благодаря появлению излишков продовольствия сверх необходимого – производством этих излишков и занимаются «большие люди». Во время пиршества «большой человек», окружённый своими гордыми помощниками, демонстративно перераспределяет – делит между присутствующими – горы еды и других подарков, не оставляя ничего себе. В определённых экологических условиях и в те моменты, когда велись военные действия, эти распорядители продовольствия могли постепенно возвышаться над своими последователями и формировать исходное ядро правящих классов первых государств.
Классическое исследование института «больших людей» выполнил антрополог из Гарвардского университета Дуглас Оливер, занимавшийся полевой работой среди народности сиуаи на острове Бугенвиль (Соломоновы острова). «Большой человек» у сиуаи именуется термином муми, и достижение этого статуса является главной амбицией каждого местного юноши. Молодой человек доказывает себе, что способен стать муми, работая усерднее других и тщательно ограничивая собственное потребление мяса и кокосовых орехов. В конечном итоге он убеждает жену, детей и ближайших родственников в серьёзности своих намерений, а те обязуются помочь ему подготовиться к первому пиршеству. Если мероприятие удалось, круг его сторонников расширяется, и юноша приступает к работе, готовясь к ещё большей демонстрации щедрости. Его следующим намерением становится строительство мужского «клуба», где смогут отдыхать его последователи, а гостей будут развлекать и кормить. По случаю освящения здания «клуба» устраивается ещё одно пиршество, и если он также окажется успешным, круг сторонников – людей, готовых работать ради грядущего праздника, – становится ещё больше, и нашего героя начинают называть муми. Что всё это даёт его сторонникам? По мере того, как пиршества становятся всё более масштабными, требования муми к своим последователям становятся всё более докучливыми, но одновременно растёт и общий объём производства продовольствия. Так что если сторонники муми время от времени и ворчат по поводу того, как тяжело им приходится работать, они всё же сохраняют лояльность своему патрону, пока тот продолжает поддерживать свою репутацию «великого кормильца» или наращивать её.
Наконец наступает момент, когда новый муми может бросить вызов другим, кто возвысился до этого статуса раньше него. Это происходит во время пиршества, именуемого муминай, на которое приглашается ещё один муми вместе со своими сторонниками. В ходе этого празднества ведётся подсчёт общего количества свиней, кокосовых пирогов и пудингов с саго и миндалём, которые хозяин-муми и его последователи раздают, и если приглашённый муми в течение примерно года не сможет устроить пиршество, по меньшей мере такое же расточительное, как у его соперников, это станет для него огромным социальным унижением и незамедлительно приведёт к лишению статуса муми. Принимая решение о том, кому бросить вызов, муми должен быть очень осторожен: ему нужно постараться выбрать такого гостя, чьё падение повысит его собственную репутацию, но избегать тех муми, чьи возможности дать достойный ответ превосходят его собственные.
По завершении успешного пиршества даже величайшему из муми всё равно предстоит до конца жизни трудиться и оставаться в зависимости от настроений и склонностей своих последователей. Институт муми – по меньшей мере в понимании Оливера – не наделяет носителя этого статуса полномочиями принуждать других к исполнению своих желаний и не позволяет муми добиться более высокого уровня благосостояния, чем у кого-то другого. Поскольку жизненной силой институт муми наделяет раздача продовольствия, великие муми на практике могут потреблять даже меньше мяса и других деликатесов, чем обычные, ничем не выдающиеся сиуаи. Среди каока, ещё одной народности Соломоновых островов, которой посвятил своё исследование Х. Ян Хогбин [Hogbin 1964], бытует такая поговорка: «Тому, кто устраивает пиршество, остаются кости и чёрствые лепёшки, а мясо и жир забирают все остальные».
Более того, муми не может почивать на лаврах, а должен постоянно готовиться к новым вызовам. Например, 10 января 1939 года на одном большом празднике с участием 1100 человек, хозяин торжества, муми по имени Сони, раздал 32 поросёнка и множество десертов из крупы саговой пальмы и миндаля. Однако сам Сони и его ближайшие последователи остались голодными. «Нам остаётся только съесть славу Сони», – сообщили по этому поводу последователи. В тот вечер, измученные неделями лихорадочных приготовлений, они говорили, что теперь, когда пиршество кончилось, они заслужили отдых. Однако рано утром их разбудил гулкий звук деревянных гонгов, доносившийся из помещения «клуба» Сони. Несколько заспанных последователей муми потянулись посмотреть, кто это там шумит – оказалось, что это был сам Сони, обратившийся к своим сторонникам с такими словами:
«Опять прячетесь в своих домах, опять совокупляетесь день и ночь, хотя нужно работать! Дай вам волю – вы бы до конца своих дней вдыхали запах вчерашней свинины, и чего ради? А я вам говорю, что вчера был не пир, а так, пустяки – вот дальше будет действительно большое пиршество» [Oliver 1955: 439].
Прежде муми были столь же известны умением заставлять людей не только работать на них, но и сражаться на их стороне. Колониальные власти пресекли войны на Соломоновых островах задолго до того, как Оливер проводил там свои исследования, однако память о муми-военачальниках всё ещё была жива среди сиуаи. По словам одного старика,
«в давние времена у муми было больше величия, чем сейчас. Тогда они были жестокими и безжалостными военачальниками. Они опустошали сельскую местность, а помещения, где они собирались со своими людьми, были украшены черепами убитых ими людей» [Oliver 1955: 411].
Воспевая дифирамбы своим муми, люди из прекратившего воевать поколения сиуаи называли их «воинами» и «убийцами людей и свиней»:
Громовержец, Сотрясатель земли,
Устроитель множества пиров,
Нигде не будет слышно звуков гонга, когда ты покинешь нас!
Воин, Щедрый цветок,
Убийца людей и свиней,
Кто принесёт славу нашим краям,
Когда ты покинешь нас? [Oliver 1955: 399].
Информанты Оливера сообщали ему, что в те времена, когда войны ещё велись, муми пользовались бо́льшим авторитетом. Некоторые муми-военачальники даже держали при себе одного или двух пленников, с которыми обращались как с рабами и заставляли работать в своих семейных хозяйствах. При этом обычные люди не могли «повышать голос на своих муми и злословить в их адрес без страха быть наказанными». Такая картина соответствует теоретическим допущениям, поскольку возможность перераспределять мясо, растительную пищу и другие ценные вещи идёт рука об руку с умением привлекать на свою сторону воинов, снаряжать их в битву и награждать боевыми трофеями. Соперничество между участвовавшими в войнах муми Бугенвиля, вероятно, должно было привести к формированию политической организации в масштабах всего острова к моменту прибытия туда первых европейских мореплавателей. Как указывает Оливер, «в течение определённых промежутков времени многие соседние деревни воевали друг с другом настолько регулярно, что возник некий общий тип ведущих войны
