– Не буду!
– Но почему?
– А что, если он не хочет на мне жениться? Что тогда?
– Действительно. А ты сама не знаешь?
Мы сидим молча, глядя в разные стороны. Я не выдерживаю, встаю и иду на кухню за бокалом вина.
По возвращении ставлю вино на пол рядом со стулом, беру Харриет за шкирку и усаживаю на колени.
– Мутти, почему у нас в конюшне нет кошки?
– Твой отец терпеть не мог этих животных, кроме того, не возникало необходимости.
– Ну, теперь она возникла. Я только что обнаружила крысиные экскременты на потниках, приготовленных для стирки.
– Р-ф-ф-ф! – фыркает Мутти и с презрительным видом машет рукой. – Подумаешь, нашла несколько мышиных какашек, что с того?
– А хантавирусы, а бешенство! Забыла? Бубонная чума, наконец!
– Нет, это ты кое-что забыла.
Мутти, как всегда, воплощение невозмутимости. Ни один мускул на лице не дрогнул.
– И что же это?
– Вирус Эбола, возбудитель геморрагической лихорадки.
– Мутти, я говорю серьезно! Грызуны являются переносчиками страшных болезней. А я подобрала все потники и увидела эту гадость прямо у себя перед носом! – Мое лицо искажает гримаса отвращения.
– Аннемари, в конюшне водятся мыши, так устроена жизнь, и с этим ничего не поделаешь.
– Хочу завести кошку.
– Ну так заведи, – пожимает плечами Мутти.
– Правда? И ты не возражаешь?
– Разумеется, нет. Кошек не выносил твой отец. – Мутти отхлебывает из кружки какао. Кажется, ничто в мире не способно вывести ее из равновесия.
– Ну ладно. – Не знаю почему, но я думала, Мутти не поддержит мою идею с кошкой. – Как думаешь, в стиральной машине все вирусы погибнут?
– Ты имеешь в виду вирус Эбола?
– Ох, Мутти, перестань!
– Послушай, Аннемари, – убеждает Мутти, – люди стирают в машине пеленки, и ничего. И с вирусами она как-нибудь тоже справится.
Наверное, так и есть. Но, видимо, Мутти замечает на моем лице тень сомнения и взрывается:
– Ради бога, Аннемари! Я сама займусь стиркой.
– Только не забудь про горячую…
– Прекрати, Аннемари!
– Все-все! Больше не буду! – Бесславно сдав позиции, я смотрю на огонь в камине и наряду с неловкостью испытываю явное облегчение.
Мутти направляется в кладовую с серьезным намерением покончить с вирусом Эбола, а я с удовольствием отхлебываю вино из бокала.
* * *
Чуть позже лежу в кровати на пару с Харриет. Других партнеров пока не предвидится. Интересно, появится ли сегодня на горизонте Дэн? В который раз размышляю о наших отношениях и оцениваю траекторию, по которой они развиваются.
Когда мы с Дэном снова стали встречаться, я поначалу решила, что все пойдет своим чередом. Прекрасно сознаю, что наломала дров с первым замужеством, и возлагала большие надежды на вторую попытку. Тем более что с самого начала я должна была выйти за Дэна, а не за Роджера. Но шли месяцы, а никакого прогресса не наблюдалось. Кажется, Дэна полностью устраивает сложившаяся ситуация, и он не желает что-либо менять. В конце концов, я все чаще стала задавать себе вопрос: а входит ли вообще женитьба в его планы?
Признаюсь честно, в качестве жены я далеко не подарок. Я страдаю неврастенией, отличаюсь настырностью, сначала говорю, и только потом думаю, и к тому же отвратительно готовлю. Неряшливость сочетается во мне с паническим страхом перед любой инфекцией. Ну, что еще… Я не извлекаю урока из совершенных ошибок и по несколько раз наступаю на одни и те же грабли. Даже если вижу, что не права, продолжаю настаивать на своем с упорством под стать питбулю.
Однако тешу себя надеждой, что Дэн находит в этих чертах характера своеобразное очарование. Но есть одно препятствие, которое преодолеть невозможно.
Я обожаю Дэна и больше всего на свете хочу подарить ему детей. Но не могу. Бесплодие, которым я страдаю, лечению не поддается и вот уже в течение многих лет является причиной безграничных страданий. С того самого момента, когда я, очнувшись от наркоза после рождения Евы, поняла, что срочная операция, спасшая жизнь дочери, лишила меня матки. Дэн никогда не заводит об этом разговор, но я-то знаю, что его жена Джил умерла от рака яичников, который обнаружили при лечении бесплодия.
Итак, что приобретает Дэн, женившись на мне? Своевольную неврастеничную тетку в качестве супруги, не менее своенравную и совершенно неуправляемую падчерицу и вдобавок свекровь с тяжелым характером, которая, несомненно, захочет, чтобы мы жили в ее доме. И никакой надежды завести детей.
Много раз я прокручивала в голове нашу ситуацию, но от этого лучше не стало. Красивая упаковка здесь не поможет.
И вот я лежу в кровати, и мое одиночество разделяет только такса. От горя и чувства собственного бессилия скриплю зубами и никак не могу остановиться.
Харриет уткнулась носом мне в подмышку, будто свинья, что роет землю в поисках трюфелей. Она раскаивается в совершенном предательстве и хочет загладить вину. Вот и потащилась добровольно за мной в спальню. За это я ей благодарна и тронута до слез. Чувствую тепло длинного собачьего туловища, что крепко прижалось ко мне. Харриет скребет передними лапами по простыне, будто хочет вырыть нору. Я глажу таксу, тереблю пальцами шелковистые уши и распутываю комочки сбившейся шерсти.
После трехчасового ожидания понимаю, что Дэн сегодня не появится, и надежда спокойно уснуть мгновенно испаряется.
Спускаюсь тихонько вниз и иду в денник, где находится Восторг. Уткнувшись лицом ему в гриву, вдыхаю полной грудью родной запах.
Глава 9
Хочу устроить Дэну испытание, не звонить первой и посмотреть, насколько его хватит. Прошло три дня, но Дэн так и не появился и даже не позвонил. Что ж, всякому терпению наступает предел. Мутти права, через девять дней мне исполнится сорок, и если я не возьмусь за ум и не перехвачу бразды правления в свои руки, рассчитывать не на что.
Отпустив последнего ученика, сажусь в «Камри» и направляюсь на ферму «Рассвет». Проезжая по дорожке к дому, на одном из пастбищ вижу Сквайра.
Да уж, точно аппалуза. На туловище ни единого пятнышка, не считая прилипшей грязи. Сквайр по-прежнему очень худой, но раздувшееся брюхо исчезло. Завидев машину, он настороженно поднимает уши, поворачивает гордо посаженную голову в мою сторону и принюхивается. Можно подумать, Сквайр меня узнал.
Дэна нигде не видно, хотя внедорожник стоит на обычном месте. Обхожу конюшни, заглядываю в кабинет и в трейлер. Уже собираюсь сесть в машину и пуститься в обратный путь, но тут появляется Дэн верхом на Мейфлауэр. Это единственная лошадь, которую не пришлось спасать. Красавица скаковой породы паломино, принадлежавшая Джил, покойной жене Дэна. Стыдно признаться, но я до сих пор ревную Дэна к Джил.
Дэн одет в джинсы и короткую куртку. На голове ковбойская шляпа, а на руках – кожаные перчатки. Он, как всегда, предпочитает стиль езды «вестерн» и держится в седле так красиво, что и мне однажды захотелось попробовать. Ничего хорошего из этого не вышло, слишком глубоко укоренился во мне английский стиль, к которому Дэн, несмотря на все мои старания, не проявляет интереса. Я не позволила Дэну удлинить стремена, и когда пустила лошадь кентером, кожаные путлища буквально «зажевали» ноги.
Дэн меня заметил и теперь весело улыбается.
– Привет, детка. – Он держится обеими руками за луку седла. – Не ждал тебя сегодня, но рад видеть. Что случилось?
– Да так, ничего особенного, – отвечаю я ледяным голосом. – В понедельник дочь уехала из дома, а я расстроилась и проявила недопустимую рассеянность. В результате по моей вине лошадь сбросила на землю одну из учениц.
– Господи! Надеюсь, ничего серьезного?
– Девочка не пострадала, но моей заслуги тут нет. Я задумалась и заставила учеников ездить кентером в течение десяти минут. А от тебя вот уже четыре дня ни слуху ни духу.
Перекинув правую ногу через седло, Дэн спешивается и поправляет шляпу, а потом перебрасывает поводья через голову Мейфлауэр. А я смотрю на его широкую спину и жду ответа.
– Прости, я собирался позвонить. – Я слежу за движением его локтей, пока он ослабляет подпругу. – Но пришлось работать по четырнадцать часов в день, чтобы успокоить лошадей из новой партии. Ведь до сих пор они не общались с людьми, не считая уколов, что им постоянно делали в трейлере. А жеребят впервые оторвали от матерей. Некоторых удалось приручить, но надо изрядно потрудиться, прежде чем отдать в новые семьи. Однако я правда перед тобой виноват, и должен был выбрать время и позвонить. Может, подождешь меня в доме? Я быстро.
Чувствую, как в душе поднимается буря, неукротимо рвущаяся наружу. Слова сами срываются с языка:
– Не хочу ждать в доме. Хочу сходить с тобой в какое-нибудь приличное место. Дэн, ведь мы нигде не бываем. Только и делаем, что валяемся в постели.
Дэн медленно поворачивается:
– Это продолжение нашего недавнего разговора?
– В некотором роде.
