— Серёжа… — скользят ее пальцы по моей груди.
Меня прёт от её голоса, от того как шепчет моё имя. Я ладонями изучаю ее тело, сминая грудь. А может, вспоминаю…
И первый раз в жизни мне хочется остановить секс и насладиться только лаской!
Но только на пару мгновений, пока её телефон в кармане халата не начинает вибрировать. Она мгновенно застывает и зажимается.
— Я должна ответить…
— Нет!
Впиваюсь грубо в шею, прогибая ее на себе.
Она что говорит мне — испуганно, убеждающе, умоляюще.
Мне похую, я оглох сейчас!
В ушах и правда звенит от этой вибрации, потому что знаю, кто может звонить моей женщине ночью так настойчиво.
Но так не будет. Не будет моя женщина еще с кем-то. А она моя. «Надо…», «не надо…»… Пусть приезжает Муратов, выясним всё открыто.
Сжимая в руке член, чуть грубовато всаживаю в нее снизу, ловя ее вскрик ртом. Вырываясь, мычит, толкает в плечи, дергается.
И я, слетая в неадекват от возбуждения и ревности, крепко сжимая, трахаю ее, игнорирую вибрацию в кармане халата, лежащего рядом. Которая замолкает и начинается вновь через мгновение.
— Настя! — рявкаю я, теряя голос.
Обхватываю её лицо руками, заставляя смотреть мне в глаза.
— Я только есть, слышишь? Больше никого у тебя нет теперь!
Замирает, испуганно дыша в мои губы.
Закрываю ладонями её уши. И не моргая, глядя мне в глаза она наконец-то начинает медленно двигаться на мне.
— Да… вот так!..
Теряя связь с реальностью и игнорируя всё — телефон, тихий стук в дверь… мы закрываем глаза.
Тело расслабленно и оргазм подкатывает плавно, нарастает как теплая, пьянящая и ослепляющая лавина. Я что-то шепчу в чувствительное ушко. Задыхаясь вздрагивает и её бедра трясёт от оргазма. Сжимаю их крепче, наслаждаясь тем, как она теряет контроль над своим телом. Следом тут же улетаю сам, едва успевая выйти. Окатываю её губки и лобок спермой.
Прижимаю к себе.
Штиль… Минут десять нам просто охуительно хорошо плавать в этом нигде!
Положив голову мне на плечо, Настя как будто уснула. Я медленно глажу её обнаженную прохладную спину ладонями.
Вздрагивает. Отрывается от меня. Словно протрезвев с ужасом смотрит мне в глаза.
— Так… — ведет рукой по волосам.
Встает. Выглядывает в окно. Кидает в меня рубашкой. Перехватываю одной рукой.
Поспешно одевается. Приоткрывает дверь, выглядывает в коридор. Подхожу к ней, но увернувшись от моей руки, она выталкивает меня за дверь.
— Быстро в палату! — шипит на меня. — Ты должен быть сейчас в отключке. До обеда спи. Я приеду…
— Подожди…
— Замолчи, Зольников! — рассерженно.
Но больше стараясь скрыть под гневом страх.
— Тебе не должны больше ничего вколоть, слышишь? Не позволяй!
— Настя. Да мне вообще похеру! Я сейчас попрошу чтобы мне отдали мои вещи и выйду отсюда.
Отрицательно качает головой, запечатываю мой рот ладонью, и подталкивает к палате. Мы застываем у рекреации.
— Не вздумай! — беспомощно взмахивает руками. — Дождись меня!
— Зачем?
В окне рекреации мелькает свет фар.
— Уходи!! Быстро! Пожалуйста! — отчаянно. — Сделай, как говорю!..
Хм…
Захожу в палату, гашу свет, ложусь плечом на косяк, наблюдая в приоткрываю дверь.
— Настя! — слышу незнакомый женский голос. — Тебя обыскались!
— Уснула. А ты не ложилась еще, Свет?
— Нет. Сегодня буйные задолбали. Полнолуние что ли, не пойму… с ног валюсь… — подходит к ней девушка.
— А ты иди, поспи! — чуть торопясь говорит Настя, с истеричной ноткой в голосе. — Там кабинет главного открыт. На диванчик…
— Ты что… приедет, сожрёт! — с сомнением.
— Не сожрёт. Я тебя разбужу в шесть, мне карты нужно заполнить… Иди-иди… ложись.
Настя застывает посреди коридора, обнимая себя за плечи. Растерянно дергается, делая несколько шагов к стальной решетчатой двери на выход из отделения. Замирает, словно передумав. Разворачивается обратно и уходит за стойку медсестры. Вытаскивает пачку бумаг и хлопнув ей об стол, закрывает глаза ладонями. Несколько раз судорожно всхлипывает.
И как только я решаю выйти к ней, стальная дверь лязгает. Издали слышу мужские голоса.
Настя испуганно теребит медальон на груди. Поправляет растрепавшиеся волосы и осаживается на кресло.
Слышу гулкие шаги по коридору. Инстинктивно делаю шаг назад, прячась в тени палаты.
— Здравствуй, Настя… — скрипящий голос Муратова.
Глава 32. Бонус от Насти (Эпидемия)
Оперевшись предплечьями на стойку Глеб внимательно смотрит в мои глаза. Взгляд тяжёлый, но показательно спокойный. С самообладанием у него полный порядок.
— Что-то случилось? — прокашливаюсь на середине фразы, теряя голос.
— У меня или у тебя?
Растерянно облизываю горящие губы. Мне кажется они опухшие и по мне прекрасно видно, что я вся зацелованная, растрепанная и затраханная! Между бёдер все еще судорожно вибрирует от внушительного члена Зольникова. И глаза бесконтрольно закатываются от этих ощущений.
— Ночь просто… — бормочу я.
Глеб давно сюда заходит как к себе домой в любое время суток. По его удостоверению обязаны пропускать. Но даже помимо этого, у него плотные личные связи со всеми врачами нашего отделения. Начиная с меня и заканчивая нашим Главным. И даже трое из пяти наших санитаров попали сюда по его проекции.
Личные связи — это вообще конёк Глеба. Он плетёт свою сеть из взаимных услуг со всеми значимыми людьми города, включая даже патологоанатома, который запишет всё что угодно по просьбе Глеба. Как в случае с тем полковником. «Выстрел в голову». Если бы был выстрел в пах, то это вызвало бы кучу вопросов при попытке выдать это убийство за совершенное при исполнении. А так…
— Ночь, да… — хмыкает Глеб. — А который час?..
Я дергаю рукой, чтобы посмотреть время на новых, подаренных им сегодня часах. Оглушающая волна ужаса идет снизу вверх, бросая кровь мне в лицо. Глеб не отводит от меня пытливых глаз.
— Черт… я часы забыла…
— Где? — голос становится жёстче.
Он разворачивается к палате Зольникова. Там приоткрыта дверь.
— В кабинете Григория Васильевича… — выдыхаю я поспешно.
Разворачивается обратно.
— Нда?.. А зачем ты их сняла?
Сердце поднимается в горло, истошно колотясь там и мешая дышать.
— Глеб… я медик… после и перед процедурами я мою руки с антисептиком до локтя… ну как не снимать??…
— Да, действительно… Не подумал. Но ты же не в кабинете Григория Васильевича процедуры проводишь?
— Нет! Но я пару раз их чуть не оставила на раковине в процедурке и решила, что там будет надёжнее оставить до конца смены.
Опять прокашливаюсь. Опуская взлетающие руки, которые, как и положено при вранье хотят почесать защекотавший нос и потеребить мочку уха. Ненавижу ложь! Но без нее не выжить.
— Ну, пойдём.
— Куда?
— В кабинет. Часы заберём.
— Нельзя… туда.
Не дослушивая, отворачивается и идёт к кабинету.
— Глеб!
Выбегаю за ним. Там остались мои капроновые колготки, которые я не успела надеть! И мало ли что еще…
И вообще, мне кажется, он зайдёт туда и всё сразу же считает с этих стен всё, что делал там со мной Зольников!
Голова едва соображает! Быстро прикрываю дверь в вип-палату Сергея. Догоняю Глеба.
— Глеб, туда нельзя!
— Мне. Можно. Всё.
Внушительно и тихо рявкает мне в лицо. Дергает дверь, застывая на входе.
Опускает растерянный взгляд на диван. Там, свернувшись клубочком, спит Света. Я отправила её туда интуитивно… И сейчас понимаю, что сделала правильно. Пуговица на ее груди расстегнулась, оголяя бюстгальтер.
Он отводит от неё глаза.
Его внимательный взгляд скользит дальше. Я замечаю свои телесного цвета капронки. И если он сейчас посмотрит на мои голые ноги у него будет много вопросов! Снова озадаченно смотрит на Свету.
— Иди… нечего разглядывать… — отталкиваю его, пытаясь изобразить хоть толику ревности. — Я сейчас тихонько заберу часы и приду.
