Во время рассказа Полины Андреевны я заметила: она старательно избегает назвать имя жениха дочери.
– Баба Поля, а кто был парнем Светланы?
– Незачем трепать его имя, – рассердилась старушка. – Он ещё молодой, вдруг сможет забыть Свету и наладит свою жизнь.
Я удивилась вспышке её гнева, как мне показалось, на пустом месте. Какой смысл делать из этого тайну, если захочу узнать, поинтересуюсь у Александра Васильевича. Только зачем мне это?
– Какого числа умерла Светлана? – Я уже знала, но лучше уточнить лишний раз.
– Пятого мая не стало моей кровиночки.
– Скажите, Света была в положении?
Баба Поля побледнела.
– Неужели Александр Васильевич не сдержал слова.
– Не волнуйтесь, участковый мне ничего про вашу дочь не говорил. Я сама сопоставила факты. Значит, была беременна. И кто отец её ребенка?
– Матвей! Кто же ещё. Поиграл и выбросил, как испорченную игрушку. – Глаза Полины Андреевны горели ненавистью, и если бы ей сейчас повстречался Ангел, он бы сгорел в огне этого чувства.
– Но точно вы не знаете?
Лучше бы я этого не говорила. Бабушка вскочила, смахнула кружку с недопитым чаем на пол, а потом в гневе рванула тонкое кухонное полотенце, разорвав его пополам.
– Ты думаешь, моя Света шлюха, и спала не только с Матвеем?
У меня заныло сердце. Неужели оно обманулось, приняв безжалостное чудовище, за прекрасного принца?
– Бог с вами, Полина Андреевна, я просто спросила. Записку действительно написала ваша дочь? Графологическую экспертизу делали?
–Зачем? Что я, почерк своей дочери не знаю!
– Его мог подделать убийца.
Баба Поля недоуменно посмотрела на куски полотенца в своих руках.
«А старушка-то плохо контролирует себя в гневе», – подумала я.
– Я не пойму, к чему ты клонишь? – Полина Андреевна насупила белёсые брови.
– Погибшие девушки, кроме моей сестры, в её случае я не знаю, были беременны. Смерть троих наступила в Чёртовом урочище, то есть там же, где якобы покончила самоубийством ваша дочь. А вдруг её убили?
– Ты думаешь, она стала жертвой маньяка?
– Предполагаю. Вы записку сохранили?
Полина Андреевна покосилась на пол, переступила через лужу и отправилась к себе в комнату. Вернулась она с небольшим клочком бумаги в руке.
Я взяла у неё обычный тетрадный листок в клеточку.
«Мама прости, так жить больше не могу. Без любви я ничто. Ухожу в лучший мир. Корми кошку».
– Что за кошка? – поинтересовалась я.
– Понятия не имею, у нас не было кошки. – Полина Андреевна выбросила разорванное полотенце в мусорное ведро, достала из шкафа целое и повесила на крючок возле мойки. Вытерла лужу на полу.
– И вас это не насторожило? Её могли заставить написать или это не она вовсе писала? Можно, я отдам записку следователю?
– Неужели моя девочка не бросала меня? – заплакала баба Поля.
– Это всего лишь предположение, – перепугалась я. – Вдруг, ошибаюсь.
***
– Егор Петрович, нельзя ли отправить эту предсмертную записку на экспертизу, а это тетрадь по литературе дочери бабы Поли – Светланы. Мне дала хозяйка.
– Настя, я просил тебя не бродить по лесу. Ты не слушаешься. Илья Перегудов рассказал, в какой переплёт ты чуть не попала. – Следователь выровнял стопочку бумаг на столе.
– Положим, вы тоже многое от меня скрыли. Оказывается, ваши люди следили за мной, – проявила я свою осведомленность.
– Они не мои люди, а сотрудники ГНК.
– Чего? – Я второй раз слышала эту аббревиатуру.
– Группа по борьбе с организованной преступностью. А они оперативники из отдела по борьбе с распространением наркотиков. Хотя мне кажется, что Иннокентий Славин из ОП – отдела прослушки. Я же следователь из убойного. У нас разные функции и задачи. Но вот в случае с твоей сестрой наши интересы совпали.
– Но вы знали, что они за мной следят?
– Конечно. Наши дела пересеклись. И я рад, что они присмотрели за неуёмной мисс Марпл местного разлива. У меня всё люди заняты, нам некогда бегать за тобой по лесу. Что за бумажку ты притащила?
Я принялась рассказывать, выложила Егору Петровичу всё, что узнала, присовокупила и свои предположения. Он внимательно выслушал и наконец забрал у меня тетрадный лист.
– Это называется притягивать факты за уши. Настя, даже этот клочок нужно правильно оформить, а его уже лапали все, кому не лень. Пятнадцатое июля через два дня. Поумерь свой исследовательский энтузиазм.
– Егор Петрович, вы знали, что Серёга мафиози?
Следователь поперхнулся.
– У кого-то языки совсем без костей.
Я погрустнела. И печально посмотрела на него.
– А я с ним водку пила.
Егор Петрович округлил глаза.
– И как ты только всё успеваешь?
***
В четыре часа вечера возле дома бабы Поли остановился мотоцикл. Мужчина снял шлем, расстегнул ветровку. Я глядела на него через сетчатый забор. Матвей почувствовал взгляд и посмотрел в мою сторону.
– Привет. Собралась?
– Что бедной девушке собираться? Только подпоясаться.
– Тогда поехали.
Я ждала Ангела на лавочке во дворе, неподалеку баба Поля пропалывала цветочную клумбу. Она молча слушала наш разговор. Лицо женщины выражало целую гамму чувств: ненависть, обиду, злость. Я поднялась, повесила сумку на плечо и, обращаясь к старушке, сказала:
– Попробую заработать немного денег. А ваши предупреждения я помню.
Матвей увидел, с кем я разговариваю, вежливо поздоровался с хозяйкой дома. Полина Андреевна отвернулась.
Турбаза «Серая Сова» расположилась в лесу. Уютные деревянные дома построили, не затрагивая высоких старых деревьев. Попытка сохранить природную красоту леса удалась, и коттеджи вписались в лесной пейзаж идеально. Дорожки, посыпанные песком, петляли между домами. Матвей подвез меня к зданию больше и выше остальных построек.
– Это столовая, а в дождливую погоду танцзал и клуб по интересам в одном лице. За столовой удобная крытая площадка со сценой, там и будешь вести уроки танцев. Вчера вечером я объявил: занятия начинаются в семнадцать ноль-ноль и продолжаются два часа, то есть до ужина. Мы сдвинули программу наших экскурсий. Сколько будет длиться один курс занятий, решишь сама, но я рекомендую тебе уложиться в две недели, обычно на такое время приобретаются у нас путевки.
Мы обошли столовую, и я увидела сцену с крышей в форме ракушки, перед ней несколько рядов деревянных скамеек, покрытых светлым лаком.
– О-о-о, здесь даже комната для переодевания имеется, – удивилась я.
– А как же. Мы иногда приглашаем сюда артистов, – он улыбнулся. – Смотря какие гости находятся на турбазе. Некоторые способны заплатить звездочкам второго ранга из Москвы, чтобы устроить себе праздник и потешить самолюбие.
– А музыка? Я, конечно, захватила диски с собой, но у меня крохотный магнитофон.
– Здесь всё подключено. Почти каждый вечер наши отдыхающие до одиннадцати часов вечера поют в караоке или организуют дискотеку.
К нам подошли несколько женщин и девушек.
– Матвей, из мужчин пока никто не изъявил желание танцевать. Как быть, мы без партнеров? – сказала, немного растягивая слова, уже знакомая мне блондинка.
– Милые дамы, всё вопросы к Насте, она ваш учитель, а я ухожу, у меня дела.
И он оставил меня наедине с моими будущими ученицами. Я оглядела женщин: только трое из десяти не имели лишнего веса. Остальные отличались изрядной пышностью форм.
– Если у кого-то имеются противопоказания к интенсивным физическим занятиям: повышенное давление, слабое сердце, хрупкость костей? Скажите мне сразу и откажитесь от занятий. А теперь я хотела бы с вами познакомиться. Заранее прощу прощения, если не сразу запомню ваши имена.
Женщины по очереди представились.
Рыжеволосая, небольшого роста Дина ответила за всех.
– Не волнуйтесь, Настя. Мы здоровы, как лошади и нам не помешает немного взбодриться.
– Предлагаю сначала разучить пару сольных танцев. Партнеры нам не понадобятся. Потом вы сможете продемонстрировать умение танцевать на вечеринках, свадьбах, днях рождения, – сообщила я.
– А вот это было бы замечательно, – обрадовалась рослая, крупная, как гренадер, темноволосая Анна – Так хочется умыть некоторых задавак на работе.
– Тогда давайте начнем с цыганочки, которую ты показала нам у дольменов, – предложила шатенка Эля.
От своей белокурой чуть флегматичной подруги Сони она отличалась не только цветом волос и глаз, но и живостью. Симпатичная родинка на её правой щеке добавляла девушке обаяние.
Смуглая худенькая Ева обрадованно всплеснула руками.
– Точно. Хочу произвести фурор на дне рождения мужа. Подарю ему танец.
– Лучше приватный, – хором сказали подруги и весело засмеялись.
Я честно два часа показывала движения цыганочки медленно, а потом быстро. Поправляла и хвалила, сердилась и восхищалась. Самое интересное и мне, и великовозрастным ученицам это доставило большое удовольствие. Я сразу запомнила имена семи женщин и только с остальными тремя путалась. Для первого урока неплохо. Сразу не понравившиеся мне подружки оказались способными ученицами, обе девушки обладали врождённым чувством ритма. Я была вынуждена себе признаться, что отнеслась к ним предвзято. В семь часов на площадке появился Матвей.
