Джилли долго смотрела на меня, переваривая полученную информацию, но обиду прогнала сразу. И наконец изрекла:
- Архимед говорил, что если бы нашел точку опоры, то перевернул бы весь мир.
- Ну и что?
- Это он о рычаге, - сказала она улыбаясь. - Ты необразованный гусак.
- Не будем давать Архимеду точку опоры.
- Не будем. - Она вздохнула. - Не бери в головенку еще и это. Я не стану наносить тебе визитов, пока сам не пригласишь.
Дома, лежа рядом в постели, мы в дружеском согласии просматривали воскресные газеты. Она нарушила молчание, спросив:
- Ты представляешь, что последует, если он не найдет рычага?
- Что?
- Еще больше ссадин.
- Только если я сам до этого доведу.
Она повернула голову на подушке и посмотрела на меня:
- Ты же чертовски хорошо знаешь, что я права. Не так уж ты глуп.
- До этого не дойдет.
Она вернулась к «Санди таймс».
- Здесь объявление о путешествии на грузовом судне в Австралию… Не будешь ли ты чувствовать себя в большей безопасности, если я отправлюсь в путешествие на грузовом судне в Австралию? Может, ты хочешь, чтобы я уехала?
- Да, хочу, - ответил я. - И нет, не хочу.
- Просто предложение.
- Отклоняется.
Она улыбнулась:
- Тогда не стоит класть это объявление на видное место.
- Не стоит.
Она отложила газету.
- Так насколько сильным рычагом воздействия ты считаешь меня?
Я бросил на пол «Обсервер».
- Сейчас покажу, если хочешы
- Пожалуйста, покажи, - сказала она и выключила свет.
Глава 12
- Я бы хотел, чтоб ты поехал на скачки в моей машине, - сказал я Алессандро утром в среду, когда он появился к первой проездке. - Дай Карло выходной.
Он с сомнением обернулся на «мерседес», где, как обычно, сидел Карло, задумчиво разглядывая манеж.
- Он считает, что я слишком много общаюсь с вами. Он будет возражать.
Я пожал плечами: как хочешь, - и отошел, чтобы сесть на Клауда Куку-ленда. Мы повели лошадей на Уотерхолл, где Алессандро проскакал на Бакреме и на Ланкете, а Этти ворчливо сказала, что оба раза он показал себя очень неплохо. Около тридцати других лошадей, которых мы взяли туда, тоже работали вполне удовлетворительно, а победитель приза Линкольна все еще вызывал улыбки и добродушные шутки. Вся конюшня ожила в эту неделю.
Пулитцера отправили в Каттерик рано утром в меньшем из двух наших фургонов в сопровождении собственного конюха, а также Вика Янга, который отвечал за лошадей в поездках. Он был находчив и сообразителен, Этти считала его своей правой рукой. Достигнув среднего возраста, он располнел и не мог объезжать молодняк, зато его вес приносил неоценимую пользу при решении вопросов силовым путем. Вик Янг всегда действовал на свой страх и риск, и нам просто сильно повезло, что его действия были направлены исключительно во благо конюшни. Как все наши лучшие старые работники, он был по-настоящему предан своему делу.
Когда, переодевшись, я вышел из дома, чтобы ехать на скачки, Алессандро поджидал меня около «дженсена», а Карло сидел в «мерседесе» в шести футах от моей машины.
- Я с вами, - твердо заявил Алессандро. - Но Карло поедет следом.
- Прекрасно, - кивнул я.
Я сел на водительское место, подождал, пока он устроится рядом, завел мотор и выехал из ворот под конвоем Карло.
- Отец приказал ему ездить со мной повсюду… - объяснил Алессандро.
- И он не осмеливается нарушить приказ, - закончил я за него.
- Точно. Отец приказал ему также обеспечить мою безопасность.
Я бросил взгляд в его сторону.
- А ты не чувствуешь себя в безопасности?
- Никто не решится причинить мне вред, - просто ответил он.
- Все зависит от того, какая будет от этого польза, - ответил я, увеличивая скорость на выезде из Ньюмаркета.
- Но мой отец…
- Я знаю, - прервал я. - Знаю. И не имею ни малейшего желания причинять тебе вред. Ни малейшего.
Алессандро успокоился, удовлетворенный моим ответом. Но я отметил, что оказывать давление можно не только на меня, но и на моего противника, а Энсо, в отличие от меня, был уязвим: во имя безопасности дорогого ему человека его можно было принудить к чему угодно. Допустим, предавался я праздным мечтам, я похитил бы Алессандро и запер его в удобном подвале своей квартиры в Хэмпстеде. Тогда Энсо был бы у меня в руках, что называется, «зуб за зуб».
Я коротко вздохнул. Слишком много возникнет проблем. И поскольку я хотел от Энсо только одного: чтобы он слез с моей шеи и убрался из моей жизни до того, как отец выйдет из больницы, похищение Алессандро явно не было кратчайшим путем к цели. Кратчайший путь - это, очевидно, закрытие Роули-Лодж. А жаль…
Алессандро не терпелось побыстрее оказаться на месте, а в целом он вел себя спокойнее, чем я опасался. Но высокомерная посадка головы и сжатые на коленях тонкие пальцы не оставляли сомнений, что настроен он очень решительно.
Я вильнул в сторону, избежав столкновения с бензовозом, водитель которого ехал мне навстречу по правой полосе, как будто он во Франции, и заметил между прочим:
- Ты ведь не станешь отыгрываться на других учениках, если у тебя что-то не получится. Ты должен победить сам, понимаешь, да?
Он чуть ли не обиделся:
- Разумеется.
- Видишь ли, - сказал я без нажима, - привычки всей жизни обостряются помимо твоей воли в моменты стресса.
- Я постараюсь победить, - заверил он.
- Да. Но запомни: если ты победишь, оттолкнув кого-то с дороги, стюарды дисквалифицируют тебя, и ты ничего не получишь.
- Я буду осторожен, - сказал он, вздернув подбородок.
- Это все, что требуется, - подтвердил я. - Щедрость можешь не проявлять.
Он с подозрением посмотрел на меня:
- Я не всегда понимаю, когда вы шутите.
- Да почти всегда, - ответил я.
Мы продолжали ехать на север.
- Твоему отцу никогда не приходило в голову, что куда проще купить тебе потенциального победителя в Дерби, вместо того чтобы силой внедрять тебя в Роули-Лодж? - Я задал вопрос обыденным тоном, когда мы проезжали Уэтерби.
Судя по выражению лица Алессандро, такая возможность не приходила ему в голову.
- Нет, - ответил он. - Я хотел скакать на Архангеле. Фаворите. Я хотел победить в Дерби, а Архангел самый лучший. И на все швейцарские деньги не купишь Архангела.
Так оно и было, потому что жеребец принадлежал заядлому любителю, восьмидесятилетнему банкиру, а он на протяжении всей жизни только об одном и мечтал - победить на больших скачках. Его лошади много лет приходили в Дерби вторыми и третьими, он выигрывал всякие другие скачки, какие только можно найти в календаре скачек, но самый большой пик ему не давался. Архангел был лучшим из всех его лошадей, а время неумолимо бежало вперед.
- Кроме того, - добавил Алессандро, - отец не станет тратить деньги, если то же самое можно получить с помощью угроз.
Как всегда, ссылаясь на modus operandi* своего отца, он считал его поведение вполне естественным и логичным.
* Образ действия (лат.).
- Ты когда-нибудь думаешь объективно о своем отце? - спросил я. - О том, каким способом он добивается своих целей и стоит ли их вообще добиваться?
Алессандро удивился:
- Нет, - неуверенно ответил он.
- А какую школу ты закончил? - спросил я, меняя тактику.
- Я не ходил в школу, - ответил он. - У меня дома были два учителя. Я не хотел ходить в школу. Я не хотел, чтобы мне приказывали или чтобы заставляли работать целый день…
- Так что два твоих учителя целый день били баклуши?
- Били баклуши? Да, наверное, так и было. Англичанин обычно уходил из дому и лазал по горам, а итальянец ухаживал за местными девушками. - В его голосе, однако, не было и намека на юмор. Никогда не было. - Их уволили, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Я тогда целыми днями ездил на своих лошадях, и отец сказал, что нет смысла платить двум преподавателям вместо одного скакового тренера…Так что он нанял одного старого француза, бывшего кавалерийского инструктора, и он научил меня ездить верхом. Я часто уезжал к знакомому отца и охотился на его лошади… И тогда же начал понемногу принимать участие в скачках. В четырех или пяти. Не так много скачек для любителей. Мне это понравилось, но я чувствовал себя не так, как здесь… И потом как-то раз дома я сказал, что мне скучно, отец сказал: «Хорошо, Алессандро, скажи, чего ты хочешь», и я просто так сказал, не подумав по-настоящему: «Хочу победить в английском Дерби на Архангеле…» А он только рассмеялся, как он иногда делает, и сказал, что так и будет. - Пауза. - Потом я спросил отца, всерьез ли он обещал мне, потому что, чем больше я думал об этих скачках, тем яснее понимал, что ничего в своей жизни не хотел сильнее. Ничего на свете так не хотел. Отец только повторял: «Все в свое время», но мне не терпелось поехать в Англию и приступить к тренировкам, поэтому, когда он закончил какие-то дела, мы приехали.
В десятый раз он повернулся на сиденье, чтобы посмотреть в заднее стекло. Карло не отставал, преданно следовал позади.
