Так и вертелось на языке: «Надеялась, что мы съедемся и поженимся». Но слова почему-то застряли в горле.
– Признаю свою вину, – ласково утешает Дэн. – Наверное, я вел себя неправильно и был недостаточно внимательным. Ты даже не представляешь, как я ценю твою поддержку, Аннемари. Разве мог бы я без твоей помощи надолго уезжать в Канаду? Да и Белла без тебя давно бы умерла. Черт возьми, да только на этой неделе ты спасла жизнь жеребенку Мэйзи, и справилась без посторонней помощи. И скольких лошадей не оказалось бы сейчас на ферме, не приди ты вовремя на выручку! – Дэн обнимает меня еще крепче. – Больше не буду так надолго уезжать. Прошлая зима оказалась тяжелой для нас обоих, но через несколько месяцев фермы, где держат жеребых кобыл для добычи мочи, закроются, и вопрос с лошадьми будет так или иначе решен. Ждать осталось совсем недолго, а потом мы будем видеться гораздо чаще.
Гораздо чаще. Разве такого ответа я ждала? Хотя, строго говоря, ведь именно об этом и просила.
– Ладно, договорились, – горестно шепчу я.
Восторг нетерпеливо всхрапывает. Наступило время сна, и он хочет, чтобы мы убрались из денника подобру-поздорову.
– Итак, – хмурится Дэн, – мы сейчас поднимемся наверх или придется подвергнуть тебя нападению прямо здесь?
– Пойдем наверх, – ворчу я.
Дэн с тихим стоном запускает руки мне под жилет и ласкает грудь.
– У меня появилась прекрасная мысль. А что, если я организую для нас ванну?
Хочу что-нибудь ответить, но от неожиданности перехватывает дыхание.
Ну вот, с Дэном всегда так. Наши взаимоотношения носят взрывной характер, а сексуальное влечение так сильно, что я просто не могу на него дуться, даже если этого требуют корыстные интересы.
* * *
Дэн так безумно прекрасно и грешно обладает мной, что я прощаю все обиды. Впрочем, как обычно. Наши тела переплелись на влажных простынях. Моя подушка промокла насквозь, потому что во время приема ванны я успела пару раз нырнуть. И вот теперь мокрая голова покоится на груди у Дэна, и я прислушиваюсь к его дыханию. Глажу мягкую кожу под мышками и снова пробегаю пальцами по завиткам волос.
Дэн бережно расправляет влажные спутанные пряди моих волос. Некоторое время мы молча ласкаем друг друга в темноте.
– Дэн, помнишь, я говорила, что пережила страшный день?
– Ага.
– Но я рассказала не все.
– И что же ты утаила? – Дэн продолжает гладить меня по спине.
– Я совершила отвратительный поступок.
– Неужели?
– Да, пыталась сорвать Евино испытание.
– Что-что? – не понимает Дэн. – А с какой целью?
– Понятия не имею. Сама в толк не возьму. Ева выполняла манежные фигуры, великолепно держалась в седле, а я вдруг пустилась рассказывать Натали разные гадости про дочь. Перечислила все ее грехи. Потом поняла, что веду себя безобразно, и остановилась. На Натали мои слова, похоже, не произвели впечатления, и все обошлось. Но ведь дело не в этом.
Приподнимаюсь на локте и заглядываю Дэну в глаза:
– Тебя мое поведение шокирует?
– По правде сказать, да.
– И меня тоже. Сама не верю, что несла такой вздор, и тем не менее именно так и было.
Сгорая от стыда, внимательно слежу за дорогим моему сердцу лицом Дэна.
– Наверное, я тебя сильно разочаровала, – беспомощно лепечу я.
Дэн отвечает не сразу, будто что-то обдумывает.
– Ну, по крайней мере ты догадалась вовремя затормозить.
– Ага, – жалобно всхлипываю я.
Дэн привлекает меня к себе, а я, сложив руки, подобно крыльям, тону в его объятиях.
– Не терзай себя, Аннемари. На тебя ведь столько всего обрушилось за последнее время. Самое главное: не дала воли чувствам и поступила так, как и следовало.
* * *
Утром я выбираюсь из постели и первым делом бреду по коридору в кабинет, лишь на секунду задерживаясь, чтобы взглянуть на Дэна. Широко раскинув руки, он спит на спине посреди кровати. Собака, похожая на раздутую сардельку, пристроилась рядышком и подергивает короткими ножками в такт собственному храпу.
Кабинет расположен над комнатой отдыха и тоже выходит окном на манеж. Иногда после окончания уроков я выпускаю Восторга на манеж, а сама украдкой наблюдаю за ним и одновременно занимаюсь канцелярской работой. Правда, сейчас ее у меня немного, так как выяснилось, что подобного рода деятельность не является моей сильной стороной. Мутти по-прежнему доверяет мне некоторые документы, но не сомневаюсь, что потом они подвергаются тщательной проверке.
Устраиваюсь в кресле, что стоит за письменным столом, намереваясь позвонить Роджеру. Может, еще слишком рано? Нет, пожалуй, уже можно. Ведь в семье маленький ребенок, а значит, родители уже на ногах.
Долго жду, пока кто-нибудь подойдет к телефону.
– Алло! – слышится в трубке голос Роджера, а рядом пищит младенец.
Хорошо, что на звонок ответил Роджер, голос Сони до сих пор вызывает у меня неприятные эмоции. Я уже смирилась с разводом и даже успела понять, что Роджер был в браке так же несчастен, как и я. И все же, когда муж бросает тебя ради другой женщины, обида на сердце остается.
– Привет, это я.
– А, Аннемари! Подожди минутку. – На другом конце слышится шарканье ног, возня и булькающие звуки, издаваемые младенцем, за которыми следует оглушительный рев. – Любимая, – приглушенным голосом говорит Роджер, а мое сердце пронзает острая боль. Ведь я едва не ответила ему. – Возьми, пожалуйста, Джереми.
Слышно, как Соня воркует над малышом, и рев прекращается.
– Прости, что заставил ждать. Джереми не желает укладываться. Наверное, лезут зубки.
– А не слишком для него рано?
– Ему идет четвертый месяц, так что вполне возможно.
– Он пускает слюни?
– В общем, нет.
– Теребит ушко?
– Господи, не обращал внимания. Думаешь, ушная инфекция?
– В его возрасте это более вероятно, чем зуб, – предполагаю я и сразу перехожу к делу. Чего ради меня должны волновать проблемы, связанные с сынишкой Роджера? Чувствую, как в душе нарастает раздражение. – Послушай, нам надо кое-что обсудить.
– Наверное, речь пойдет о Еве?
– Да, угадал. А теперь сядь, если стоишь.
Я рассказываю о марихуане, исключении из школы и обнаруженном в ранце презервативе. А потом перехожу к программе обучения, которую предлагает Натали.
На другом конце царит мертвая тишина.
– Эй, Роджер, ты меня слышишь?
– Слышу-слышу, – откликается бывший муж.
– Что-то ты затих.
– Ну, я, естественно, потрясен.
– Понятно. Прости, что вывалила это на тебя.
Слышу, как в соседней комнате орет Джереми, а Соня ласково его успокаивает. Представляю, как она расхаживает в длинном атласном пеньюаре, а Роджер не сводит с нее глаз.
– Ты уверена, что для Евы это лучшее решение? – сомневается Роджер. – Ведь она может жить у нас.
– Нет! – рявкаю я в трубку.
– Почему? Мы купим лошадь, и Ева начнет новую жизнь.
– Послушай, Роджер, ты, похоже, не понимаешь. Натали Дженкинс – лучшая в своем деле, и у нее в школе Ева точно не влипнет в неприятную историю. А лошадь, предназначенная для Евы… Это нечто необычное. Надо ее видеть. Она никого к себе не подпускает, а с Евой легко сделала смену ног в галопе, представляешь? Думаю, Дымчатый Джо может стать для нее тем же, что для меня в свое время Гарри.
Роджер тяжело вздыхает в трубку.
– Что скажешь, Роджер?
– Уверена, что поступаешь правильно? Ты всегда была такой… как бы точнее выразиться… молчаливой и скрытной.
– Так, как прежде, продолжаться не может. И вообще, выбор у нас, по-моему, небогатый.
Роджер обдумывает мои слова, выбивая пальцами дробь по телефонной трубке.
– Ладно, согласен. – Вдалеке слышится жалобный писк младенца. – Давай попробуем и посмотрим, что получится.
Мы прощаемся, а я еще долго сижу за столом и тупо смотрю в пространство. Как же сильно жизнь Роджера отличается от моей!
* * *
В понедельник утром меня будит грохот входной двери о противоположную стену.
– Ма! Ма! – кричит Ева из гостиной. – Ну, где же ты?
Я с тихим стоном утыкаюсь носом в подушку. Слава богу, рядом нет голого Дэна. А ведь приди Ева чуть раньше, и застала бы нас в постели.
В дверях спальни появляется ее юное свежее личико.
– Господи, да ты еще даже не встала!
– Послушай, Ева, – бормочу я, пытаясь рассмотреть на радиоприемнике, который час. – Имей совесть, Ева! Еще нет и семи!
– Ой, мамочка, только не надо! – Дочь с трагическим видом закатывает глаза к потолку, давая понять, что моя глупость не поддается описанию.
– Ладно-ладно, уже встаю.
Я откидываю одеяло, открывая взору голову и передние лапы Харриет. Лежа на спине, такса поглядывает блестящими черными глазами и, убедившись, что ничего интересного не происходит, с тяжким вздохом снова отходит ко сну.
Хотелось бы последовать ее примеру, но дочь настырно кричит в ухо:
– И не забудь причесаться и накрасить губы!
Я с унылым видом ковыляю в ванную. Слова дочери раздражают.
