— А вы кто? — замираю у открытого ящика, удивленная диким взглядом незнакомки, которая прерывисто выдыхает через нос.
— Вита?!
— Она самая, — выхватываю среди пустых фантиков карамельку.
— Ненавижу тебя!
Глава 43. Он меня бросил!
— Ненавижу тебя! — повторяет девица и я в ярости захлопывает дверь.
— А ты кто? — разворачиваю карамельку.
— Алина!
Я недоуменно изгибаю бровь.
— Алина Воронцова!
Закидываю карамельку в рот и в непонимании моргаю.
— А должна была стать Кабановой!
Я все еще не понимаю, что происходит.
— Кабановой! — рычит Алина.
— И?
— Ты издеваешься?
— Прости, Алиночка, но я тебя не понимаю, — недовольно причмокиваю. — Пока я делаю вывод, что тебя бросил какой-то Кабанов, но я тут при чем?
— Кабанов Илья, — шипит Алина и буравит меня недобрым взглядом.
— Да вашу Машу, — хватаю телефон и вызваниваю Катя. Когда гудки обрываются ее голосом, и почти кричу, — килограмм лимонов и сосновые ветки!
— Что? — удивленно спрашивает Катя.
— Килограмм лимонов и сосновые ветки, — понижаю голос до шепота, — срочно, Катюша.
— Ладно…
Откладываю телефон и молча смотрю на Алину. Какая прелесть. После бывшей любовницы бывшего мужа, ко мне нагрянула невеста Ильи. С Артуром мы хоть одиннадцать лет прожили вместе, а тут… Тут я возмущена.
— Он меня бросил!
— Такое бывает.
— На семейном ужине! Перед всеми родственниками! Перед нашими родителями!
— Сочувствую.
Очень в духе Ильи. Покрасоваться, подразнить и вывести всех на эмоции.
— И знаешь, что он сказал?! — взвизгивает Алина и делает шаг к столу.
— Нет, меня же там не было…
— Он сказал, что раз не может быть с той, с кем хочет быть, то пусть все катится к черту! И не будет он жить под чужую дудку! — по щекам Алины катятся слезы. — И он против династических браков, и он… он…
— Что? — шепотом спрашиваю я.
— Он меня не сможет полюбить, потому что я… я… неинтересная!
— Так и сказал? — у меня брови ползут на лоб.
— Да! Я неинтересная! А ты, значит, интересная? С тобой ему не скучно?
— Я бы не сказала, — пожимаю плечами. — И с чего ты взяла, что он из-за меня порвал помолвку? Откуда ты вообще про меня узнала?
— Значит, что-то между вами было, да? — кидается к столу и бьет по столу кулаком. — Совратительница!
— Ему же двадцать как бы…
— А сколько ему было, когда тебе было двадцать, м? — в ненависти щурится.
— Когда мне было двадцать, а ему семь, я знать о нем не знала, — раскусываю карамельку и с аппетитом ею похрустываю.
— Это ничего не меняет!
— Вообще-то, Алина, меняет. И ты не ответила на вопрос, милая, — встаю и строго продолжаю, — откуда ты про меня узнала? Сопли подотри и отвечай!
Алина вздрагивает от моего командного тона и торопливо слезы утирает с щек. Если Илья ей проболтался, что его сердце завоевала “королева Виталина”, я его найду, голову откручу и повешу над входом в центр. Даже на расстоянии он умудряется выводить меня из себя! Мелкий паршивец!
— Мне о тебе Лена рассказала, — едва слышно отзывается Алина. — Сестра Ильи.
— Так вот мне чью голову повесить над дверью?
Удивленно отступает.
— Алина, — хмурюсь, выхожу из-за стола и подплываю к заплаканной гостье. — Для чего ты пришла сюда? Покидаться оскорблениями? У меня к ним иммунитет. Иди претензии предъявляй Илье…
— Не могу.
— Почему? — напрягаюсь. — Он, что, с крыши сиганул от неразделенной любви?
И холодок бежит между лопатками от жуткого предположения.
— Он меня везде заблокировал. И продолжает блокировать!
— А ты все номера меняешь и меняешь, да?
— Я хочу с ним поговорить!
— Господи, зачем?!
— Затем, чтобы понять, что во мне нет такого, что есть в тебе!
— Да не в этом дело, — обхватываю лицо Алины ладонями и вглядываюсь в ее глаза, — он просто не хочет жениться! Тем более, по указке отца!
— Будто я хочу!
— Какого черта тогда ты тут?! — рявкаю я.
— Потому что он меня унизил!
— Проваливай, Алина, — рычу ей в лицо. — У меня много иных забот, ясно? И чего вы вечно толпой на меня накидываетесь?! Давайте хотя бы с небольшими перерывами! Дайте мне хоть немного передохнуть между вашими визитами и капризами! Втекайте в мою жизнь дозированно!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вот какие ему нравятся, — ухмыляется Алина. — Злые, раздраженные и потасканные жизнью женщины.
— И ведь жизнь продолжает и продолжает меня таскать, — скалюсь в ответ. — И у меня вопрос, ты своими ножками отсюда выйдешь или мне охрану позвать?
— Я сама! — отступает и фыркает. — И забирай себе Кабанова! Вот нужен он мне с такой фамилией! Чтобы моих детей потом дразнили? Так что, Кабан Младший теперь твой! Неудачники меня не интересуют!
— Спасибо! — в лживом восторге прижимаю руку к груди. — Ты такая щедрая! Ведь мы не могли быть с ним вместе из-за тебя! А раз он теперь свободный, то побегу его искать… — на секунду замолкаю и цежу сквозь зубы, — что у одного баб с придурью, что у другого.
— Да пошла ты! Он тебя кинет. Не сейчас, так через лет пять. Тебе уже будет почти сорокет, — окидывает меня презрительным взглядом и выплывает.
Да будто тебя впереди не ждут сорок лет. И пятьдесят ждут, и шестьдесят.
— Лимоны! — в кабинет влетает Катя. — Сосна!
В одной руке пакет с ярко-желтыми лимонами, а другой — букет из сосновых веток:
— А не рановато ли мы к Новому Году готовимся?
— Дай сюда, — кидаюсь к ней и обрываю несколько иголочек с ветки. Отправляю в рот и с довольным мычанием жую, прикрыв глаза. — Божественно.
— Вита… ты, что, беременная? — шепчет Катя.
Кошу на нее обреченный взгляд, а после замечаю бледное лицо Алины в щели между дверью и косяком.
— А Илья в курсе? — сдавленно сипит она и, взвизгнув, убегает. — Он все-таки спал с тобой, а говорил, что он не запятнал чистую любовь!
Глава 44. Прошу, мадемуазель...
Я не вскрикиваю и отскакиваю в сторону, когда у тротуара резко тормозит черный внедорожник с тонированными стеклами. Я лишь останавливаюсь и устало вздыхаю, когда ко мне выскакивает крепкий мужик с коротким ежиком на голове.
— Прошу, — распахивает заднюю боковую дверцу. — Мадемуазель.
— Вариант кричать и сопротивляться можно не рассматривать?
— Роман Емельянович желает с вами побеседовать.
— Не знаю я никаких Романов Евельяновичей, — сердито хмурюсь.
— Кабанов Роман Емельянович, — терпеливо поясняет верзила.
— Невероятно, — смеюсь я. — А потом всякие ссыкухи удивляются, почему я такая злая и потасканная.
Перекидываю сумочку на другое плечо и лезу в салон машины. Что же, я тоже не против побеседовать с Кабаном Старшим, которому стоит приструнить своего сына. И дочу, которая меня сдала истеричной невесте.
— Благодарю от всего сердца, что не стали проявлять агрессию и сопротивление, — бугай мило так улыбается.
— Всегда пожалуйста.
За рулем сидит такой-же здоровый мужик, только волосы чуть посветлее. Оглядывается и его лицо со шрамом на щеке растягивается в улыбку:
— Доброго вечера.
Наверное, с такими вежливыми улыбками они бы меня связали, засунули в рот кляп и закинули на заднее сидение.
— И я с вами не соглашусь, — первый бугай садится на переднее сидение, — видел я потасканных женщин и вы на них не похожи.
— Спасибо.
И все замолкаем. Машина мягко трогается с места, а я устало достаю крем из сумочки и неторопливо смазываю руки. Вот была у меня тихая жизнь с заботами только о доме, ноготочках, уюте и ужинах, а сейчас ни вдохнуть, ни выдохнуть. Всем что-то от меня надо, а стоило только выглянуть из-под крыла Артура.
— У нас хвост.
— Вижу.
— Мадемуазель, пристегнитесь.
— Простите? — перевожу взгляд с одного затылка на другой.
— Пристегнитесь пожалуйста.
Пристегиваюсь и вскрикиваю, когда машина резко уходит повороте вправо, и набирает скорость.
— Какого черта?!
