– Причем бардак заметно крепчает, – добавил Петр.
– Может быть, это – начало конца комедии? – предположил Павел.
– Уже сто тридцать шесть лет ждем этого конца, и никак не дождемся, – констатировал Самвел.
– Но у всего должен быть конец, – философски заметил Дмитрий-младший.
– Нет у революции начала, нет у революции конца, – процитировал ему в ответ Дмитрий – старший.
Миша «Толстый» предположил, что от космонавтов скрывают реальную ситуацию, которая может оказаться гораздо худшей. Оказавшийся рядом пилот Толя Костров высказал мнение, что на Земле произошла очередная мировая война, которую СССР с треском проиграл, но его руководство не хочет в этом признаваться. Михаил Савин («Худой») согласился, что опасения Кострова относительно новой мировой войны, на этот раз – между СССР и остальным миром, могут оказаться небезосновательными, но не согласился с выводом о возможности нашего поражения. Самвел оказался готовым к такой возможности, но с серьезными оговорками. Он утверждал, что поражение Союза может быть только временным, ибо Союз и советская власть непобедимы. Сходные соображения высказали также Гена, Вася и женщины. Примечательно, но никому из ялмезян и ялмезянок не было даже предложено вступить в кружок Феликса – Драгуновский боялся, что в процессе поголовной вакцинации ялмезяне могли превратиться в непримиримых противников любого оппортунистического и диссидентского мнения.
Феликс слушал высказывания участников своего марксистского кружка и морщился. Ведь, по сути, своими ура-патриотическими высказываниями они лишний раз доказывали, что от «совковости» они далеко не ушли, несмотря на многочисленные разъяснения и лекции Драгуновского… Пожалуй, только Лайош и Мирослав, чьи прадеды успели вдохнуть по паре глотков свободы в короткие периоды правления Имре Надя и Александра Дубчека, пытались представить себе, каковы реальные возможности трансформации планово-нерыночного общества. Да и они слишком долго пропитывались духом конституции 1995 года, и тоже заимели советские предрассудки.
Идеи рыночного общества в СССР-Эн, существующем в этой реальности, могли привиться с огромным трудом, если вообще нечто подобное здесь могло иметь место… Ведь даже на Западе, в тех же Америке, Японии и Израиле, по-прежнему, если верить информации тахионного канала, царила командно-административная система, основанная, правда, на принципах главенства частной собственности.
А тем временем степень «бардачности» Союза ССР продолжала расти не по дням, а по часам. Дежурный диспетчер системы космической навигации СССР не понял в первый момент, кто прилетел (ибо с Земли улетал «Ялмез», а возвращалась «Великая дружба»), и хотел даже распорядиться об уничтожении незваных пришельцев. Пришлось Путилину разъяснять диспетчеру, что к чему – на смеси русского командного и русского матерного. Лишь после этого, разобравшись, видимо, в ситуации, диспетчер разрешил межзвездному кораблю выйти на высокую околоземную орбиту, и даже распорядился прислать несколько челночных кораблей типа «Тайфун» (улучшенной версии «Вихря») для доставки экипажа и пассажиров на Землю.
Глава двадцать первая, в которой Драгуновский убеждается, что оказался в еще худшей реальности
Встречали советских космонавтов, вернувшихся на борту ««Великой дружбы» на родную Землю 16 октября 2053 года, после 36-летнего полета к Тау Кита и к планете Ялмез, и их ялмезянских сотоварищей, очень торжественно. Пожалуй, даже Вожкул на Ялмезе встречал звездонавтов с меньшей помпезностью.
Путилин, Драгуновский и их сотоварищи (включая 18 ялмезян и ялмезянок, а также Родефа), пройдя совместный двухнедельный карантин в стационаре 4-го главного управления, 5 ноября 2053 года были приглашены в Кремль.
Перед посещением Кремля Драгуновский посетил научно-исследовательскую контору, в которой он работал до полета. Встретили его очень приветливо, хотя с тех времен из знакомых остались только уборщица Надя и один из некогда молодых конструкторов, ставший за это время директором. В актовом зале был проведен митинг. Директор и парторг открыли мемориальную доску на дверях той комнаты, в которой сидел когда-то Феликс. Вместе с Феликсом в контору пришли Петр Молодцов и ялмезянка Анири. За неделю до прихода высоких гостей, боясь, что Драгуновский поднимет шум по вопросу об антисемитизме, директор назначил потомственного русского инженера Григория Попова евреем Гершем Рабиновичем. И когда Драгуновский спросил у директора, работают ли в учреждении евреи, последний обратился к секретарше: "Вызовите, пожалуйста, товарища Рабиновича! Что-что? Как это – уехал в Израиль?!"
Что же касается приема в Кремле, то всех вернувшихся на родную Землю советских граждан наградили Орденом Ленина и Золотой Звездой Героя (даже Путилин получил четвертую Золотую Звезду, тогда как живым космонавтам больше двух не положено, а третью обычно давали посмертно!). А 18 ялмезянам, как иностранцам из Дальнего Зарубежья, сначала хотели дать Ордена Дружбы Народов, а затем все-таки присвоили звание Героев Советского Союза. Ордена Дружбы Народов дали 50 ялмезянам, посмертно включенным в списки экипажа «Великой Дружбы». Получил положенную награду и Родеф – первый ялмезо-землянин, родившийся в космосе. Его наградили орденом Октябрьской Революции.
Памятуя, что межзвездный космический корабль стартовал при Сидорове, а вернулся уже при новом Генсеке Михайлове, Путилин хотел даже сострить, как это сделал в 1964 году командир первого «Восхода» Владимир Комаров, взлетевший вместе с Феоктистовым и Егоровым при Хрущеве, и вернувшийся через сутки уже после знаменитого октябрьского пленума, то есть при Брежневе: «Готовы выполнить задание любого советского руководства», но потом сдержался. Мало ли как могут его понять…
Михаил Михайлов стал очередным Генсеком ЦК КПСС в сравнительно молодом возрасте – всего в каких-то 60 лет, что в родной ленинской партии 21-го века считалось чуть ли не младенческим периодом. В отличие от своего предшественника Сидорова, Михайлов к своим 76 годам еще не успел обрасти возом обычных генсековских болячек и даже не пытался впасть в детство.
Примечательно, что новый Генсек, казалось бы, абсолютно забыл, что Драгуновский улетал с Земли евреем. Теперь Феликс воспринимался всеми как равный среди равных, более того – дважды еврей Советского Союза, то есть улетевший еврей и вернувшийся еврей.
В конце встречи в Кремле выступили руководители советского государства. Председатель Совмина Анатолий Петрушечкин поблагодарил звездонавтов за подвиг, совершенный во славу Отчизны. А затем Михайлов, Петрушечкин и министр обороны Всеволод Беркутов (да-да, тот самый Беркутов, который в 2016-ом году возглавил группу звездонавтов), встав рядом со звездонавтами, сфотографировались на память.
Следует отметить, что в Советском Союзе 2053-го года практически не осталось евреев. Весной 2039 года, то есть всего через полтора года после исторического пленума ЦК, избравшего Михайлова новым Генсеком – вместо умершего 87-летнего товарища Сидорова, совершил весьма неординарный поступок – взял и отпустил практически всех уцелевших в СССР лиц еврейской национальности в Израиль, установив с этой страной дипломатические отношения на уровне консульских отделов.
Деятельность ОВИР-ов мало чем отличалась от той, которая оказалась знакомой Феликсу по его собственной реальности, когда евреев практически не выпускали. Но и в реальности-Эн евреи 21-го века всеми правдами и неправдами старались уехать из СССР-Эн. Это скитальческое племя словно предчувствовало, что огромная держава вот-вот рухнет, и представители еврейства совершенно не хотели остаться погребенными под руинами империи. Несмотря на то, что евреев обчищали подчистую, они уезжали. Некоторым удавалось сделать это очень быстро, дав «на лапу кому нужно» в ОВИРе. Именно тогда в этой реальности и возник анекдот, как две капли воды напоминающий свой аналог из реальности Феликса.
Феликс хорошо помнил незатейливую фабулу этого короткого рассказа о трудностях отъезда на ПМЖ. Инструктор райкома по сельскому хозяйству рассказывает колхозникам выгодности разведения кур, с каждой из которых можно получить сто рублей годового дохода. Гостя из города перебили вопросом:
– А сколько платит еврей с образованием, ежели уезжает?
– Четыре тысячи…
Инструктор разъясняет выгоду разведения овец, а его тут и спрашивают:
– А сколько платит еврей-инженер, ежели уезжает?
– Около восьми тысяч…
Когда инструктор завершил свой рассказ о выгоде разведения крупного рогатого скота, его спросили:
– А сколько платит уезжающий еврей, закончивший университет?
Когда инструктор ответил «Двенадцать тысяч рублей», один дотошный колхозник предложил: «Так может быть, нам намного выгодней евреев разводить?»
