– Я должен хорошенько об этом поразмыслить. День был долгий. Пожалуйста, позвольте мне побыть одному.
Ренарин встал и кивнул в знак уважения, прежде чем покинуть комнату. Навани поднялась медленнее – шурша платьем, поставила бокал на столик, потом пошла за своим фабриалем, снимающим боль. Ренарин ушел, и Далинар встал возле двери, ожидая, пока не уйдет и вдовствующая королева. Он не собирался снова оставаться с ней наедине, как в ловушке. Князь выглянул в коридор. Там были солдаты, и они могли видеть их с Навани. Вот и хорошо.
– Совсем не рад? – Она задержалась у порога рядом с ним.
– Рад?
– Ты не сходишь с ума.
– И мы не знаем, управляет мною кто-то или нет. В каком-то смысле у нас сейчас больше вопросов, чем было.
– Видения благословенны. – Навани коснулась его руки. – Я это чувствую. Разве тебя не охватывает ощущение чуда?
Князь заглянул ей в глаза – красивейшие глаза светло-фиолетового оттенка. Она была такой проницательной, такой мудрой. Как бы он хотел ей полностью доверять.
«Она вела себя исключительно честно. Ни слова никому не сказала о моем намерении отречься. Даже не пыталась использовать видения против меня». От одной мысли, что она могла бы так поступить, ему стало стыдно.
Она была замечательной женщиной, эта Навани Холин. Замечательной, удивительной и необыкновенно опасной женщиной.
– Я вижу новые тревоги, – пробормотал он. – И новую опасность.
– Но, Далинар, в твоем распоряжении опытные ученые, историки и фольклористки, о которых можно только мечтать! Я тебе завидую, хоть ты и говоришь, будто не видел примечательных фабриалей.
– Навани, у древних не было фабриалей. Я в этом уверен.
– И значит, наше мнение о них целиком и полностью неверно.
– Похоже на то.
– Клянусь камнепадом, – сказала она со вздохом. – Хоть что-нибудь способно разжечь в тебе былой пыл?
Он пожал плечами:
– Слишком много всего. Мои внутренности точно клубок угрей, чувства так и копошатся. Видения правдивы, и это меня тревожит.
– Скорее, будоражит, – поправила она. – Помнишь, что ты сказал раньше? О доверии ко мне?
– Я такое говорил?
– Ты сказал, что не доверяешь своим клеркам, и попросил меня записать видения. Я вижу в этом подтекст.
Ее свободная рука все еще касалась его. Она протянула защищенную руку и закрыла дверь в коридор. Далинар хотел ее остановить, но замешкался. Почему?
Они остались наедине. И она была такой красивой. Эти умные, сияющие от волнения и страсти глаза…
– Навани, – пробормотал Далинар, пытаясь справиться с желанием, – ты опять за свое.
Почему он вообще поддается ей?
– Да, я упрямая женщина. – Теперь в ее тоне не было и намека на игривость.
– Это неприлично. Мой брат… – Он потянулся к двери, чтобы снова ее открыть.
– Твой брат, – резко бросила Навани, и в ее глазах вспыхнул гнев. – Почему все только о нем и говорят? Все так тревожатся о человеке, который умер! Далинар, его тут нет. Он ушел. Я тоскую по нему. Но видимо, и вполовину не так сильно, как ты.
– Я чту его память, – напряженно сказал Далинар, сжимая ручку двери, но не открывая ее.
– Это прекрасно! Я очень рада. Но прошло уже шесть лет, а все по-прежнему считают, что я всего лишь жена мертвеца. Другие женщины развлекают меня праздной болтовней, но не пускают в свои политические круги. Они думают, я реликвия. Ты хотел знать, отчего я так быстро вернулась?
– Я…
– Потому что у меня нет дома. Все считают, что мне не следует принимать участие в важных событиях, ведь мой супруг мертв! Я могу бездельничать, любым моим капризам потакают, но игнорируют. От меня всем неуютно. В особенности королеве и другим придворным дамам.
– Мне жаль, но я не…
Навани подняла свободную руку и пальцем постучала по его груди:
– Далинар, тебе я такого не позволю. Мы были друзьями еще до того, как я вообще познакомилась с Гавиларом! Ты все еще знаешь, что я – это я, а не какая-нибудь тень династии, рухнувшей много лет назад. Верно? – Она устремила на него умоляющий взгляд.
«Кровь отцов моих, – потрясенно подумал Далинар. – Она плачет».
Две маленькие слезинки.
Навани еще ни разу не выглядела такой искренней.
И потому он ее поцеловал.
Это была ошибка. Он это понимал и все равно схватил ее, заключил в грубые, крепкие объятия и прижал свой рот к ее рту, не в силах совладать с собой. Навани растаяла в его руках. Князь почувствовал на губах ее соленые слезы, когда те скатились по щекам.
Это длилось долго. Слишком долго. Прелесть как долго. Его разум кричал, словно пленник в кандалах, вынужденный через решетку тюремной камеры наблюдать за чем-то ужасным. Но часть его желала этого уже десятилетиями – десятилетиями, потраченными на наблюдение за тем, как его брат ухаживает, женится и обладает единственной женщиной, которую молодой Далинар когда-нибудь желал.
Он пообещал себе, что не позволит подобному случиться. Запретил себе что-либо чувствовать к Навани в тот момент, когда она согласилась на предложение Гавилара. Ушел в сторону.
Но ее вкус… ее запах… тепло ее тела, которое было так близко… О, до чего же сладко! Угрызения совести смыло благоухающей волной. Касаясь ее, он забывал обо всем. Далинар не помнил ни о страхе перед видениями, ни о тревогах по поводу Садеаса, ни о стыде за прошлые ошибки.
Он мог думать лишь о ней. Красивой, проницательной, нежной и одновременно сильной. Далинар прижался к ней, словно она была последним, что осталось в мире, пустившемся в безумный пляс.
Наконец он прервал поцелуй. Навани потрясенно уставилась на него. Вокруг них, точно хрустальные снежинки, медленно опускались спрены страсти. Его опять охватило чувство вины. Далинар попытался нежно отодвинуться, но она не отпускала его, держась крепко.
– Навани…
– Тсс. – Ее голова легла ему на грудь.
– Мы не можем…
– Тсс, – настойчивее повторила она.
Вздохнув, князь позволил себе и дальше обнимать ее.
– В мире что-то пошло не так, – тихонько пробормотала Навани. – Король Йа-Кеведа убит. Я узнала об этом только сегодня. Его прикончил шинец-осколочник в белой одежде.
– Буреотец!
– Что-то происходит, – продолжила она. – Что-то более важное, чем наша война здесь, более важное, чем Гавилар. Ты слышал о странных вещах, которые люди говорят перед смертью? На них чаще всего не обращают внимания, но среди лекарей ходят слухи. А бурестражи шепчутся о том, что Великие бури становятся сильнее.
– Об этом я слышал. – Он обнаружил, что с трудом может говорить, опьяненный ее близостью.
– Моя дочь что-то ищет. Иногда Ясна меня пугает. Она такая упорная. Я искренне верю, что она самая умная из всех людей, которых мне доводилось знать. И то, что Ясна хочет разыскать… Далинар, дочь верит, что приближается нечто очень опасное.
