появившись в коридоре, одни прильнули к стене, другие распластались на полу, давая возможность спустить тетивы двум арбалетчикам.
Я сотворила барьер, едва сообразив, что делаю. Болты завязли в нем, но за первыми двумя арбалетчиками, которых быстро поджарил Ричард, обнаружились еще двое, и барьер все же не выдержал, сорвавшееся заклинание заставило меня зашипеть. А следом за этими двумя арбалетчиками появилась следующая пара.
Твари действовали четко и слаженно – кажется, куда более слаженно, чем могли бы живые. Яростный вой не походил на команды, в нем не было ничего членораздельного, лишь ненависть, чистая, незамутненная ненависть к тем, кто так похож и все же другой. К тем, кто смеет притворяться вечным, хотя живет и дышит, кто исказил кровь вечных и заслуживал лишь смерти. Все, в ком бьется сердце, заслуживают смерти, но эти, искаженные, с горячей кровью, которой нельзя насытиться, самки, которых нельзя оплодотворить – надругательство над вечностью, их нужно стереть с лица земли.
Я выругалась, сжимая виски. Эти даже не мысли – образы, ощущения, ярость, обжигающая жилы – не могли быть моими. Я – человек, я – живая.
И мы еще посмотрим, кто кого.
Твари добрались до нас в несколько мгновений, перескакивая через трупы своих. Завязалась рукопашная. Соваться в нее я не стала. «Не лезь под руку», приказал магистр и был прав – вдвоем с Евой они надежно перекрыли не такой уж широкий коридор, и даже если бы у меня нашлись меч и доспехи, третьему там не было места.
Я не могла сойтись с чумными в рукопашной, зато могла кое-что другое. Облить пламенем клинок Ричарда. Прильнув к стене, чтобы видеть тварей – из-за спин сражавшихся их было не разглядеть – заморозить чумного, с которым сцепилась Ева. То ли оттого, что в тварях не было «горячей» крови, то ли я вправду стала сильнее после посвящения, но чумной не отпрянул, обморозившись, а мигом превратился в ледяную статую. Ева ударила мечом и разнесла его на осколки, точно упавший кувшин.
Теперь – выцелить еще одного, не обращая внимания на вой, вонь и ругань, на тошноту, подкатывающую к горлу. И еще одного. И еще…
А потом вдруг разом все кончилось. Ричард обтер о труп меч и убрал в ножны. Ева сняла с пояса флягу, сделав несколько больших глотков. Глянула на меня с усмешкой.
– Испугалась?
– Да.
На ее лице промелькнуло недоумение, точно Ева ожидала, что я начну оправдываться и спорить, чтобы вдоволь меня подразнить. Не дождется. Бояться – не стыдно. Стыдно позволить страху взять над собой верх.
Я перевела взгляд на Ричарда.
– На какой-то миг мне показалось, будто их мысли стали моими. Что это было?
– Начала чуять, – ответил он. – Привыкнешь.
Интересно, к какой еще гадости мне придется привыкать? Я обхватила себя руками за плечи.
– В лесу, когда меня заразили, они не казались разумными. Просто перли каждый сам по себе. А сейчас…
– Чем их больше, тем слаженней они действуют, – кивнул магистр.
Я вспомнила еще кое-что.
– Они… – Я попыталась подобрать более подходящее слово, потому что «думали» – не совсем то, но не нашла подходящее и сказала, как есть: – думали о «самках, которых нельзя оплодотворить».
Ева выругалась.
– Не напоминай.
– Откуда бы, по-твоему, взялась орда на гномьих тропах, где давно никто не ходит, если бы чумные появлялись, только подцепив проклятье? – спросил Ричард. – Они крадут женщин. И переделывают.
– Но кто растит детей?
– Матки рожают уже взрослых.
Меня замутило. Такой судьбы и злейшему врагу не пожелаешь. Этих тварей надо стереть с лица земли! Всех до одной.
Как будто раньше не пытались!
– Не бойся. Хранителей они просто убивают, – сказала Ева, оглядела коридор. – Сжечь бы их. Завоняются, никакой воздуховод не спасет.
– На обратном пути. – Ричард двинулся вперед, медленно, выбирая, куда поставить ногу. – Многовато их для отставших от отряда.
Он обернулся ко мне.
– Если замок строили гномы, не может ли быть неизвестного тебе хода на их пути?
– Не знаю. – Я двинулась следом, так же осторожно ступая. Жаль, что нельзя зажмуриться: коридор, покрытый трупами чумных – не слишком приятное зрелище. – По легенде, камень для строительства замка брали прямо из-под него, фундамент высечен в скале, а вокруг – катакомбы. Едва ли кто-то исследовал их до конца.
Ричард замер на несколько мгновений, точно прислушиваясь.
– Поблизости чумных нет. Пройдем до выхода, если ничего не прояснится, придется обыскивать все подземелье.
Единственное, что прояснилось у выхода – оттуда тянуло разложением. Мы обнаружили три трупа чумных. Значит, ловушки сработали – но если бы они сработали, когда прошел отряд, создавший серьезные проблемы хранителями, тел было бы куда больше.
Я жестом велела остальным остановиться, нашла недалеко от пола щель между камнями, сунула в нее бусину, соединявшую четки в кольцо. Надавила до щелчка. Теперь ловушки в коридоре между двумя дверями, закрывающими выход, обезврежены.
– Все, можно идти.
Мы выбрались из лаза посреди леса. Магистр огляделся и сделал вывод:
– Они пришли не отсюда.
Я кивнула. Большой отряд непременно бы вытоптал папоротник, сбил мох с поваленных стволов, сломал ветки и кусты. Но лес вокруг выглядел нетронутым.
– Возвращаемся, – приказал Ричард. – Где дверь в катакомбы? Веди.
И я повела.
Дверь заложили камнями, кажется, при моем пра-пра… в общем, восемь поколений назад. Предок осерчал на младшего сына, велел запереть его в коридорах под замком, благо никакой живности там не водилось. А когда остыл, юноши за дверью не оказалось. Долгие месяцы отец спускался в подвал и искал его, пропадая когда на несколько суток, когда на недели… пока однажды все-таки не нашел. Насколько я знала, в ту часть подвалов, где некогда была дверь, по сей день никто не заходил. Кладовая, дверь, пустая каморка, коридор и тупик.
Каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что дверь между каморкой и кладовой снесена с петель, стена разрушена, а вдали – там, где коридор поворачивал под прямым углом – в стене темнела дыра с неровными краями.
– А вот и ход, свеженький, – констатировала Ева. – Проверим, пока никого поблизости? Чур я первая!
Ричард усмехнулся и оттер ее плечом. Я снова оказалась последней.
До сих пор я не верила в легенды, будто замок стоял на каменной плите, а фундамент высечен в скале. Стены подвала были не вырублены в породе, а сложены из камня. Вокруг замка простирались холмы и леса. Земли наши были плодородными, а низкие и сплошь поросшие лесом горы, если эти возвышенности вообще можно назвать горами, лежали в дне пути отсюда, на границе
