Я подошла к двери, которая вела на наш крошечный балкончик, и прижалась лбом к стеклу. Никакого прекрасного вида с балкона не открывалось. Район, в котором мы жили, совсем не похож на тот Токио, который существует в голове у большинства людей, весь такой блестящий и современный, как Синдзюку или Сибуя, с небоскребами из стекла и бетона. Этот район был больше похож на трущобы, старый и перенаселенный, с низенькими уродливыми многоквартирными домами — цементные стены все в пятнах от дождя, — стеснившимися вокруг кривого переулка. Все, что видно было с балкона, — это стены и старый шифер пестрых крыш, и все это сходится под странными углами. Будто лоскутное одеяло, собранное из разномастных поверхностей и плоскостей, сшитое на скорую руку телефонными кабелями и проводами, которые свисали повсюду неряшливыми петлями.
Днем были видны кусочки неба, но ночью все тонуло в темноте, кроме пятен света под уличными фонарями, фар такси, нарезающих стены полосками, и лучей велосипедных фонариков, пляшущих на заборах. И было так тихо. Слышно было, как крысы скребутся в мусоре, как пронзительно хихикают хостесс, которые возвращались, шатаясь, из баров с кавалерами под ручку. И я помню, той ночью было особенно темно и тихо, словно весь город проникся ужасом моего сна и лежал в ступоре, оцепенелый. Ничего не двигалось, даже кошачьи тени.
Сон был таким реальным. Может, на следующий день я узнаю, что Рэйко повесилась или была ночью убита. Будет ли это моя вина? Тогда-то мне в голову и пришло, что, видимо, я стала икисудама, а если нет, то смогу стать. Нужно будет потренироваться, но летние каникулы только начались, а куда еще мне было девать свободное время? Чем больше я думала над этой идеей, тем больше она мне нравилась, и весь следующий день, и в дни после этого тоже я ждала новостей о Рэйко. Я как-то даже подстерегла Дайсукэ узнать, не видел ли он ее. Дайсукэ и Рэйко ходили в одну подготовительную школу во время летних каникул. Большинство моих одноклассников ходили на курсы, чтобы подготовиться к вступительным экзаменам в старшую школу, которые сдают во втором полугодии девятого класса. Если ты японский ребенок, эти экзамены, можно сказать, определяют все твое будущее, всю оставшуюся жизнь, и даже посмертное существование. То есть, понимаешь:
от того, куда ты пойдешь в старшую школу, зависит, в какой ты пойдешь университет,
от чего зависит, на какую компанию ты будешь работать,
от чего зависит, сколько ты будешь зарабатывать,
от чего зависит, на ком ты женишься,
от чего зависит, какие у тебя будут дети и как ты их будешь растить,
и где ты будешь жить, и где ты умрешь,
и будет ли у твоих детей достаточно денег, чтобы устроить тебе классные похороны с высококачественными буддийскими священниками, которые достойно проведут нужные ритуалы, чтобы ты точно попал в Чистую Землю, а если нет, то ты станешь голодным призраком, ищущим мести, обреченным преследовать живых из-за всех своих неудовлетворенных желаний,
а все из-за того, что ты завалил вступительные экзамены и не попал в хорошую старшую школу.
Теперь ты понимаешь, почему, если тебе небезразлична собственная жизнь, подготовительная школа — это довольно важно. В большинстве своем мои одноклассники и их родители относились к делу предельно серьезно, но мои родители не могли позволить себе дополнительные расходы, а мне тоже было плевать. То есть я уже была призраком, ищущим мести и преследующим живых, так что в целом не имело значения, мертвая я или живая, и потом, я выросла в Саннивэйле и к подобным вещам отношусь несколько по-другому. В глубине души я — американка и поэтому верю в свободу воли и что самостоятельно могу определять собственную судьбу.
Но вернемся к Дайсукэ — я подстерегла его у торговых автоматов, потрясла немного, а потом спросила про Рэйко, не случилось ли с ней чего и не пропускала ли она занятия, и он сказал мне, что с ней все о’кей и что появляется она в школе каждый день.
Тогда я допросила его с пристрастием. Может, она простуду схватила по жаре, предположила я, ущипнув его за руку, или аллергия у нее проявилась? Из носа течет? Глаза слезятся?
Да, ответил он, теперь, когда ты сказала об этом, вспомнил — она пришла в класс с повязкой на глазу пару дней назад.
Сердце у меня практически остановилось, и я отпустила его. Когда? — потребовала я, он начал считать дни на пальцах.
Понедельник, сказал он. Повязка на глазу у нее была в понедельник. У меня перехватило дыхание. Сон я видела ночью в воскресенье.
Я прижала его к автомату с напитками и вытрясла из него всю историю целиком. Он сказал, сначала все думали, что у нее ячмень, гадость какая, и один мальчик даже посмел назвать ее байкин. Но Рэйко только очаровательно рассмеялась и сказала ему, что это косплей, и она — это Дзюбэй-чан — девушка-самурай из «Секрета милой повязки». И правда, сказал мне Дайсукэ, ее повязка была розовой и в форме сердечка, точь-в-точь как милая повязка Дзюбэй-чан, поэтому, когда Рэйко набросилась на мальчика, который назвал ее бактерией, и избила его в кровь, все сразу поняли, что повязка придала ей потрясающие волшебные бойцовские качества Девушки-самурая. Раньше никто никогда не видел, чтобы она дралась, так что это и вправду было что-то сверхъестественное.
Он рассказал мне все это в переулке торопливым шепотом.
— И вы поверили ей? — сказала я. — Какая глупость!
Он пожал тощими плечами. Формы он не носил, и его кости выпирали под футболкой, делая его еще больше похожим на насекомое. Он был неимоверно жалок.
— Она похожа на Дзюбэй-чан, — промямлил он. — У нее фигура красивая.
Действительно, формы у Рэйко были довольно развитые для ее возраста, и это меня разозлило, плюс тот факт, что это сказал Дайсукэ, показался мне отвратительным. Это значило, что даже подобное насекомое способно замечать такие вещи, как ноги и грудь, и потому я сшибла его с ног и ущипнула сильнее, чем нужно, в качестве доказательства, что тебе не нужна Милая Повязка, чтобы заставить кого-то плакать. Но когда с этим было покончено и я шла обратно в квартиру, я мысленно вернулась к тому, что сказал Дайсукэ, и внезапно на меня нахлынуло осознание того, что я сделала. Я имею в виду, что́, как ты думаешь, было под той повязкой? По крайней мере, ячмень, но, может, и что-то похуже, а это значило, что я добилась своей цели. Пока я спала и видела сон, мой дух и в самом деле покинул тело, чтобы совершить возмездие над врагом. Я была живым призраком, и, осознав это, я ощутила прилив восхитительного чувства силы.
3
Спустя неделю после того, как я стала живым призраком, в нашей квартире объявилась старушка Дзико. Я сидела в гостиной, читала мангу, а папа был на балконе, сидел на перевернутом ведре рядом со стиральной машиной и курил сигареты, когда зазвонил звонок. Мы, как правило, звонки в дверь игнорировали, потому что обычно это приходили насчет счетов или кто-нибудь из соседской ассоциации, но тут позвонили второй раз, а потом третий. Я посмотрела на папу на балконе, чтобы понять, какой реакции он от меня ждет. Он стоял там с паникой в глазах, голова наполовину скрыта мокрым бельем, носки и трусы свисают возле ушей, как парик.
С тех пор как его арестовали за падение на железнодорожные пути, паранойя одолевала его все сильнее, что довольно типично для хикикомори. Как я уже говорила, если не считать полночные прогулки, единственным местом, куда он еще ходил, были общественные бани, и то, только после того, как стемнеет, и только когда он начинал уже плохо пахнуть и мама угрожала, что отправит его спать на балкон, если он не сходит. Он, наверное, предпочел бы как раз этот вариант.
Ему нравилось на балконе потому, что он мог там курить, а еще это был его единственный шанс глотнуть свежего воздуха при свете дня. Он сидел там на перевернутом ведре и читал старую мангу, которую я отрыла в макулатуре, а когда докуривал, возвращался в комнату и читал «Великих умов философии Запада» и складывал своих бумажных насекомых. Он теперь почти никогда не работал за компьютером и не сидел в интернете, что было крайне странно, потому что именно этим он занимался практически все время в Саннивэйле. Теперь он вообще почти не выходил онлайн, разве что послать мейл кому-нибудь из старых друзей в Саннивэйле. Я уж начала думать, он тоже стал икисудама, или, может, был одержим монстром, суйко, там, или гигантским каппа[76], который вышел из темных вод реки Сумида, высосал у него всю кровь и вернул на берег опустошенное тело. Вот на что это было похоже.
Короче, когда звонок прозвонил в четвертый или пятый раз, я встала, чтобы открыть. Я думала, может, это жена хозяина, или газ пришли проверять, или перепись населения, или пара мормонов на задании, с сияющими лицами. И почему это мормоны на задании всегда выглядят как идентичные близнецы, даже если они разного роста или расы? Вот об этом я думала, когда открывала дверь, и поэтому особо не удивилась, увидев двух чуваков, одетых в одинаковые серые пижамы и соломенные шляпы. Это были не мормоны, но все равно выглядели они как клоны, и лица у них были такие сияющие, что я прикинула, они еще из какой-то религии, где ходят парами. И почему у верующих всегда такие сияющие, прямо блестящие лица? Ну, может, не у всех, только у таких вдохновенных, у них будто свет Божий прямо из пор струится.
