всех, кто заразился? Неужели настолько плохо с рекрутами? В твое милосердие я не поверю. Шесть лет назад поверила бы, сейчас – нет. И не надо давить мне на жалость. Солдаты замка – наемники. Они сами выбрали такую жизнь. В отличие от нас, кто по праву рождения должен защищать свою землю и королеву – по ее зову. Обратная сторона привилегий, данных нам при рождении.
– И по всему выходит, что они пришли откуда-то из подвалов, прокопали – как обычно и случаются прорыв – и разрушили стену. Только следов подкопа мы не нашли.
Ричард помолчал.
– Не буду лгать – мы можем обойтись без тебя. Простучать все стены…
Подвалы и первый этаж? Дело не одного дня.
– … но это долго, – магистр словно читал мои мысли. – Потом придется ломать стену, заделывать снова… Из подвала же есть ход, так?
– Есть, – не стала спорить я. – Историю о том, что в подвалах замка в последнюю… в прошлую войну скрывался большой отряд, знают все.
А потому дура была бы я, если бы стала отрицать. Даже обидно: Ричард всерьез полагает, будто я не могу просчитать ход беседы на пару шагов вперед?
– Покажешь?
– Покажу, – снова согласилась я. – Когда?
Смысл упираться? Магистр сказал правду: они вполне могут обойтись без меня. А так – я буду знать, что происходит. Знать, и вмешаться в нужный момент.
– Сейчас. Точнее, через полчаса. Сейчас мы с тобой поднимемся в мой кабинет: я напишу записку госпоже Вейс, нашему казначею. Сможешь копаться в счетах сколько угодно – в свободное время.
Я мысленно выругалась. Мысли мои он читает, что ли? Или у меня по лицу все понятно? Тогда это плохо, очень плохо. Потому что совершенно незачем ему знать все, что у меня на уме. Особенно сейчас, когда я вдруг поняла, что ничего еще не кончено.
– Спасибо, – выдавила я.
– Заодно и проверишь, насколько она честна.
Ах ты!..
А ведь я проверю. Хотя бы для того, чтобы сунуть тебе в морду – если к тому моменту еще будет, кому – доказательства того, насколько отвратительно твой хваленый орден ведет дела! Богатейший удел, а у него казна пуста!
Да и вообще нужно порыться в отцовском архиве. Едва ли у хранителей было время с ним ознакомиться, а есть вещи, которым не стоит попадать в чужие руки. Дело даже не в каких-то семейных секретах – хотя, как и всем знатным семьям, нам есть что скрывать. Но есть письма, которыми обменивались родители в молодости. Наверняка они тоже были полны любви и тепла, как те, что присылал мне отец. От одной мысли, что они попадут в чужие руки, что кто-то будет читать их и глумиться, все внутри сжималось.
Хотя если получится то, что магистр сам подсказал мне только что, добраться до писем мне уже не придется. Меня прикончат его безутешные соратники. Да, я поклялась не пытаться его убить. Но если мой враг сам намерен сигануть в пропасть – кто я такая, чтобы его останавливать? Я прогнала эту мысль. Никогда не умела лгать и притворяться. И если по моему лицу так легко все прочитать – значит, нельзя думать о том, чего никому нельзя знать.
– Ева, зайдешь за нами через полчаса, – велел Ричард.
Акиль вскинулся было, и почти одновременно с ним открыл рот Алан, но магистр поднял руку, заставив обоих заткнуться.
– Целителем я рисковать не могу. Как и единственным, кто способен удержать этот замок в руках, если со мной что-то случится.
– Ты нас еще ватой обложи и сунь в погреб, чтобы не протухли, – буркнул Алан. Акиль промолчал, но по лицу видно было, что он просто решил не устраивать свару при посторонних – при мне то есть – а уж потом, наедине, выскажет другу все, что думает…
– Я намерен просто разведать, что к чему. Посмотреть, откуда принесло чумных. Коридор – не чистое поле, там вдвоем можно держать приличный отряд. И если бы я опасался чего-то серьезного – пошли бы все.
– Ну да, ты вечно говоришь, что ничего серьезного, а потом у Алана зелий не хватает, – Ева поднялась из-за стола. – Пойду собираться.
– Вот же понабирал соратничков, – хмыкнул Ричард, тоже поднимаясь. – Это вам волю дай, в вату упакуете, золотым шитьем обмотаете и водрузите на постамент. – Он кивнул мне. – Пойдем.
Записка много времени не заняла. Магистр присыпал ее песком, протянул мне.
– Беги подготовься.
– Мне нечего готовить. Разве что за ножом сбегать.
Он нахмурился.
– Оружейник ничего не нашел?
– Я у него не была.
– А чем занималась все утро?
Я замялась. Сказать правду – полы мыла, белье стирала? Глупо как-то звучит. Магистр понял мое молчание по-своему, вздохнул, качая головой, ну точь-в точь как только что в столовой, «понабирал соратничков», и я разом ощутила себя бестолковой и бесполезной.
Ну и ладно, в конце концов, я не напрашивалась! Странно только, что мне не все равно, чего там он про меня думает. Впрочем, Ричард так ничего и не сказал. Молча облачился в кольчугу, перепоясался перевязью с мечом, надел шлем. Ева вломилась не стучась, тоже в кольчуге и шлеме, на одном бедре – меч, на другом – нож, и еще полдюжины метательных ножей на поясе. Посмотрела на меня недоуменно – и правда, рядом с ними, одоспешенными и вооруженными, я чувствовала себя едва ли не голой.
– Веди, – сказал Ричард.
Я кивнула и пошла впереди.
Помещение, откуда можно было попасть в потайной ход, на первый взгляд выглядело как свалка – старая мебель, почерневшие от времени портреты, словом, все то, что в городских поместьях валяется на чердаках. Вот только при жизни отца все это «валялось» так, что три человека плечом к плечу могли беспрепятственно пройти от входной двери до противоположной стены, где, собственно, и был тайный ход. Сейчас этот порядок был нарушен, на некоторых вещах остались зарубки от оружия, некоторые и вовсе разломали в щепу. Я встревоженно оглядела комнату, расслабила плечи, когда увидела, что образа на полке чуть выше моего роста остались нетронутыми. Возможно, я сумею уйти. Потом…
Два шага вправо от образов. Присесть, найти камень с розовой прожилкой. Два камня вверх, один влево. Как шахматный конь. То, что я сейчас делаю – все равно, что пожертвовать собственной королевой ради того, чтобы загнать в ловушку чужого короля.
Нажать, сперва несильно, чтобы камень ушел только до половины. Чуть подождать, дожать полностью и пальцами сдвинуть в сторону, зацепить скобу, потянуть на себя, как дверную ручку.
Я
