– Что тут происходит? – раздался голос миссис Рид, которая появилась в коридоре. Ленты ее чепца развевались, а платье угрожающе шелестело. – Эббот и Бесси, кажется, я ясно дала понять, что Джейн Эйр должна находиться в красной комнате, пока я сама не поднимусь за ней.
– Но мисс Эйр так ужасно кричала, – попыталась возразить Бесси.
– О тетя! Сжальтесь! Простите меня! – умоляла я, вне себя от ужаса. – Я не вынесу этого, накажите меня как-нибудь еще! Я лучше умру, чем…
– Молчать! Подобная несдержанность омерзительна.
В ее глазах я была всего лишь маленькой артисткой. Она искренне считала, что во мне кроются опасные пороки, страсть к непослушанию и двуличие.
Бесси и Эббот посторонились, и миссис Рид, выведенная из себя моими бурными рыданиями и выражением неистовой муки на лице, втолкнула меня обратно в комнату и заперла за собой дверь. Я слышала, как она с шелестом удаляется прочь по коридору. Я вскрикнула и потеряла сознание.
Глава 3
Я помню, как проснулась оттого, что кто-то берет меня на руки, поднимает и усаживает прямо. Я никогда раньше не знала такого бережного и нежного обращения, даже когда была с Джоном. Я склонила голову на подушку или на чью-то руку, и, наконец, почувствовала облегчение.
Через пять минут туман в моей голове рассеялся, и я ясно поняла, что нахожусь в своей постели. Была ночь, на столике горела свеча, а у подножия кровати стояла Бесси с миской в руке. На стуле, наклонившись ко мне, сидел джентльмен.
Отвернувшись от Бесси (ее присутствие было мне гораздо менее неприятно, чем присутствие, например, Эббот), я внимательно всмотрелась в лицо джентльмена. Я знала, что в случае нездоровья слуг к нам приходил мистер Ллойд, аптекарь. Для себя самой и для детей миссис Рид приглашала врача.
– Ну, кто же я? – спросил он.
Я назвала его имя, протянув руку, и он с улыбкой пожал ее.
– Мы отлично поладим, – сказал он.
Затем он уложил меня обратно в постель и наказал Бесси быть осторожной и не беспокоить меня больше этой ночью. Дав еще некоторые указания и предупредив, что зайдет завтра, он ушел. Мне казалось, что, когда он сидит рядом на стуле, я в безопасности, под защитой друга, и я не хотела, чтобы он уходил. Когда он закрыл за собой дверь и комната опять погрузилась во мрак, мое сердце снова наполнилось тревогой.
– Поспите немного, мисс? – голос Бесси звучал мягко.
– Постараюсь, – ответила я.
– Тогда я, пожалуй, пойду спать, ведь уже за полночь. Но вы можете позвать меня, если вам что-нибудь понадобится.
Ободренная ее необычайной любезностью, я решилась задать вопрос.
– Бесси, что со мной случилось? Я заболела?
– Наверное, вы так сильно плакали в красной комнате, что вам стало плохо. Но, без сомнения, вы скоро поправитесь.
Бесси ушла в комнату, где спали горничные, и, поскольку она находилась рядом с детской, я услышала, как она говорит:
– Сара, я попрошу тебя поспать со мной в детской – ни за что в жизни не решусь остаться сегодня одна с этой девочкой. Она ведь может и умереть. Не пойму, с чего вдруг с ней случился этот припадок. Может быть, на самом деле увидела что-нибудь? Миссис Рид все-таки обошлась с ней слишком сурово.
Они с Сарой легли в постель, и я слышала их шепот еще с полчаса, прежде чем они уснули. До меня доносились лишь обрывки разговора, но по ним я могла судить, о чем они говорят: «Прошло мимо нее, все в белом, и исчезло… А за ним – огромный черный пес… Три глухих удара в дверь… Свечение на кладбище, как раз над его могилой…». В конце концов, их голоса смолкли, в камине погас огонь и свеча потухла. Я изо всех сил старалась уснуть, но была настолько охвачена страхом, что даже легкое дыхание Элизы и Джорджины, спящих рядом в своих кроватях, не могло меня успокоить. Я чуть не закричала, когда увидела, что дверь детской медленно отворилась, но тут услышала знакомый голос Джона.
– Джейн?
Я не отвечала, надеясь, что он уйдет. Я не простила его за то, что он ударил меня, и вряд ли когда-нибудь прощу. Пока сидела в красной комнате, я ясно поняла, что Джон не любит меня. Осознание этого пронзило меня холодно и отчетливо, и ссадина на лбу должна была служить мне напоминанием. Мне не следовало верить ему и раньше, зная о черствости его матери и сестер. Облегчением для меня было чувствовать, что я тоже его не любила. Всю жизнь мне не хватало нежности и ощущения привязанности, и я ошибочно пыталась найти это у Джона Рида, но теперь я не так глупа.
– Джейн, извини, что бросил в тебя книгой. Я не хотел. Я притворялся перед Элизой и Джорджиной, ты же знаешь.
Я знала гораздо больше, но по-прежнему не отвечала. От Джона было не так просто избавиться. Он прокрался в детскую и остановился прямо возле моей кровати. Он часто приходил ко мне после полуночи, и наше счастье, что его сестры всегда так крепко спали. В первый раз это случилось примерно полгода назад. Джон Рид приехал домой из школы и всю неделю внимательно приглядывался ко мне. Мне не хватало ласки, и я попала прямо к нему в руки.
– Джейн, ты же знаешь, я люблю тебя, – проговорил он, нежно поглаживая меня по волосам.
Я больше не притворялась, что сплю. Да, он не любил меня, но мне так хотелось, чтобы его слова оказались правдой, и поэтому я провела языком по губам, зная, что это нравится ему.
Он бросил на меня помутневший взгляд и наклонился, чтобы лечь рядом со мной на кровать. Нас разделяла только тонкая простыня, и я почувствовала его эрекцию, когда он осторожно прижался ко мне. Мое тело ответило ему сильным желанием.
– О, Джейн… – прошептал он мне на ухо, касаясь легкого пушка на моей шее.
Я почувствовала, как во мне поднимается волна удовольствия, и запрокинула голову, приоткрыв рот и закрыв глаза. Я представила себе моего темноглазого возлюбленного. В моем воображении именно он, а не Джон, оказался со мной рядом под одеялом и произнес мое имя – Джейн.
Он коснулся своими горячими губами моих губ, затем прижался к ним неистово и страстно. Его язык был у меня во рту, и мы словно пробовали друг друга на вкус. Он провел рукой по моему телу, задержавшись на моей маленькой груди, и, скользнув вниз, оказался между моих ног. Мучительно долго он описывал круги, и я чувствовала удовольствие, рябью расходившееся по моему телу, как по поверхности воды. Я сильно прикусила губу, чтобы не вскрикнуть, и мои бедра подрагивали от возбуждения. Он начал щекотать меня внизу живота, пробегая пальцами от пупка до бедер и обратно, легко сжимая нежную кожу.
– Я хочу тебя, – прошептал он, стягивая с меня рубашку и торопливо снимая одежду с себя.
И опять мой темноглазый любовник оказался сверху, осторожно проникая ко мне между ног. Я задержала дыхание, когда он вошел в меня, пронизывая все мое тело мучительным возбуждением. Он начал медленно двигаться вперед и назад, наполняя и отпуская меня. Пульсирующий ритм внизу живота нарастал, но внезапно он остановился.
Он оставил меня и кончил со вздохом.
– Спокойной ночи, Джейн, – сказал он и ушел, оставив меня неудовлетворенной, впрочем, как и всегда, и с полным осознанием того, что я не любима.
На следующий день где-то около полудня я сидела перед камином в детской, закутавшись в платок. Я чувствовала упадок сил. Главной причиной моей болезни была невыразимая моральная усталость; усталость, от которой слезы медленно текли у меня по щекам. Соленые капли падали вниз одна за другой, несмотря на то, что сейчас было самое время для того, чтобы веселиться, ведь все Риды уехали куда-то вместе со своей мамой. Но меня не отпускало чувство стыда за то, что я уступила Джону прошлой ночью, тогда как мне следовало оставаться твердой. Кроме того, я все еще ощущала последствия обморока в красной комнате.
Бесси принесла мне пирожное на ярко раскрашенной тарелочке китайского фарфора, но я не в силах была есть и отставила ее от себя. Она спросила, не хочу ли я почитать книгу. Слово «книга» ненадолго ободрило, и я попросила ее принести из библиотеки «Путешествия Гулливера». У меня мелькнула отрадная мысль попросить каталог портретов, но я не хотела расспросов, а они непременно последовали бы. «Путешествия Гулливера» я перечитывала не один раз и думала, что, возможно, эта книга послужит утешением моей беспокойной душе. Но мои надежды не оправдались, все казалось по-прежнему унылым и мрачным. Я положила книгу на стол рядом с нетронутым пирожным.
Утром снова заходил мистер Ллойд.
– Как, уже встала? – произнес он, переступая порог детской. – Ну, как она сегодня, няня?
Бесси ответила, что мне уже гораздо лучше.
– Но почему она выглядит такой печальной? Вы плакали, мисс Джейн? Скажите мне, отчего? У вас что-нибудь болит?
– Нет, сэр.
– Вероятно, она плачет оттого, что ее не взяли на прогулку в карете с мадам, – вмешалась Бесси.
– Уверен, что это не так. Ведь она уже слишком большая для таких глупостей.
Я была того же мнения, и, уязвленная превратным мнением о себе, поспешила возразить Бесси:
