у детей первых месяцев жизни, зачастую "проскакивает" и у взрослых. Примерами этого являются многочисленные суеверия, в которых между разными явлениями действительности может обнаруживаться связь только на основании того, что по тем или иным причинам субъект заострил своё внимание именно на этих явлениях. С утра он надевает зелёный шарф, а вечером ему на голову падает кирпич, и два этих ярких впечатления способны побудить человека обнаружить между зелёным шарфом и неприятностями некую смутную связь, отчего в итоге человек будет стараться как можно реже надевать указанный шарф, ибо он "несёт неудачу". Или же наоборот, спортсмен в конкретной майке, подаренной любимой девушкой, побеждает на важном турнире, отчего затем становится склонен надевать именно эту майку на все последующие важные спортивные состязания, так как майка эта – "счастливая". То есть в жизни даже взрослого человека мы можем зачастую наблюдать такую примитивнейшую фазу развития мышления, как синкретизм. В некоторых особенных случаях сугубо яркие случаи индивидуального синкретизма, видимо, способны перениматься целым сообществом, в результате чего возникают целые народные поверья, народные суеверия, как-то
: чёрная кошка через дорогу, недопустимость проходить под лестницей, постучать по дереву и т.д. Всё это хорошо показывает, что синкретизм – весьма распространённое явление в мышлении взрослых людей, если уж речь заходит о целых коллективных их формах.
Конечно, то же самое и с мышлением в комплексах: ядерный, цепной, диффузный, комплекс-коллекция – все они в том или ином виде с той или иной частотой проявляются и в мышлении взрослого человека. Жизнь каждого буквально наполнена подобными примерами, но просто не каждый в силах осмыслить их, подметить и определить их именно как образцы мышления в комплексах, так как мышление в комплексах может быть распознано только с высоты понятийного мышления, которого достигают лишь единицы. Порой и экспериментальным путём удаётся "вскрыть" в мышлении взрослого те примитивные способы обобщения, которые свойственны детям. К примеру, в эксперименте с классификацией цветовых оттенков по их названиям испытуемых просят рассортировать цветообозначения по группам так, чтобы цветы в одной группе были сходны между собой, но отличались от цветов в другой группе, также сходных между собой, но не между остальными группами. В итоге многие испытуемые напрочь отвлекались от задания классификации цветов (разбивания их на классы) и размещали цвета в очень причудливых порядках по отношению друг к другу. К примеру, к коричневому располагали кремовый, затем цвет "слоновой кости", затем – персиковый… В итоге получался класс совершенно непонятной группы цветов, так как между коричневым и тем же персиковым связь найти уже невозможно. То есть здесь, ровно, как и у детей, взрослые переставали обращать внимание на цвета всего класса, на сам класс, а сосредотачивались только на последнем помещённом в класс цвете и именно к нему уже и подбирали следующий оттенок, упуская из виду общий признак для всего класса. И лишь порой по окончании всей своей классификации некоторые испытуемые окидывали взором все сформированные ими классы, видели весь получившийся бардак и удивлялись содеянному. Точно так же проводили свои обобщения дети на этапе мышления в цепном комплексе (Фрумкина, 1984).
Похожие результаты были продемонстрированы в другом эксперименте, где испытуемые должны были разбить на группы 16 ароматов, предъявленные в бутылочках (запах вишни, лимона, чеснока, корицы и т.д.). Группы же необходимо было сформировать по принципу максимальной схожести ароматов внутри неё – в одной группе ароматы, максимально схожие друг с другом, в другой группе – ароматы максимальное схожие друг с другом и т.д. Но в итоге же группы у испытуемых получались самые удивительные по составу. Наиболее часто в одной группе оказывались ароматы ванили и корицы, это при всём-то их различии. Но испытуемые объясняли этот удивительный казус уточнениями наподобие "это похоже на пирожное" или "так пахнет на кухне". То есть группа, в которую вместе вошли ваниль и корица, была сформирована не на основании схожести ароматов (как требовал эксперимент), а на основании их участия в каком-либо общем процессе (кулинария, выпечка) из опыта испытуемого. Были также другие необычные группы с порой совершенно противоположными в них ароматами, которые испытуемые объясняли столь же наивно-ситуативно в духе "эти запахи мне противны" (цит. по Фрумкина, 2008). В данном случае демонстрировались обобщения по типу ассоциативно-комплексного мышления (или же ядерного
Принципиально важно понимать, что все примитивные стадии обобщения никуда не исчезают из мышления человека, а лишь в значительной степени оказываются потеснёнными более "продвинутыми" способами обобщений, но не вытесняются окончательно, а периодически вновь проскакивают в попытках осмысления тех или иных явлений действительности. Выше уже упоминалось, что даже в детских тестах на понятийное мышление 40-70% взрослых совершают ошибки именно по той причине, что продолжают в некоторых ситуациях руководствоваться допонятийными видами обобщений.
Но самым же массивным пластом допонятийных типов обобщения являются так называемые псевдопонятия. Жизненная практика показывает, что именно псевдопонятия представляют собой самое активное поле действования мыслей взрослого человека, ибо для владения сугубо понятийным (научным) мышлением значительной части взрослого населения банально не хватает эрудиции (объёма знаний) и структурированности (системной упорядоченности) уже имеющихся знаний. Выше уже упоминалось о таких распространённых образцах псевдопонятий, как фрукты или овощи, как металл (в неправильном понимании) или птица (тоже в неправильном понимании). Но это всё капля в море. На деле же псевдопонятий в мышлении почти каждого человека гораздо больше, в чём мы сейчас и убедимся.
Итак, последний тип комплексного мышления, стоящий непосредственно перед формированием понятийного мышления – это псевдопонятия
(Надо заметить, Выготский в своей легендарной работе "Мышление и речь" не даёт никакого подробного описания псевдопонятиям. Это даже наиболее кратко изложенная им стадия формирования обобщений в этой работе – её конкретному экспериментальному описанию уделено буквально несколько строк без сопровождения каким-либо внятным примером, и уж тем более не приводится никакого примера из обыденной человеческой жизни, – но при всём при этом, Выготский активно рассуждает о том, что псевдопонятия занимают львиную долю в мышлении не только детей, но и взрослых людей, и при этом ни одного вразумительного житейского примера.
В какой-то момент Выготский прямо пишет : "Найти границу, отделяющую псевдопонятие от истинного понятия, представляется чрезвычайно трудным делом, почти недоступным чисто формальному, фенотипическому анализу". Из чего возникает впечатление, что гений советской психологии сам не смог в полной мере осмыслить феномен псевдопонятия, оно осталось для него неким размытым туманным образом, чёткого определения которому он дать не смог. Что интересно, и все последующие поколения психологов, обильно цитирующие "Мышление и речь", тоже преимущественно ограничивались лишь короткими отписками о самом факте существования псевдопонятий, но никак даже не пытаясь раскрыть их суть и дать
