— Но Рэдклифф же мёртв, — напоминаю я.
— Тогда тебе не о чём волноваться. Если кукольника нет, марионетки бездействуют.
Я прокручиваю слова Чеза в голове. Он прав. Раз Рэдклифф мёртв, тянуть за ниточки просто некому.
Но почему тогда у меня такое чувство, будто это далеко не конец?
Отсаживаясь ближе к спинке дивана, Чез закидывает ноги на столик.
— Посмотрим сериальчик?
Раньше, когда мы учились в АГИО, мы их смотрели постоянно. Приходили после школы, Чез помогал мне с домашкой, а потом мы садились вместе смотреть какой-нибудь сериал. Те простые деньки, кажется, были так давно, с тех пор я прошла через многое. Та Сиенна была наивной и невинной. Она никогда не стреляла в человека и никого не оставляла умирать. Она не была виновна в смертях сотни людей. Я задаюсь вопросом, жива ли эта невинная девочка где-то глубоко внутри меня. Или она исчезла навсегда.
Я откидываюсь назад и кладу голову на широкое плечо Чеза.
— Да, однозначно.
Два любимых сериала Чеза — это «Возвращение в космос» (мы смотрели все сезоны несколько раз) и «Ложное пророчество». Я даже испытываю некоторое облегчение, когда начинает играть музыка с заставки «Ложного пророчества». Пока мои мысли витают где-то ещё, я вряд ли смогу погрузиться в просмотр сериала, но одно я знаю наверняка: ровно на один час я заткну свою совесть, забуду про свою боль и вновь стану прежней Сиенной.
4. СИЕННА
Это тот же самый сон. Всегда один и тот же. Дым наполняет комнату так, что становится невозможно дышать, крики эхом разносятся по коридору, а ещё там кровь. Много крови. Из-под обвала торчит половина тела. Во мне исступлённая потребность расчистить завал и спасти человека. Когда последний кусок бетона откинут прочь, вместо тела обнаруживается один скелет с раздробленными костями, вывернутыми под неестественными углами.
Я подскакиваю в постели, прекращая кричать. Сердце колотится, пижама мокрая от пота. Шаги раздаются по коридору, и дверь распахивается. Это Зейн, без рубашки, с взлохмаченными волосами. Широко раскрытыми от страха глазами он оглядывает комнату.
— Ты в порядке?
Я киваю, и он медленно выдыхает.
— Очередной кошмар?
Тыльной стороной ладони я вытираю бисеринки пота с бровей и снова киваю.
Зейн упирает руки в дверную раму над головой.
— Всё тот же?
— Ага, — подаю я, наконец, голос, но выходит только хрип. — Как всегда.
Он снова окидывает взглядом комнату и пододвигает стул в углу.
— Хочешь, я останусь?
После моего очередного кивка он берёт плед, сложенный на краешке кровати, и устраивается на стуле, как он это делает почти каждую ночь, с тех пор как я здесь.
— Давай, засыпай, — бормочет он, откидываясь на стул и закрывая глаза. — Я здесь, я рядом.
Моё сердцебиение потихоньку успокаивается, я ложусь на подушки и натягиваю одеяло до подбородка. Смотрю в потолок, где играют тени, и в моей голове прокручиваются картинки из моего кошмара. Воспоминания о той ночи в лагере всё ещё такие яркие, что мне даже не требуется прилагать усилия, чтобы вновь пережить тот ужас: я как наяву слышу те жуткие вопли, вижу железку, торчащую из груди Трея, и чувствую запах дыма и пота.
— Зейн?
— Ммм?
— Как думаешь, почему мне снова и снова снится этот кошмар?
Тишина. На секунду мне показалось, что он уже заснул, как вдруг он отвечает приглушённым голосом:
— Видимо, твоё подсознание оживляет воспоминания о той ночи.
— А кости? Почему кости?
— Кости — это символ смерти. Не этого ли ты боишься больше всего? Смерти Трея?
Ещё сильнее я боюсь, что что-то может случиться с мамой или Эмили, но я не поправляю его. Да, я видела Трея «мёртвым», и я бы не хотела пережить это ни с кем из моих близких.
— Наверное, ты прав.
Я закрываю глаза, но перед внутренним взором всплывает лицо моего отца. Я так и не приблизилась к разгадке того, во что он оказался вовлечён, из-за чего ему пришлось поменять имя и спустя много лет умереть не своей смертью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Думаю, мне стоит поговорить завтра с твоим отцом, — меняю я тему. — Может, он сумеет пролить свет на то, что случилось двадцать один год назад. Кто знает? Вдруг это связано с тем, что происходит с Треем сейчас.
— Удачи, — бормочет Зейн.
Я переворачиваюсь на бок. Отсюда я вижу Зейна: как откинута назад его голова, как скрещены руки на груди.
— И ты пойдёшь со мной, — добавляю я.
Он фыркает, но не открывает глаза.
— Окей. Но я уже говорил тебе, что он как железный сейф. Хочешь получить от него информацию? Удачи тебе с этим.
***
Теннисные мячи летают над кортом за огромным особняком Райдеров. Харлоу Райдер находится именно там, где мне и сказали: отбивает мячи, запускаемые специальной машиной.
Мы с Зейном пересекаем корт. В это время здесь дико жарко. И вроде бы я должна была вспотеть, но по факту я иссушена насквозь этим палящим солнцем. Спасибо пустынному жару: пот высыхает мгновенно, оставляя солёную плёнку на моей коже. И ещё горячее оказывается на самом корте с чёрной поверхностью под ногами.
Я смотрю, как Зейн подходит к устройству для запуска мячей и выключает его. Рёв сменяется шипением умирающей змеи и затихает окончательно.
— Пап, — зовёт Зейн, — можно с тобой перекинуться парой слов?
Мистер Райдер несколько раз прокручивает ракетку в своей руке и достаёт полотенце из заднего кармана, промокая пот с лица. Он подходит к сетке, где останавливаемся мы с Зейном.
— И о чём ты хочешь поговорить, сын?
Зейн переводит взгляд на меня и кивает, чтобы я начала говорить. После первоначального знакомства, когда Зейн представил ему меня, маму и мою сестру, я старалась не попадаться ему на глаза.
Я делаю глубокий вдох и распрямляю плечи.
— Мистер Райдер, у меня есть к вам несколько вопросов, касающихся моего отца.
Мистер Райдер смотрит на меня, прищурившись от яркого солнца.
— А кто твой отец?
— Митч Хувер, — отвечаю я, используя имя, которое было у моего отца, когда он работал на Харлоу в качестве ведущего генетика.
— Это невозможно, — он издаёт смешок. — Митч умер в автокатастрофе почти двадцать два года назад. Ты явно младше.
— Нет, — возражаю я. — Он инсценировал свою смерть. И сменил имя на Бена Престон.
Харлоу изучает моё лицо, словно пытаясь решить, стоит ли мне верить.
— Не знаю, что за игру вы тут затеяли, мисс Престон, но я не…
— Я говорю правду! Спросите Зейна.
Глаза Харлоу переносятся с меня на своего сына. Краем глаза я вижу, как Зейн кивает.
Харлоу сглатывает, его кадык скачет.
— Есть ли у тебя фотография твоего отца?
Я достаю из кармана свой линк и прокручиваю старые фотографии. На одной из них мы все вчетвером, когда он был ещё жив. Празднуем его день рождения или что-то вроде того. Показываю фотку Харлоу, и с его лица пропадают все краски. Знаю, звучит иронично, но он будто призрака увидел.
— Невероятно, — бормочет Харлоу, качая головой. — Поверить не могу.
— Теперь вы со мной поговорите? — спрашиваю я, убирая линк обратно в карман.
— Здесь не о чем говорить. Как вы сами видите, я даже не подозревал, что ваш отец ещё жив…
— Уже нет, — перебиваю я. — Он умер год назад. Судя по тому, что мне удалось выяснить, он был отравлен Рэдклиффом, хотя тот пытался убедить меня, что это сделали вы.
Харлоу сужает глаза.
— Я не понимаю, какое отношение это всё имеет ко мне. А теперь, прошу меня извинить…
Ладно, мы не гордые.
— Пожалуйста, мистер Райдер. Мне нужны ответы, а вы единственный, кто может их дать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Харлоу потирает заднюю часть шеи, обдумывая мою просьбу. Я оглядываюсь на Зейна, но тот лишь пожимает плечами, не занимая ничью сторону.
Спустя несколько неловких секунд Харлоу кратко кивает.
— Дайте мне привести себя в порядок, и я буду готов принять вас в своём кабинете через полчаса, — не дожидаясь ответа, он направляется к дому, перекинув полотенце через плечо и размахивая ракеткой.
