Когда Вивиен с Эмили выходят из тренажёрного зала и дверь с лязгом закрывается за ними, Сиенна разворачивается ко мне с горящими глазами.
— Что это было?
— О чём ты? — прикидываюсь дурачком.
— Ты и моя мама. Вы двое объединились против меня?
Я усмехаюсь.
— Не против, а ради тебя.
Она упирает руки в бёдра и сужает глаза.
— Как вы собрались меня «отвлекать»?
Я быстро обдумываю, что же может ей понравиться.
— Мы могли бы съездить куда-нибудь, проветрить мозги. К плотине, например?
Она быстро мотает головой.
— Я бы предложил «Мегасферу», но её больше нет, — как только слова вылетают из моего рта, я тут же хочу забрать их обратно. Её щёки краснеют.
— Прошу тебя, не начинай, — предупреждает она.
Я поднимаю руки, сдаваясь.
— Прости.
Есть одно место, где она, скорее всего, никогда не была.
— У меня есть идея.
***
Гейтвей кажется отмершей частью города с его полуразваленными строениями и рушащимися постройками. Так что когда мы подъезжаем к одному из заброшенных зданий — прямоугольной кирпичной постройке, — меня не удивляет то, как вздрагивает Сиенна. Из этой части города будто высосали жизнь, оставив только руины и плесень.
Пока мы выходим из машины, Сиенна не спускает глаз с постройки. Она поворачивается ко мне с вопросом в глазах.
— Что это за место?
Шесть афиш, вывешенных вдоль стены, уже потрепались от времени, уголки некоторых порваны. Их покрывает такой слой пыли и грязи, что никак не разглядеть, что там было изображено.
Я провожу рукой по одной из афиш, за слоем пыли показывается симпатичное лицо темноволосой актрисы. Не то чтобы я её узнал. Актриса из другой эпохи, из другого времени.
— Кинотеатр, — отвечаю я после паузы.
— Правда? — её лицо озаряется. — Я всегда мечтала увидеть хоть один.
— Это твой шанс.
Я возвращаюсь к машине и кладу руку на багажник. Он реагирует на тепло моей ладони и, считав отпечаток, открывается. Из него я достаю лом и спортивную сумку.
— Мы вломимся внутрь? — спрашивает она. Чем дальше, тем сильнее она взволнована.
— Я бы не назвал это взломом, — закинув сумку на плечо, я вставляю лом в щель между рамой и самой дверью. — Мой отец владеет этим местом. То есть его семья владела, а он просто унаследовал. Как и половину разваливающихся зданий Гейтвея.
Нахожу хорошую точку опоры. Напрягая мышцы, я использую лом, пока дверь не поддаётся. Внутри нас встречает кромешная тьма и запах плесени, ударяющий в нос.
— Почему твой папа просто не снесёт их? Или те старые казино, например? Он мог бы построить что-нибудь получше. Что-то полезное, — говорит она, когда мы заходим внутрь.
Я задавался этим же самым вопросом, даже умолял отца сделать что-нибудь с этой частью города. Но, как он сам выразился, у него связаны руки.
— Он не может, — я достаю линк, чтобы осветить тёмные углы. — Правительство категорически это запрещает.
— Но это же его собственность! Они не могут указывать ему, что с ней делать, — с пылом отвечает она.
— Увы, могут. Они ежемесячно выплачивают ему субсидии, чтобы он их не трогал, и грозят штрафом, если он всё же снесёт их.
— Но почему? С чего вдруг их так волнует Легас или эта часть города? Зачем они хотят, чтобы она оставалась в таком ужасном состоянии?
Я пытаюсь скрыть горечь в своём голосе, но это не так-то просто:
— Они хотят, чтобы это место служило напоминанием. Чтобы все помнили, кто здесь главный. И что мы все потеряли.
Переворот был не так уж давно, хотя всё же до рождения моего отца. Говорят, здесь однажды стояло великое государство, с военной мощью и богатством. Но его же могущество и привело его к гражданской войне и падению.
— Я их ненавижу, — свирепо произносит Сиенна. — Ненавижу их всех.
Уверен, в её глазах сейчас полыхает огонь — даже не видя их в темноте, я легко могу это представить.
Хмыкнув, свечу фонариком на покрывшееся пылью окошко билетного кассира. Стекло, некогда прозрачное, помутнело от грязи и времени.
— Здесь они продавали билеты, — мы проходим немного дальше, и я остро чувствую, как рука Сиенны задевает мою. — А это, — говорю я, указывая на длинную стойку, — место, где продавали попкорн.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мы разворачиваемся и идём дальше по коридору с множеством дверей, каждая из которых ведёт в отдельный зал с экраном. Если посчитать, их получается двенадцать в общей сложности. Я выбираю один наугад, открываю дверь и придерживаю, пропуская Сиенну внутрь, а сам следую за ней в кромешную тьму. Мы поднимаемся вверх по наклонному полу, где нас ждут десятки рядов сидений, все расположенные под углом к экрану размером с трёхэтажный дом.
У Сиенны перехватывает дыхание.
— Ого. Он даже больше, чем я себе представляла.
Нащупываю в темноте её локоть и осторожно тяну вверх по ступенькам к местам в середине. Сиденья покрыты слоем пыли, но Сиенну это, похоже, ни капли не смущает — она падает в одно из них.
— Я буду просто сидеть здесь и делать вид, что смотрю кино. Ты же не против?
— Могу предложить кое-что получше, — говорю я. — У тебя есть фонарик на линке?
Она кивает, достаёт свой линк из заднего кармана и включает фонарик. Его свет освещает грязное сидение перед ней.
— Подожди здесь. Я быстро.
Со спортивной сумкой на плече и линком в руке я выхожу из зала, в поисках киноаппаратной. Это маленькая комнатка, полная старых компьютеров и оборудования. Я закидываю сумку на стол и расстёгиваю её, чтобы достать портативный генератор. Я нащупываю холодный металл и вынимаю его из сумки и при помощи фонарика ищу розетку. Как только нахожу, я подключаю генератор и жду несколько секунд, пока он прогреется. Лампы загораются с лёгким гудением и потрескиванием, будто ворчат, что их заставили работать.
Оглянувшись вокруг, я осматриваю, с чем мне придётся иметь дело. Само собой, я никогда раньше не пользовался цифровым проектором, но давайте прямо: разве это может быть сложно?
Помню, отец как-то раз сказал, что все экраны управляются из этой комнаты. Если я взломаю систему, то получу доступ к нужному.
Я достаю из сумки свой планшет и кладу на стол, вводя несколько кодов доступа — довольно примитивных по сравнению с теми, что существуют в наши дни. И вхожу в систему. Я ищу фильм, который может показаться знакомым, но ничего подходящего не нахожу. Все они слишком старые. Так что я решаю просто листать названия, пока какое-нибудь не зацепит внимание.
«Несовместимые микросхемы».
Я кликаю по нему и жду, когда он прогрузится, затем выбираю экран и нажимаю «воспроизвести». Выходя из комнаты и закрывая за собой дверь, я всё ещё не уверен, сработало ли. Однако когда я захожу в зал, в котором оставил Сиенну, там звучит музыка с несколько потрескивающим звучанием и трёхэтажный экран загорается.
Сиенна улыбается, заметив меня.
— Не знаю, как ты это сделал, но это нечто невероятное.
Я падаю в сиденье рядом с ней и открываю панель рядом с подлокотником.
— Как ты?..
Потянувшись через неё, я нажимаю на кнопку с её стороны. Спинка её сиденья тут же откидывается, её ноги взлетают в воздух. Она так громко и безостановочно смеётся, что начинает задыхаться.
— Спасибо, — говорит она, поворачиваясь лицом к экрану, и у меня открывается отличный вид на её профиль. Даже темнота не может скрыть её красоту.
Видимо, она чувствует на себе мой пристальный взгляд, потому как поворачивается и спрашивает:
— Что-то не так?
Я отвожу глаза.
— Нет, ничего.
Её взгляд задерживается на мне на несколько секунд, но потом она возвращается к экрану. Фильм трещит и иногда мерцает, но хотя бы показывается. Сюжет крутится вокруг девушки-робота, которая начинает испытывать чувства к живому парню. Мне трудно сосредоточиться на фильме, когда Сиенна сидит так близко. Когда она смотрит на экран, я улавливаю ягодно-ванильный аромат её волос. Когда она кладёт руку на подлокотник между нами, мне требуется вся моя сила воли, чтобы не переплести наши пальцы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
