Главная улица деревеньки казалась вышедшей из романов Зейна Грея, с толстым слоем пыли от проходящего транспорта, только никто тут не останавливался. Улицы достаточно широкие, чтобы машины могли ехать в четыре ряда, но движения практически нет. Плезир — это путь в никуда. Разве что случайно заблудившийся путешественник, свернувший не на ту дорогу в Сен-Квентине, может попытаться проехать через Плезир в надежде снова выбраться на шоссе Париж — Брюссель. Сколько-то там лет назад, когда строили это шоссе, тут проходили тяжелые самосвалы, но ни разу ни один не остановился в Плезире.
День был жаркий. Даже знойный. Четыре шелудивых дворняги налопались отбросов и теперь дрыхли посреди дороги. Во всех домах, выглядевших серыми и пыльными под жарким полуденным солнцем, почти не оставлявшим тени, ставни закрыты наглухо.
Я остановился у заправки, очень старой. Ручная помпа еле держалась на бетонной стойке. Я вылез из машины и постучал в гаражную дверь, но никто не отозвался. Единственным наличествующим транспортным средством был старый трактор, стоявший в нескольких ярдах от меня. На другой стороне улицы лошадь, привязанная к ржавому остову какого-то сельскохозяйственного орудия, отгоняла хвостом мух. Я потрогал трактор — двигатель был еще теплым. Тогда я снова постучал в дверь гаража, но единственным ответом осталось помахивание лошадиного хвоста. Тогда я направился дальше по улице, шагая по раскаленным камням. Одна из дворняг, без левого уха, лениво почесалась и отползла в тенек под трактор. Когда я проходил мимо, она неохотно рыкнула и продолжила спать дальше. Из окна, заставленного горшками с аспидистрой, на меня пялились кошачьи глаза. Над окном я прочитал едва различимую на потемневшем от времени дереве надпись «Кафе». Дверь оказалась тугой и открывалась со скрипом. Я зашел внутрь.
Полдюжины посетителей стояли у барной стойки. Они молчали, и у меня возникло ощущение, что они следили за мной с того момента, как я вылез из машины. Все уставились на меня.
— Красного вина, — сказал я.
Старуха за стойкой, не моргая, смотрела на меня. Она даже не шевельнулась.
— И бутерброд с сыром, — добавил я. Бабка не шевелилась еще добрую минуту, потом медленно взяла бутылку, сполоснула стакан и налила мне вина. Все это она проделала, не сходя с места. Я повернулся и оглядел помещение. Посетителями были в основном сельскохозяйственные рабочие, на их обуви налипли комья земли, а в лица въелась застарелая грязь. Столик в углу занимали трое мужчин в костюмах и белых рубашках. Хотя обеденное время давно миновало, у них были заткнуты за воротник салфетки, они поглощали сыр с хлебом, щедро запивая красным вином. Они продолжали есть — единственные в зале, кто не обращал на меня внимания, кроме еще одного мускулистого парня, сидевшего в дальнем конце, водрузив ноги на стул. Он спокойно и уверенно раскладывал пасьянс. Я наблюдал, как он достает из колоды очередную карту, с бесстрастностью компьютера разглядывает ее и кладет лицом вверх на мраморный стол. Я наблюдал за ним где-то с минуту, но он так и не поднял глаз.
Помещение было темным. Слабые лучи света пробивались сюда лишь через заросли на подоконнике. На мраморных столах лежали круглые подставки с рекламой аперитива. Подставки были изрядно замызганными. В баре, покрытом темным лаком, теснились бутылки, а над ним виднелись часы, показывавшие 3.37 какого-то давно забытого дня. На стенах висели старые календари, сломанный стул аккуратно сложен под окном, а половицы скрипели при малейшем движении. Несмотря на жаркий день, трое мужчин придвинули стулья к холодной печке в центре зала. Печка потрескалась, и холодная зола высыпалась на пол. Один из них выбил об нее трубку. Из трубки посыпался пепел, как пески времени.
— Я ищу месье Датта, — сообщил я присутствующим. — Где здесь его дом?
Никто не отреагировал. Снаружи послышался испуганный собачий визг. Из угла доносилось ровное шлепанье карт по столу. Других звуков не было.
— У меня для него важные сведения, — продолжил я. — И я знаю, что он живет где-то здесь, в этой деревне.
Я оглядел присутствующих, ища на их лицах хотя бы проблеск понимания. Ничего. На улице собаки затеяли драку, сопровождающуюся разными звуками: низким рычанием и внезапным визгом боли.
— Это Плезир? — спросил я.
Ответа не последовало. Тогда я обратился к женщине за стойкой:
— Это деревня Плезир?
Она криво улыбнулась.
— Еще графин красного! — сказал один из мужчин в белых рубашках.
Бабка за стойкой взяла литровую бутылку, налила вино в графин и передвинула графин по стойке. Мужчина, просивший вина, подошел к бару, с салфеткой, заткнутой за воротник, и вилкой в руке. Схватив графин за горлышко, он вернулся за стол, налил себе вина и сделал большой глоток. Он откинулся на спинку стула, посмотрел мне в глаза и позволил вину стечь в глотку. Собаки снова передрались.
— Они становятся злобными, — сказал мужчина. — Похоже, пора избавиться от одной из них.
— Избавьтесь от всех, — сказал я. Он кивнул.
Я допил вино.
— Три франка, — сказала женщина.
— А где бутерброд с сыром?
— Мы продаем только вино.
Я бросил три новых франка на стойку. Мужчина в углу закончил раскладывать пасьянс и собрал потрепанную колоду. Потом допил вино, встал, подошел к стойке и водрузил на нее пустой стакан и засаленную колоду, прикрыв сверху двумя двадцатифранковыми купюрами. Потом вытер руки о рабочую куртку и какое-то время смотрел на меня. Глаза его были внимательными и настороженными. Затем он направился к двери.
— Так вы скажете мне, где дом месье Датта? — снова спросил я женщину.
— Мы только продаем вино. — Она сгребла мелочь.
Я вышел под жаркое полуденное солнце. Мужчина, раскладывавший пасьянс, неторопливо шел к трактору. Высокий, более упитанный и куда более сообразительный, чем аборигены, лет тридцати. Идет, как кавалерист. Дойдя до заправки, он тихонько свистнул. Дверь мгновенно открылась, и оттуда вышел заправщик.
— Десять литров.
Заправщик кивнул. Он сунул заправочный пистолет в бак, включил помпу и начал качать бензин. Я наблюдал за ними с близкого расстояния, но они не обращали на меня внимания. Когда стрелка показала десять литров, заправщик перестал качать и водрузил заправочный пистолет на место.
— До завтра, — сказал высокий мужчина. Расплачиваться он не стал. Забросил ногу через сиденье трактора и завел двигатель. Мотор громко зарокотал. Тракторист слишком быстро тронулся с места, и большие колеса какое-то мгновение буксовали, прежде чем вцепиться в мостовую, а потом трактор покатил прочь, оставляя за собой голубой дымный хвост. Одноухий пес снова проснулся от этих звуков и палящего солнца и понесся по дороге, лая на тракторные колеса. Высокий тракторист нагнулся в седле, как следопыт апачи, и огрел пса палкой по единственному уху. Пес взвыл и прекратил погоню. Остальные собаки тоже утомились, жара вытянула из них энергию. Теперь они лишь изредка взлаивали.
— Я хочу доехать до дома Датта, — сказал я заправщику. Тот смотрел вслед трактору.
— Он никогда не научится, — сказал он. Пес прохромал обратно в тенек у заправки. Заправщик повернулся ко мне. — Некоторые собаки такие. Необучаемые.
— Если я поеду к Датту, мне потребуется двадцать литров лучшего бензина.
— Есть только один сорт.
— Мне понадобится двадцать литров, если вы будете любезны указать мне дом Датта.
— Вам лучше залить полный, — сказал заправщик и впервые посмотрел мне в глаза. — Вам ведь понадобится ехать обратно, верно?
— Верно, — согласился я. — Заодно проверьте масло и воду.
Я достал из кармана десять франков.
— Это вам, — сказал я. — За беспокойство.
— Аккумулятор я тоже проверю.
— Я порекомендую вас туристическим фирмам, — сказал я. Он кивнул. Затем взял заправочный пистолет и залил бак, открыл капот и протер тряпкой аккумулятор.
— Все в норме, — сообщил он.
Я заплатил ему десять франков.
— Колеса проверите?
Он пнул одно из них.
— Сойдет. Вам всего лишь дальше по дороге. Последний дом перед церковью. Они вас ждут.
— Спасибо. — Я постарался скрыть удивление.
По прямой дороге тащился автобус, взметая клубы пыли. Он остановился возле кафе. Пассажиры высыпали наружу, чтобы посмотреть. Водитель забрался на крышу автобуса и спустил оттуда несколько коробок и ящиков. Одна женщина держала живую курицу, вторая — птичью клетку. Они одернули платья и потянулись.
— Еще визитеры, — заметил я.
Заправщик покосился на меня, а потом мы оба уставились на автобус. Пассажиры закончили разминать затекшие конечности и снова поднялись на борт. Автобус двинулся дальше, оставив на дороге лишь четыре коробки и клетку. Я посмотрел на кафе и заметил глаза в окне. Быть может, это кот следил за птичкой в клетке. Такой вот особенный кот.
