более-менее вменяемое определение. Но, как сейчас можно будет убедиться, Выготский ошибался, полагая, что проанализировать псевдопонятие невозможно. Возможно.
Из множества изученных автором работ, посвящённых анализу понятий и типов комплексного мышления, функционированию "обыденного сознания", пожалуй, только в некоторых очень редких трудах даются более уточнённые характеристики псевдопонятия и приводятся некоторые их примеры из обыденной жизни человека, но всё же тема структуры псевдопонятий не раскрывается в полной мере нигде.
Таким образом, дальнейшее описание феномена псевдопонятий с выделением всех его признаков и со всеми наглядными примерами из обыденной человеческой жизни, вероятно, будет изложено в литературе впервые).
6)
Итак, последняя фаза комплексного мышления – фаза псевдопонятий (англ. pseudoconcepts; от греч. pseudos – ложь, то есть "ложное понятие").
На данном этапе развития мышления человек (уже не обязательно ребёнок) осмысливает, обобщает явления со всей кажущейся точностью – он умеет выделять в явлениях существенные признаки и в большинстве случаев, употребляя те или иные термины, создаётся впечатление, что индивид овладел истинными понятиями, хотя при более глубоком анализе это оказывается совсем не так. К примеру, ребёнок чётко называет стульями предметы мебели со спинкой и на четырёх ножках, предназначенные для сидения. И только в особенно сложившихся обстоятельствах становится понятным, что стульями он считает только те предметы мебели со спинкой и на четырёх ножках, которые сделаны из дерева, так как он на протяжение всей жизни имел дело только с деревянными стульями. Всякий же металлический или пластиковый стул он уже не будет спешить называть собственно стулом, а будет слегка мешкать или же стараться найти ему некое другое обозначение (Серкин, 2009).
Иными словами, псевдопонятие потому и является ложным понятием и наиболее близким к последнему по описательной способности, потому что при определённых условиях оно способно описать явление вполне правильно. Но главное здесь именно то, что это возможно лишь при соблюдении определённых условий, то есть в определённой, в конкретной ситуации (когда ребёнок видит деревянный стул, он смело называет его стулом) у наблюдателя складывается полная убеждённость, что ребёнок владеет этим понятием, но оказавшись в иной ситуации (со стульями из других материалов), ребёнок уже не назовёт их стульями, тем самым продемонстрировав ложность своего понимания явления и отсутствие истинного понятия. То есть псевдопонятие "работает" правильно только лишь в конкретной ситуации, тогда как истинное понятие – внеситуативно, оно "работает" правильно независимо от всякой ситуации, поскольку является обобщённым пониманием явления, оторванным от всякой ситуации.
В эксперименте с "кубиками Выготского", в итоге сформировав все группы фигурок правильно, 11-летний ребёнок не мог чётко сформулировать принцип, по которому он это сделал. Он лишь показывал рукой на группу узких и высоких фигур и говорил "Эти вот такого размера", затем показывал на группу высоких и широких фигур и говорил "А эти вот такого размера". На просьбу уточнить, что означает "такого размера", ребёнок вновь показывал на группы фигур и повторял ту же формулировку – "Эти такие, а эти – такие" (Towsey, 2007)… То есть вербально, словами он не мог выразить все существенные признаки, которые были положены им же самим в основу построения всех этих групп, хотя и проделал это правильно. Ребёнок попросту не был способен осознать чёткость всех существенных признаков и в результате не был способен сформулировать их в виде фразы "О! Я понял! Это определённое сочетание высоты и широты!". И даже при всём при этом ребёнок дополнял свои неумелые формулировки некоторыми излишними признаками – либо старался назвать-таки геометрическую форму фигурок или же их цвет, то есть, по всему, в его представлении эти излишние элементы всё-таки лежали в основе верной градации групп, хотя на деле это таковым не являлось.
Это и есть пример псевдопонятия, когда существенные признаки либо определены не полностью (усечённое псевдопонятие), либо же определены полностью, но к ним присовокупляются ещё какие-либо признаки, которые существенными не являются (расширенное псевдопонятие), а лишь мыслятся таковыми субъектом, отчего в голове индивида и происходит сумбур, когда его спрашивают о чёткой формулировке понятия. Потому ему в итоге и проще указать рукой на группу объектов и сказать "Ну это как здесь"… Точно так же человеку на просьбу дать определение понятия "ягода" проще начать перечислять конкретные ягоды, которые он, как ему кажется, знает, потому что он неспособен выделить существенные признаки ягод, то есть попросту не владеет понятием.
Для иллюстрации псевдопонятия в обыденном сознании можно использовать и пример с понятием "звери" – обыватель, конечно, скажет, что знает, что это такое. Но так ли это? Сможет ли обыватель сформулировать существенные признаки, по которым звери отличаются от незверей? Вряд ли. В каком отношении звери стоят к классу млекопитающих? А в каком отношении звери находятся к надклассу четвероногих? Сможет ли ответить обыватель на эти вопросы? Это уже сомнительно и маловероятно. Вот только если предъявлять обывателю конкретных животных, он сможет более-менее отвечать, является ли то или иное животное собственно зверем. Но конкретных признаков обыватель назвать не сможет. То есть, попросту говоря, обыватель не владеет понятием "звери", хотя и считает иначе.
Является ли тигр зверем? Обыватель с большой долей вероятности ответит, да, и будет прав. А большерогий олень? Скорее всего, тоже будет дан верный ответ, что олень является зверем. Что касается крота – является ли зверем он? А броненосец или панголин? Тут уже труднее… А утконос или ехидна? Является ли зверем игуана? Крокодил?
Почти наверняка ошибётся обыватель насчёт ехидны и утконоса, отнеся их к зверям, и уж тем более ошибётся, отнеся к таковым и крокодила с игуаной. Ведь к подклассу "звери" (или терии, от лат. Theria) относятся только живородящие млекопитающие – то есть существенным признаком понятия "звери" является способность (1) млекопитающих (2) к живорождению, произведению потомства без откладывания яиц. Именно поэтому утконосы и ехидны не являются зверями, хотя и относятся к классу млекопитающих, потому что откладывают яйца. И уж тем более не относятся к зверям крокодилы и игуаны, которые не только не являются живородящими, но также и не относятся к классу млекопитающих. Таким образом, обладатель обыденного сознания не только неспособен назвать существенные признаки, по которым отделяет зверей от незверей, но и, хотя в значительном числе случаев верно способен ответить, является ли то или иное животное зверем, в некоторых (особенно в пограничных случаях) он будет ошибаться. К этому и ведёт туманное представление о содержании того или иного понятия без выделения чётких его признаков. Знать как бы знает, но вот назвать признаки неспособен, а способен лишь на некоторых конкретных примерах отвечать с определённой степенью точности.
Автор этих строк вспоминает эпизод со своим отцом о готовящемся
