что я должна доверять ему. Другого варианта я не вижу прямо сейчас.
– Ну, прямо сейчас мне нужно побыть одной, – сказала Миён. – А потом я пойду к Чуну и буду ждать их там.
– Я пойду с тобой.
Миён хотела возразить, но она знала, что на самом деле Сомин ни в чем не виновата.
– Ладно, только дай мне немного времени собраться.
– Хорошо, – в голосе Сомин ясно слышалось беспокойство, пусть даже она и согласилась выполнить просьбу Миён.
Оставшись одна, Миён прислушалась к тишине в комнате. Она ничего не услышала. Только свое прерывистое дыхание.
Откуда Йена могла знать? Что это за сны? Чуну сказал, что Миён связана с царством призраков. Могло ли это означать, что Йена действительно навещает ее?
– Мама? – позвала Миён вслух. – Ты здесь?
Она ждала, не зная, хочет ли получить ответ.
Но никто не пришел.
20
Чуну было не привыкать к напряженному молчанию. Он умел абстрагироваться, так что обычно подобные ситуации его не обременяли. Но присутствие Джихуна тяготило, его трудно было игнорировать. Поэтому Чуну решил действовать.
– Мне нравится водить машину, чувствовать ее мощь в руках, – размышлял Чуну, нажимая на газ, чтобы обогнать внедорожник. – Автомобили – великолепное изобретение. Иногда я задаюсь вопросом, понимают ли вообще люди, как им повезло, что машины существуют.
– Ты это к чему? – удивился Джихун.
– Решил, что было бы неплохо узнать друг друга получше. Ну знаешь, у нас ведь так много общих друзей.
Джихун усмехнулся:
– Друзей? И с кем ты дружишь?
Чуну приложил руку к воображаемой ране в сердце, хотя под его ладонью действительно запульсировала боль.
– Как ты жесток! Ты же знаешь, как я забочусь о нашем Чханвани. И Миён для меня вроде младшей сестры. И Сомин… – Он сделал паузу, не зная, как обозначить их отношения.
– А Сомин тебе кто? – поинтересовался Джихун.
– Мы пока исследуем друг друга, – пожал плечами Чуну.
– Почему она тебя так интересует? У тебя с ней нет ни единого шанса.
Обычно в подобной ситуации Чуну выглядел бы самодовольным. Тем более зная, что он уже сделал то, что, по словам человека, никогда не произойдет. Но вместо этого он напрягся.
– Ты действительно так думаешь? – спросил Чуну, возможно, слишком серьезно, потому что Джихун бросил на него растерянный взгляд.
– Я имею в виду, ты просто не в ее вкусе, – уже не так резко пояснил Джихун.
– И какие же парни в ее вкусе? – поинтересовался Чуну, стараясь, чтобы вопрос прозвучал небрежно. Уставившись на дорогу, а не на Джихуна.
– Почему тебя это волнует? Ты пристаешь к ней только для того, чтобы позлить ее. Это просто одна из твоих странных игр токкэби.
– Ты думаешь, больше я ничего не делаю? Связываюсь с людьми лишь ради развлечения?
– Ну… – Джихун сделал вид, что обдумывает ответ, затем решительно кивнул: – Да. Да, я действительно думаю, что именно этим ты и занимаешься. Хочешь сказать, я неправ?
Чуну нахмурился: в словах Джихуна была доля правды. Миён всегда утверждала, что Джихун куда более наблюдательный, чем казалось, и Чуну начинал подозревать, что так оно и есть.
– Отчасти ты прав, но я не всегда так поступаю. Иногда я искренен.
– Ну, в это трудно поверить. – Джихун пожал плечами. – Может быть, если бы ты тратил столько же времени на честные разговоры, сколько ты тратишь на то, чтобы рассказать всем, какой ты крутой…
– Грубиян, – перебил Чуну.
– Зато честный. – Джихун проницательно улыбнулся. – Послушай, я ничего не имею против тех, кто держит чувства при себе. В конце концов, мы все так поступаем. Но ты всегда ведешь себя так, будто тебе плевать на всех, кроме себя. Так что же нам остается делать, кроме как поверить в это?
Чуну сердито нахмурился. Он слышал, что Джихун нередко рубит правду-матку. Мальчик, который ненавидит ложь. А Чуну-то думал, что Миён преувеличивала.
– Хорошо, давай поговорим начистоту, раз уж мы с тобой не в поход расслабиться едем.
– А походы вообще бывают расслабленными? – пробормотал Джихун, и Чуну невольно улыбнулся. Он нередко думал, что, встреться они как-то иначе, возможно, они с Джихуном и поладили бы. Жаль, действительно жаль, что им уготована судьба заклятых друзей.
– Гора, на которую мы направляемся, – не просто гора.
– А что тогда? Твое логово зла?
– Что? Нет, ты фильмов пересмотрел. – Чуну понял, что проще будет сказать все как есть. – На ней обитает сансин, который меня недолюбливает.
– Сансин? Типа бог? – Джихун повернулся и уставился на Чуну.
– А бывают какие-то другие сансины?
– Почему он тебя ненавидит?
– «Ненавидит» – слишком сильное слово. Он просто не очень-то меня любит. И, честно говоря, он мне тоже не шибко нравится.
– А можно объяснить поподробнее? – спросил Джихун. – Нужно ли мне знать что-нибудь еще?
– Нет, – ответил Чуну. И он не врал. Больше Джихуну ничего не нужно было знать. Чуну и так рисковал, возвращаясь в это место. Место, где все началось. Место, где была она.
– Если он бог, то разве он не узнает, что ты на его горе?
– Даже способностям сансина есть предел. Именно поэтому мне нужно было подготовиться вчера. Вот. – Открыв центральную консоль, Чуну достал пуджок и протянул Джихуну. – Это должно помочь скрыть наше присутствие.
– О, отлично, только пуджоков нам и не хватало, – огрызнулся Джихун, но взял желтую развевающуюся бумажку и осторожно положил в карман.
– Просто будь осторожен, пока мы на горе, и держись поближе. Мы забираем мой панмани и сразу же спускаемся вниз. Никаких крюков. Никаких задержек.
– Меня устраивает, – кивнул Джихун.
Впервые Чуну встретил Синхе на рынке.
Мать и сестра Чуну вытащили его туда, чтобы он таскал за них покупки. Хотя мать уверяла его, что она лишь хочет показать всем женщинам, какой у нее учтивый младший сын.
Он бы ей поверил, не будь у нее другого сына, который многого добился. Незачем было хвастаться вторым, бесполезным сыном. Мать просто хотела, чтобы кто-нибудь носил ее покупки. С другой стороны, она по крайней мере не имела ничего против его компании. Так что Чуну просто смирился.
До войны в их городе встречались разные люди: бедные и богатые, зажиточные и не очень. Теперь же между бедняками и богатеями не было ничего. Если ты не был дворянином, значит, ты был рабом. Лишь на рынке эти два слоя общества смешивались.
Семья Чуну кое-как держалась в рядах благородного сословия. Его родителей всегда беспокоило их место в обществе и то, как бы сохранить шаткие притязания на благородство.
Чуну едва заметил девушку в толпе окружавших ее мужчин.
Он с трудом смог разглядеть ее светлую кожу, длинные и распущенные волосы цвета воронова крыла. Прическу она носила не аристократическую, но все еще держалась с изяществом и благородством. А окружавшие ее мужчины происходили из самых знатных домов города. Ее одежда была сшита из тонкого шелка, раскрашенного ярко, но недостаточно, чтобы отвлечь внимание от ее прекрасной улыбки.
Затем она подняла взгляд и посмотрела на Чуну. Минуло мгновение – и вот ее
