— Это вас мой муж послал?
— Нет, что вы, что вы, — излишне поспешно замотала она головой, чем навела меня на мысль, что без Нечаева здесь всё же не обошлось.
«Ну что ж, вот выпишусь, и устрою ему такой позитив!» — злобно пообещала самой себе.
Следующие полчаса психологиня вещала о том, что не стоит циклиться на жизненных бедах. К этому времени я уже могла садиться и вставать, хотя собственным ногам не доверяла, словно боясь того, что они подведут меня в любой момент. Но к концу позитивистской речи я уже была готова наплевать на свои страхи, встать и побежать, лишь бы подальше от этого оплота принятия, осознанности и смирения.
— А не пойти ли вам… на хрен, — в какой-то момент выдала я, вконец утратив самообладание. На самом деле, на саму деваху мне было абсолютно параллельно, но тот факт, что через неё Илья пытался как-то сгладить свои грешки, бесил неимоверно.
— Вы слишком агрессивно настроены, — вздохнула моя спасительница. — Это вам мешает…
— Сейчас мне мешаете вы, — закатила я глаза, поражаясь неспособности людей понять очевидное.
— Это в вас сейчас сопротивление говорит. Такое бывает, когда старые сценарии поведения…
Костя зашёл в палату ровно в тот момент, когда я, всё же решившись сползти с кровати, доковыляла до окна, где на подоконнике стояла простенькая, но вполне весомая ваза.
— Как ваши… — начал Козырев, но оторопело заткнулся, став свидетелем живописной картины: я таки осилила подъём вазы и швырнула её в сторону психологини. Та противным голосом взвизгнула и подлетела к застывшему истуканом Косте в попытке спрятаться за его спину.
— Да что вы себе позволяете?! — верещала она. — Вы точно сумасшедшая! Психованная! Я буду жаловаться!
— Скажите мне то, чего я не знаю, — устало ухмыльнулась я и побрела обратно к кровати. На душе было на удивление тепло, как если бы чужое мнение меня больше не трогало.
Правда, формулировка «вы точно сумасшедшая», наводила на мысль, что, возможно, девушка успела до этого пообщаться с Кариной. Впрочем, мне было пофиг. Своим терапевтом я её не воспринимала, исповедоваться не собиралась, следовать советам — тем более.
— Дура! — пискнула девица.
— А вы постарайтесь мыслить позитивно, — проворковала я ей, — если не получается, то это всё ваше сопротивление, — добавила с приторной улыбкой, больше напоминавшей оскал. После чего потребовала: — Костя, убери её куда-нибудь, пока я ей шею не свернула.
Спорить Козырев не стал.
Когда он вернулся, я уже снова устроилась на постели и развлекала себя тем, что подкидывала в воздух пульт от телевизора, будто заправский жонглёр. Ключевое слово — «будто».
— Зачем ты так? — покачал головой друг.
— С пультом?
— С психологом. Она же помочь хотела…
Хмыкнула.
— Самоутвердиться она хотела. А на меня ей было глубоко… фиолетово. Гонорар свой отрабатывала. Кстати, можешь передать Нечаеву, что это было его самое хреновое вложение денег.
— А при чём тут он? — попытался защитить дружка Козырев, за что получил мой полный сарказма взгляд. — Ладно. Проехали. Ты как?
— Отлично, — соврала. — Строю план мести. Как ты думаешь, что лучше стребовать себе — виллу на Фиджи или квартиру на Майорке?
— Ты сейчас серьёзно? — не на шутку напрягся Костя, должно быть не веря в мою корыстность.
— Более чем. Хотя нет, — щёлкнула пальцами, — ты прав. Есть же более извращенный вариант. А что, если продать свою долю бизнеса его конкурентам?
— Нина!
— Нет, ну положено же мне что-то там при разводе. Судя по интернету — половина.
— Ты ёрничаешь.
— Нет, Костя, я пытаюсь жить дальше.
Мой собеседник устало покачал головой и сел рядом.
— Слушай, — с гипертрофированным энтузиазмом обратилась я к нему, — а ты, как его безопасник, должен же быть в курсе всех его делишек?! Открой мне какую-нибудь Илюхину схемку. Вот такусенькую, — изобразила пальцами известный жест «на донышке», — я его вот за это засужу.
— Нина, — в который раз повторил Костя, — ну ты же не такая.
— Забавно, — тут же сдулась я, сворачивая весь свой цирк, — оказывается, все вокруг знают, какая я, все… кроме меня. А я вот не знаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты замечательная, — попробовал он сгладить мои остроты.
— Ага, — окончательно приуныв, не стала спорить. — Проехали. Лучше расскажи, как ты? Как Ева? Как дети? А то ты торчишь у меня тут целыми днями, надеюсь, не в ущерб семейной жизни…
На самом деле я несла всё, что приходило мне в голову, отдаваясь потоку сознания, в надежде отвести фокус чужого внимания от своей израненной души. Но получилось на удивление метко.
— Мы разводимся, — огорошил меня Козырев, при этом пристально глядя на меня, словно оценивая реакцию.
— Как?! — ужаснулась я, закрыв рот ладонью.
— Вот так вот, — развёл руками приятель. — У нас в последнее время с Евой всё непросто было…
— Это из-за меня, да?! — выпалила я, на что Костя тут же пошёл пятнами, но я особо не придала этому значения, продолжив: — Из-за того, что ты всё время нянчился со мной и решал наши с Нечаевым дела?
— Нет, — хрипло отозвался он. — У нас давно это было… Знаешь, мне кажется, что наш брак в принципе был ошибкой… Мы тогда сильно поспешили.
Нахмурилась.
— Но ты же говорил, что она особенная.
— Особенная, но… видимо, не для меня. Мы только мучили друг друга.
Я задумалась, с головой уйдя в свои мысли, Косте даже пришлось коснуться моего локтя.
— Эй, ты со мной?
— А, что? Да. Слушай, а давай напьёмся? Отпразднуем крах моей веры в институт брака.
— Тебе же нельзя.
— Ну мы по чуть-чуть… — и вновь жест «на донышке».
— Нина, — с упрёком протянул он.
— Да что Нина?! Я уже больше тридцати лет Нина и чертовски устала от того, что все учат меня жизни.
***
Дни сменялись неожиданно резво, а я вместе с ними шла на поправку. Этот период запомнился мне обилием разговоров и попытками наметить хоть какой-то план на жизнь.
— Я его убью, — бушевала одним прекрасным утром мама, ворвавшись в мою палату. — Где эта скотина? Я его на кусочки порву, — правда, её праведный гнев крайне быстро сменился приступом ужаса. — Ты только посмотри на себя! Что он с тобой сделал? А я ведь всегда предупреждала, что от этого брака ждать добра не стоит!
Я бы могла напомнить ей многое другое, но не стала, в конце концов, сейчас мама была на моей стороне, а всё остальное — такие мелочи.
От Гельки, если честно, я ждала ещё более бурной реакции, вплоть до реального предложения найти киллера, чтобы тот отстрелил Нечаеву яйца. Но к моему удивлению, подруга выдала совершенно иную реакцию, придя ко мне зарёванной и подавленной.
— Мне так жаль, — шепнула она и чмокнула меня в лоб.
— Эй, эй, — возмутилась я. — Не торопись меня хоронить, рано ещё.
— Я не хороню, я переживаю. А ведь вы с ним были такая пара! Вам все завидовали. Может быть, всё ещё наладится…
В этом месте я глянула на подругу как на идиотку и задумалась: а не настало ли время пересмотреть наши отношения?
Встреча со смертью лицом к лицу сделала меня безапелляционной в принятии решений.
Илья всё это время держался где-то в стороне, ни разу так и не появившись в моей палате. Но я интуитивно знала: он рядом и наша встреча повторится ещё не раз.
А вот приход Карины накануне моей выписки я предсказать не смогла.
Глава 9.
Илья
— Нечаев Илья Николаевич, — ворвался в мою больную голову казённый голос, — вы задержаны по подозрению в убийстве гражданки Павловой Марии Александровны.
Не знаю, что больше меня шокировало в этом заявлении — Машина смерть или собственное задержание. Наверное, всё же убийство. Первые пару дней своего заточения я провёл в прострации, сидя в обезьяннике и смотря в одну точку. Даже на допросах ни на что толком не реагировал, лишь хмурил брови и грыз губы, чем нереально бесил служителей правопорядка.
— Я понимаю, — ломал передо мной комедию следователь, — дело молодое. Любовь-морковь, а потом бац — и поругались. Ну вспылил, с кем не бывает. Наверное, реально взбесила. И убивать ты её не хотел, только попугать, ножичком… Ну признайся ты в этом, будь мужиком, тебе же это самому потом на суде в зачёт пойдёт.
