— Прошу вас, вот там разденьтесь и пройдите наверх.
Потом мужчина проводил Сережу по широкой лестнице, устланной мягким красным ковром, на второй этаж. Перед высокими светлыми дверями с золотым орнаментом мужчина остановился, взглянул на Сережу, открыл дверь и, указав рукой, сказал:
— Прошу! Проходите.
— Спасибо, — ответил Сережа и шагнул в просторный, весь залитый солнечным светом Георгиевский зал.
Сережа сделал несколько шагов и остановился, пораженный величественностью и красотой зала. Мальчик вначале растерялся, но быстро взял себя в руки. Осторожно ступая новенькими до блеска начищенными сапогами по сверкающему полированному паркету, он отошел от входа в сторону, заложил руки за спину! стал с любопытством разглядывать вновь прибывающих людей.
А были они все разных воинских званий, и на груди у многих сверкали боевые ордена, медали и даже Золотые Звезды Героя Советского Союза. На них Сережа смотрел с особенным восхищением и думал: «Вот это действительно герои. С чего это меня-то сюда вызвали?»
Однако многие военные с уважением поглядывали на курносого невысокого роста мальчика, который был более приметен среди остальных взрослых и солидных людей, находящихся здесь. Некоторые тепло улыбались ему и что-то говорили между собой, явно о нем.
Сережа чувствовал это, все больше смущался и совершенно не знал, что делать со своими руками. А тут еще вдруг от группы военных отошел пожилой генерал с золотыми погонами и голубыми лампасами, неторопливо приблизился к Сереже, поздоровался и негромко сказал:
— Здравствуйте, товарищ боец.
Сережа встал по стойке смирно, ответил:
— Здравия желаю, товарищ генерал.
— Простите, вы не с Западного фронта?
— Никак нет, товарищ генерал. Я из Вельского района. Из партизанского отряда имени Щорса. Боец Корнилов.
— Очень приятно. Рад познакомиться, — просто сказал генерал.
Генерал подал Сереже руку и крепко пожал маленькую ладошку мальчика, по-отечески улыбнувшись, добавил:
— Вам здесь раньше никогда не приходилось бывать?
— Не приходилось, товарищ генерал.
— Волнуетесь?
— Немножко.
— Ну ничего. Это хорошо. Я, признаться, — шепнул генерал, — тоже волнуюсь. Скажу по секрету: не первый раз меня приглашают в Кремль, а вот всегда волнуюсь. Вас как зовут, товарищ боец?
— Сережа.
— А по отчеству?
— Михайлович.
Генерал, как сыну, положил ладонь на плечо Сереже и, ободряя, сказал:
— Не робейте, Сергей Михайлович. Ваше волнение вполне понятное. Хорошее. И нам, военным людям, оно простительно в данный момент. Вы в своем отряде, наверное, не из трусливых были? Не правда ли?
— Не знаю, товарищ генерал.
— А я полагаю, что вы смелый паренек. Иначе вас сюда не пригласили бы.
Сережа хотел было что-то ответить генералу, поблагодарить за поддержку, но в это время в глубине зала раскрылись широкие двери и в проеме появился мужчина. Он негромко, но четко сказал:
— Прошу, товарищи, всех пройти в приемную.
Генерал обнял Сережу за плечи и повел к раскрытым дверям.
В просторной светлой приемной стояло несколько рядов красных кресел, а напротив, в некотором отдалении от стены, — широкий стол, покрытый золотистой скатертью. На столе ровным рядом были разложены красные грамоты с золотыми надписями, красные орденские удостоверения, поверх которых лежали раскрытые коробочки с орденами.
Генерал провел Сережу в первый ряд кресел и усадил напротив стола, рядом с собой.
Когда все уселись и в зале стало тихо, из боковой двери, справа, вышел коренастый, среднего роста мужчина в очках с металлической оправой, с седыми, коротко подстриженными усами и небольшой бородкой-клинышком.
Сережа сразу узнал Калинина: таким он его не раз видел на портретах.
Лишь только Михаил Иванович Калинин вошел в зал — все присутствовавшие встали со своих мест и дружно зааплодировали. Потом Сережа видел, как к Калинину один за одним подходили военные, принимали из его рук коробочки с орденами и вновь возвращались на свои места. Все виденное и слышанное проходило перед Сережей словно не наяву: настолько глубоко воспринимал он этот незабываемый момент своей жизни.
И даже тогда, когда секретарь назвал его имя — Корнилов Сергей Михайлович, он не поверил услышанному, а воспринял это будто сквозь сон.
Генерал легонько тронул Сережу за плечо и шепнул:
— Ну что же вы, Сергей Михайлович! Идите. Это вас вызывают.
Сердце у Сережки готово было выпрыгнуть из груди, когда он подходил к столу.
А Михаил Иванович вынул из коробочки, которую ему подал секретарь, орден Красного Знамени и, обращаясь к сидящим в зале, произнес:
— Мне доставляет особую радость и счастье вручить эту боевую награду за мужество, героизм и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, бойцу партизанского' отряда товарищу Корнилову Сергею Михайловичу.
Сережа стоял, затаив дыхание, и растерянно глядел на улыбающееся лицо Калинина, не зная, что сказать.
А затем он глядел на жилистые, как у рабочего человека, руки Калинина, которые расстегнули пуговицы на его гимнастерке и неторопливо прикололи орден с выпуклым пурпурным знаменем наверху.
— Поздравляю вас, Сергей Михайлович, — глуховато сказал Калинин.
Сережа глубоко вздохнул и громко, на весь зал, выпалил:
— Служу Советскому Союзу!
Сережа хотел было пожать Калинину руку, как это делали все военные, и уже было протянул ему свою маленькую ладонь, но Михаил Иванович вдруг шагнул к нему, обнял, крепко прижал к груди и, как родного, поцеловал в щеку, шепнул:
— Спасибо тебе, Сергей Михайлович.
Когда Сережа снова взглянул в лицо Калинина, он увидел, что глаза его, лучистые, добрые, тепло и ласково улыбались ему. Ободренный этой улыбкой, Сережа, осмелев, одним духом произнес рвущиеся из груди слова:
— Спасибо вам, товарищ Михаил Иванович. Я оправдаю ваше доверие. Я оправдаю награду. Можете на меня надеяться всегда и во всем!
Когда Сережа возвращался к своему креслу, Михаил Иванович Калинин и все находящиеся в зале, поднявшись, долго аплодировали ему.
Генерал, с которым он сидел в первом ряду, обнял Сережу и, наклонясь, сказал:
— Поздравляю вас, Сергей Михайлович. Вы хорошо сейчас сказали ответное слово товарищу Калинину. Молодец! Поздравляю!
Из Кремля Сережа вышел вместе с военными, которые оживленно делились впечатлениями о только что пережитом, пожимали друг другу руки, поздравляли. Вместе с генералом Сережа вышел на Красную площадь. Потом они миновали Исторический музей и вышли к Манежу. Сережа взглянул в сторону Александровского сада и у литых узорных ворот увидел Полетайкина и ту самую девочку, которая показывала им дорогу. Девочка удивленно смотрела то на Сережу, то на генерала. Сережа помахал им рукой. Генерал, улыбнувшись, сказал:
— Да вас тут встречают, Сергей Михайлович. Не буду мешать, — и, протянув мальчику руку, добавил — Счастливого пути.
— Спасибо, товарищ генерал. И вам всего доброго.
— Кстати, товарищ Корнилов, если вас отпустит ваше командование, приезжайте проходить дальнейшую службу к нам, в авиацию.
— Очень согласен, товарищ генерал.
Генерал улыбнулся, достал блокнот и, быстро написав адрес, вырвал листок.
— Вот здесь наши координаты. Приезжайте. А я походатайствую перед вашим командованием. Напишу запрос.
Прощаясь, генерал вскинул ладонь к козырьку, и Сережа в ответ тоже ответил ему приветствием по-военному. Генерал молодо повернулся и не спеша зашагал в сторону гостиницы «Москва:». А Сережа направился навстречу спешившему Полетайкину и девочке. Когда он подошел, Люся спросила:
— Ну что? Теперь у тебя все дела закончились?
— Да.
— Скажи, а этот генерал, который с тобой сейчас прощался, тоже в Кремле был?
— А то нет.
— Теперь я нисколечко не сомневаюсь, что вы меня не разыгрываете.
— В чем?
— Ну, что вам серьезно в Кремль надо.
— С чего бы мне врать тебе? Ты лучше скажи, где мне подарок для матери купить.
— Это вам лучше всего в военторге посмотреть. Вас, военных, туда пропустят, — посоветовала девочка.
— А где он находится?
— Недалеко. Если хотите, я покажу.
— Пошли, — согласился Сережа.
В магазине Сережа долго присматривался к товарам и, посоветовавшись с Полетайкиным и девочкой, выбрал голубой полушерстяной материал. Став к кассе, он распахнул борт шинельки и новенький орден на его груди сверкнул ярким рубиновым огоньком.
«Ах вон оно что!.. Теперь мне понятно, — догадалась девочка. — Вот зачем ему в Кремль надо было». И она с восхищением посмотрела на Сережу.
Когда они вышли из универмага на улицу, Люся сказала:
— Ты, оказывается, герой!
— Да нет. Обыкновенный, — ответил Сережа.
