в Шарккит, только там не было никого.
– В Урхентейсте мы все были, – сказал Мрланк. По тону чувствовалось: поверил. Жесткий палец больше не тыкал Бена в грудь. – Там больница… Ладно, дело прошлое. Слушай меня, землянин. Слушай внимательно. Я не для тебя это делаю, насрать мне на тебя с потолка. Но Эйзза хочет быть с тобой, а ради нее я в лепешку расшибусь. Не вздумай ее разочаровать. Говоришь, любишь ее? Она кетреййи. У вас на Земле на нее будут смотреть, как на дурочку. Ее надо будет оберегать, заботиться о ней, вести по жизни. И ни в коем случае не бросать одну. Она будет любить тебя вечно, а ты? У тебя-то мозги по-другому устроены, состояния души подвижнее, переменчивее. Любовь уйдет, ты станешь искать новых чувств, новых женщин. Но ты все равно останешься в ответе за нее до конца ее дней. Ясно тебе?
– Я всегда буду ее любить! – не согласился Бен.
Мрланк хмыкнул.
– Верь, пока верится. Я все сказал, а ты, надеюсь, услышал, – он никак не мог заставить себя совершенно довериться землянину, тем паче такому наивному, и повернул голову к Аддарекху. – Лейтенант! Если ты еще шитанн, присмотри за девочкой.
– Слушаюсь, – отозвался он, ничуть не удивившись. Кому, как не ему? Заботиться о кетреййи – священный долг шитанн, обязательство, взятое старшей расой.
– Забирай ее шмотки, – Мрланк подтолкнул к Бену ногой два рюкзака. – Эйзза, – он помедлил. – Спасибо тебе за все и счастья в будущем.
Эйзза поднялась с кресла, подошла к Мрланку, прижалась крепко-крепко, как только могла.
– Это вам спасибо, хирра. Постарайтесь больше не умирать, ладно?
– Ладно, как скажешь, – покладисто ответил он. Поцеловал в теплую щечку и мягко отстранил, пока не передумал. – Иди.
Странно, но этот последний поцелуй не вызвал у Бена ревности к Мрланку. Скорее жалость: вампир расстается с Эйззой навсегда, добровольно уступает свое бесценное сокровище другому. Ему, Бену. Победителем в споре за девушку он себя не чувствовал, схватки не было. А была бы – еще вопрос, кто бы выиграл. К жалости примешивалось невольное уважение и благодарность.
Ен Пиран лично руководил переоборудованием мересанского линкора: корабли Рая он хорошо изучил. Идея его увлекла: и само дело, и изящество пришедшего в голову решения. Он почти отвлекся от дурных мыслей. Тут-то гром и грянул.
Координатор Мересань вызвал его к себе, ничего не объясняя. Как только адмирал оказался в кабинете, т’Согидин плотно закрыл дверь, прошествовал к столу, ярко освещенному медузой в прозрачной банке – Ен Пиран никак не мог привыкнуть к мересанским светильникам, – и взял со стола папирус. Адмирала охватило нехорошее предчувствие.
Т’Согидин устремил на него непроницаемый темный взгляд и махнул листом.
– Координатор Земли заявляет, что с вашей планеты имело место воздействие темной силы, – сухой, будто равнодушный голос. – Что вы об этом знаете?
Адмирал мгновенно взмок. Как земляне догадались? Проследить потоки на таком расстоянии нереально. Или все же реально? Он понятия не имел, чем располагают земляне. Вот мерзкий понос!
– Я ничего не знаю, – поспешил он откреститься и добавил в голос убежденности: – Не может такого быть! Это гнусная ложь. Проклятая Салима спит и видит, как бы замазать Гъде в грязи, она изыскивает для этого любой повод… Вот, придумала новый. Я надеюсь, вы ей не верите?
А по спине текла струйка пота. Как же они распознали, погрязшие во грехе мерзавцы? Нет, они не могут иметь прямых доказательств. Ему ничего не грозит, если он сам не признается.
Мересанский координатор, не ответив, взял еще один папирус, протянул Ену Пирану.
– Король Имит призывает вас вернуться.
Адмирал прочел. Хантские буквы – дань вежливости, дабы т’Согидин не подумал, что Ену Пирану передают шифровку.
«В связи с обвинением в использовании темной силы приказываю вам немедленно привести эскадру к Гъде и явиться во дворец. Король Имит, координатор Гъде».
Вот тут адмиралу поплохело по-настоящему. Неужели Имит его подозревает? Кто ему стукнул? Ен Пиран старался не оставлять свидетелей. Даже не потому, что боялся вызвать неудовольствие координатора. Имит не такая уж наивная лапочка; Ен Пиран полагал, что при надлежащей подготовке, в спокойных обстоятельствах он признал бы поступок адмирала полезным для войны. Но только не сейчас, когда он взбешен, когда вокруг вмешательства колдунов подняли скандал. Адмирал ощутил острое нежелание выполнять приказ короля Имита. Самому класть голову на плаху?
– Но я бы предпочел, чтобы вы немного задержались, – невозмутимо продолжил мересанец. – Нам нужно закончить операцию «Мимикрия», не так ли?
Ен Пиран был ориентирован сугубо традиционно, но в этот момент ему захотелось расцеловать т’Согидина. Пожелание мересанца пришлось как нельзя более кстати.
– Разумеется, координатор т’Согидин, – он даже поклонился. – Я верен обязательствам перед вами. Я ведь поклялся, что не оставлю Мересань в беде, пока адмирал т’Лехин не вернется, чтобы возглавить флот, а клятвы надо держать.
Клятвы – не более чем слова. Но как вовремя он дал ту клятву, если вдуматься!
– Наливай, – Мрланк подставил стакан.
Шварц булькнул из бутылки, слегка промахнувшись. Временно исполняющий обязанности командира «Ийона Тихого» был уже заметно пьян. Мрланк тоже был пьян. Он растекся по креслу, и ему было хо-ро-шо. А завтра будет плохо: закон сохранения энергии. Ну и черви с ним.
Они не из банального свинства надрались. Слишком много нашлось такого, за что никак нельзя не выпить. Например, за будущее Эйззы, за здоровье ее ребенка. За счастливое возвращение Мрланка в мир живых. За Йозефа Гржельчика, чтоб ему там не икалось. Обмыли адмиральскую оранжевую полосу Мрланка и адмиральскую звезду Хайнриха, а заодно мальтийский крест, Золотое Солнце и трофейный меч т’Лехина. И за победу вздрогнули, аж два раза, чтоб наверняка. Геометрия пространства перед глазами приобрела неевклидовы очертания, в голове немного шумело, а в груди поселилось тепло.
– А младший сын у меня оболтус, – благодушно проговорил Мрланк. – Я очнуться не успел, а он уже внука мне готовит. Ну на хрена мне внук? Я с сыновьями-то не знаю, что делать. Как Айцтрана, сто червей могильных, с ними ладит?
Вот если бы родители Хайнриха так легко относились к гипотетическим внукам! Он на миг ощутил зависть к незнакомому сыну Мрланка.
– Идиот, – расслабленно продолжил Мрланк, закинул вслед за стаканом кружок колбасы и прожевал. Хорошо! Земная колбаса была красноватой и необычной на вкус, но шла под выпивку не хуже, чем огурцы. – И жену себе нашел такую же идиотку. Они собираются моего – моего! – подчеркнул он, – внука назвать Альксейй. Так сейчас модно, говорят. Все эти молодые идиоты кинулись называть мальчиков в честь капитана Смирнова. Я не понял, – в голосе сквознула обида, – у нас что, своих капитанов или адмиралов нет? Хоть бы одна падла назвала хоть кого-нибудь в мою честь!
Шварц издал какой-то сдавленный звук. Мрланк проследил за направлением его руки.
