Правда мальчишки на улице явно были не в курсе что мне для сна нужны тишина и покой. По крайней мере дюжина этих весельчаков толпилась на пятачке возле пиццерии, всего в десяти ярдах от окна моей спальни. Возмущенные крики на них совершенно не действовали, а также и угрозы и проклятия.
Я спала ужасно, вертелась и крутилась, комкая простыню, постоянно просыпаясь от смеха, песен и сердитых криков. Так что встретила рассвет я с головной болью.
Лаборатория криминалистики и судебной медицины и Управление коронера находились в тринадцатиэтажном здании из стекла и металла, к востоку от центра.
Несколько лет назад власти Квебека решили влить миллионы в органы правопорядка и судебную медицину. Здание было отремонтировано, и Лаборатория криминалистики и судебной медицины была расширена, под нее были отданы с пятого по тринадцатый этажи, где раньше располагались камеры предварительного заключения. На официальной церемонии эта высотка возродилась под именем Уилфрида Дерома.
Однако старые традиции отмирают с трудом, так что в отремонтированном здании многое осталось прежним.
Туннель закончился у пивоварни Молсона, дальше я проехала по мосту Жака Картье, пересекла Де-Лоримье, свернула направо, проехала какой-то совсем неказистый район: дома на три квартиры с малюсенькими двориками и спиральными железными лестницами; церкви из серого камня с серебряными шпилями; автомастерские, стеклянные витрины офисов. И над всем этим возвышается высотка Уилфрида Дерома.
После десятиминутных поисков я все же нашла где припарковаться и даже вполне законно оставить свою машину именно на то время что я планировала. Я припарковалась, забрала ноутбук и сумку, и пошла к зданию.
Дети стекались в ближайшую школу парами и тройками, совсем как муравьи бегущие к тающему мороженому. На школьной площадке воздух наполнился веселыми криками, стуком мяча, щелканьем скакалок. Одна маленькая девочка стояла у железного забора и совсем как давеча в Чупан-Йа, держалась пальчиками за ограду. Она без всяких эмоций наблюдала за мной. Я ей сочувствовала — сидеть в жарком классе еще целый месяц, ожидая летних каникул.
Да и меня ждет день такой, что не позавидуешь.
Я вовсе не жаждала видеть мумифицированную голову или разложенное тело. Я жутко боялась присутствовать при встрече Шанталь с ее матерью. Это был один из тех дней когда я остро жалею что не пошла работать в телефонную компанию: оплаченный отпуск, отличные премии и никаких трупов.
Когда я входила в здание то уже прилично вспотела. Утренняя смесь смога, автомобильных выхлопов и аромата с пивоварни не помогала моей голове. Череп просто разламывался.
Дома не было ни капли кофе. Так что проходя в лифт, используя свой пропуск и поднимаясь на двенадцатый этаж, единственное слово которое крутилось в моей голове это — кофе!
Еще одни стеклянные двери распахнулись и я, наконец, попала в крыло судебной медицины.
Справа располагались кабинеты, а слева лаборатории: «Микробиология», «Гистология», «Патология», «Антропология-Одонтология». Окна были огромные — от потолка и до середины стены, и мне было видно что лаборатории пусты.
Проверила свои часы: 7:35. А так как персонал начинал работу в 8:00, то у меня было еще почти полчаса одиночества.
Вообще-то с Пьером ЛаМаншем. За те десять лет что я здесь работаю, начальник отдела судебной медицины приходит на работу к семи, и остается на работе еще долго после ухода всех. Старик работал как часы.
И еще он был загадкой. Каждый июль он брал три недели отпуска и еще одну на Рождество. Во время этих отпусков он каждый день звонил на работу, не прекращая вести дела. Он не путешествовал, не ходил в походы, не занимался садоводством, не рыбачил и не играл в гольф. Насколько нам было известно у него не было никакого хобби. И когда его спрашивали об отпуске, ЛаМанш вежливо уходил от темы, так что друзья и коллеги прекратили его спрашивать.
Мой кабинет был последним в ряду шести других, как раз напротив антропологической лаборатории.
На столе меня ждала гора различных бумаг, но я не стала на них отвлекаться, положила ноутбук и сумку, взяла свою чашку и направилась к комнате отдыха.
Как я и ожидала, еще одна открытая дверь оказалась у кабинета ЛаМанша. Я сунула голову к нему в комнату, возвращаясь уже с чашкой кофе.
Он посмотрел на меня сквозь лунообразные очки, сидящие на его длинном носу. У него все было длинным — нос, уши, лицо, с глубокими вертикальными морщинами. Этакий мистер Эд в очках для чтения.
— Темперанс, — только он называл меня полным именем. — Comment ça va?[43]
Я заверила его, что у меня все в порядке.
— Заходи, пожалуйста, — и он махнул огромной, веснушчатой рукой на два стула, стоящие напротив его стола. — Присаживайся.
— Благодарю, — и я присела, устроив на ручке кружку.
— Как Гватемала? Как отчет по Чупан-Йа?
— Сложно. По многим причинам.
— Да. Полиция Гватемалы очень хотела тебя заполучить.
— Не все разделяют это желание.
— Да?
— Что вы хотите узнать?
Он снял очки, положил их на стол и откинулся в кресле, приготовившись слушать.
И я рассказала ему про расследование в отеле «Параисо» и про Диаза, препятствующего моим исследованиям.
— Он еще не помешал вам участвовать в деле Клаудии де Альда?
— Не видела его.
— Есть подозреваемые по этому делу?
Я отрицательно помотала головой.
— Дочь посла и ее подруга здесь. Таким образом, только одна девушка считается пропавшей без вести?
— Патрисия Эдуардо.
— И жертва из канализационного резервуара.
— Да, и это может быть Патрисия.
Видимо по моему лицу можно было заметить что я испытываю душевный дискомфорт, вспоминая об этом.
— У тебя просто не было никаких шансов остановить этого Диаза, — посочувствовал мне ЛаМанш.
— Но я могла сделать более тщательный осмотр когда у меня был шанс.
Мы помолчали.
— Однако у меня есть парочка идей.
Я рассказала ему о кошачьей шерсти.
— И чего ты этим добьешься?
— Готовый профиль может быть полезен когда найдется подозреваемый.
— Ну, да, — несколько уклончиво согласился он.
— Собачья шерсть помогла засадить Уэйна Уильямса за убийства детей.
— Ну, не возмущайся, я ведь с тобой согласился.
Я отхлебнула кофе.
— Наверное это тупик.
— Однако, если монсеньор Ганье желает создать профиль по образцу, то почему бы и нет?
Я также рассказала ему о своих планах на сканирование.
— А вот на это уже больше надежды.
Я тоже надеюсь.
— Ты видела два запроса что я оставил у тебя на столе?
ЛаМанш говорил об официальном запросе на антропологическую экспертизу. Это специальная форма с которой начинается каждое дело. В этом запросе патолог указывает какие следует провести исследования, кто будет их проводить, а так же дает краткие пояснения по делу.
— Череп возможно не человеческий. В любом случае, смерть давняя. А по телу совсем другая история, так что начни, пожалуйста, с него.
— Какие-нибудь догадки?
— Роберт Клемент, мелкий торговец наркотиками в западном Квебеке, который недавно решил работать самостоятельно.
— Без откупных «Ангелам».
— Не смог собрать столько, — кивнул ЛаМанш.
— Плохо для бизнеса.
— Клемент прибыл в Монреаль в начале мая и вскоре пропал. Десять дней назад сообщили о его пропаже.
Я в удивлении приподняла брови — байкеры никогда не ждали помощи от закона.
— Анонимный звонок поступил от женщины.
— Я приступлю прямо сейчас.
* * *
Вернувшись в офис я позвонила Сюзанн Джин. Ее не оказалось на месте, так что я просто оставила сообщение.
Потом я отнесла образец из отеля «Параисо» в отдел ДНК. Ганье выслушал мою просьбу, бессмысленно щелкая шариковой ручкой.
— Интересное дело.
— Да.
— Никогда не делал котов.
— Может быть теперь есть для вашего имени место в истории.
— Ага, Король кошачьей двойной спирали!
— Свободная ниша.
— Назову этот проект «Феликс-Хеликс».
Имя мультяшного кота странно звучит по-французски.
Ганье взял контейнер с образцами.
— Надо возвращать изначальные образцы?
— Работайте по полной. В Гватемале еще есть.
— Не возражаете если я с ними поиграю малость, попробую разные методы?
— Все в ваших руках.
Мы подписали бланк передачи материала и я поспешила обратно к себе.
Прежде чем смотреть на торс и череп я несколько минут рылась среди бумаг на столе. Нашла, наконец, запросы ЛаМанша. Посмотрела записки телефонных сообщений. Думала что есть что-нибудь от Райана, вроде «С возвращением. Рад». Но ничего подобного не было.
Звонили детективы, студенты, журналисты, а один обвинитель звонил аж четыре раза. Райан — ни разу.
