Она выбралась из мешка и быстро натянула свитер, вторые штаны, куртку, ботинки и шапку. Нащупала в кармане перчатки и вышла из закутка, где Артур устроил их ночёвку.
В комнате, кроме неё, не спали только двое — Макс и Витёк.
— А где Пустынник?
— Бродит где-то по третьему этажу.
Прихватив свою винтовку и прибор ночного видения, Ольга оправилась на поиски Артура. В здании темень непроглядная, без ПНВ и чёрт ногу сломал бы, ещё и сквозняк. Ну и мороз — куда ж без него, градусов эдак тридцать. И охота же кому-то шататься в такой обстановке! Нет, чтобы сидеть внутри относительно тёплой комнаты, согретой дыханием дюжины людей и ещё не до конца рассеявшимся теплом костра!
Артур обнаружился на южной стороне третьего этажа, сидящий в кресле у проёма, образованного выпавшей стеклянной стеной.
— Оля? Зачем ты сюда пришла?
— Соскучилась, — она уселась на корточки рядом с ним, — а ты зачем сюда пришёл? Тут холодно.
Пустынник молча расстегнул свою куртку и усадил девушку на колени, прижав к себе и заслонив от сквозняка полой.
Через брешь в стене влетал ветер, несущий мелкий снег, но не причинял особых неудобств: в объятиях Артура Ольга чувствовала себя тепло и уютно.
С того места, где они сидели, открывался удручающий, мрачный пейзаж невысоких, засыпанных снегом домов, с обрушенными крышами, рухнувшими стенами, пустыми глазницами окон. Улицы тонули в непроглядном мраке, даже в прибор ночного видения ничего не разглядеть. Похороненный в снегах город, который больше никогда не станет домом человека. И где-то там, вдалеке, другие такие же города-склепы. Весь мир — гигантское кладбище тех, которые считали себя хозяевами планеты, но сами же и погубили её.
— А где твой ПНВ? — спросила внезапно Рысь, обнаружив, что Артур не надел свой прибор ночного видения.
— Он мне не нужен здесь. Я немного вижу в темноте, раньше ведь ходил как-то без него. Да и что тут с ним увидишь? Мёртвый город — не та картина, которой мне хочется любоваться.
Ольга вздохнула и поудобней устроилась на коленях Пустынника. Теперь она повернулась так, чтобы хорошо видеть лестницу, по которой поднялась на третий этаж. С ПНВ можно не опасаться, что кто-то незаметно поднимется следом и подслушает.
— Артур, скажи, что ты думаешь об этом новом вирусе?
— Ничего хорошего, хотя проблема не в нём самом. Проблема в том, кому в руки он попадёт. Звягинцев неплохой человек, но…
— Но Ставрицкий держит его на коротком поводке. Ты это имел в виду?
— Да.
Ольга немного помолчала, прижавшись щекой к щеке Пустынника.
— Знаешь, я вдруг подумала, что никогда не видела тебя бреющимся. И щетины на лице у тебя тоже нет…
— Мне не нужно бриться. У меня не растут усы и борода.
— Почему?
— Просто не растут — и все.
— Давно ты потерял память?
— Я не знаю. Я помню себя лет девять или десять, да и то очень плохо.
Рысь призадумалась. Она была уверена, что это случилось лет пять назад, не больше: ведь Пустынник стал известен всего-то года четыре назад. Очень редкое пребывание среди людей вполне могло быть причиной того, что за все эти четыре года Артур так и не догадался, как его использовали. Но десять? Как можно за десять лет не понять основы устройства человеческого общества, правила жизни в нём, и банальную рыночную стоимость вещей??
Этот вопрос она задала Пустыннику.
— Понимаешь… Я, в общем-то, не очень хорошо ориентируюсь в ценах. Я догадывался, конечно, что это несколько накладно — ходить в Москву большими группами. Просто я хотел быть полезным. Помочь людям. Достать очень важные документы — отличный способ, верно? И при этом сберечь так много ресурсов и жизней.
— Твои благие намерения пошли прахом. Потому что все сбережённые ресурсы положил себе в карман сам знаешь кто.
Лицо Артура приняло страдальческое выражение:
— Теперь я знаю это. Все мои попытки сделать что-то хорошее он свёл на нет.
— Вот именно. Артур, вот этот поход тоже пропадёт впустую. Ставрицкий не поделится средством против алчущих ни с кем, кто не сможет заплатить. Кому платить нечем — пусть сдохнет, таков его принцип. Ты хочешь этого?
Пустынник молчал долго, не меньше минуты. Затем его тонкие губы разжались и выдохнули облачко пара:
— Нет.
Рысь повернула голову сталкера к себе, приподняла ПНВ и посмотрела ему в глаза:
— Артур. В наших силах исправить это.
Глава 8. За гранью
— Два градуса в минус, — сообщил Латышевский, — если термометр не врёт. И это в десять утра!
Вездеход, урча двигателем и лязгая гусеницами, неспешно полз по снежной степи.
— К обеду будет ноль, а то и плюс! — прикинул вслух Петруха, — ну-ка, кто из вас хоть раз испытал на себе, что такое степь без мороза?!
— Я.
Кроме Пустынника, больше не отозвался никто.
— Ну ты-то уникум, а мы… мы уже четвёртое поколение, не знающее, что такое тепло, знакомое только с морозом. Ну ничего, — учёный сжал зубы и кулаки, — всё в наших руках. Мы вернём себе наш мир и снова будем жить, как раньше, забудем, что такое холод и голод!
— Пока что в твоих руках только воздух, — лениво отозвался Пустынник, — а я бы настоятельно посоветовал, чтоб в них было твоё ружьё.
Сидящие в кузове дружно расхохотались, а Петруха, смутившись, взял в руки оружие.
Макс хмыкнул. Пустынник ещё и остроумен в меру, а вчера вещал о волкарях и алчущих как заправский учёный. Весьма непохоже на безвольную марионетку, каковым считает его Ставрицкий.
Местами уже начали появляться проплешины в снегу, а сам снег покрывал землю очень тонким слоем, и чем дальше на юг полз вездеход, тем меньше оставалось снега. Так странно смотреть на чёрные пятна грунта и камней, и наёмник поймал себя на мысли, что видит землю, не покрытую снегом, первый раз в жизни, не считая оранжерей.
— Ещё немного проедем — и должны увидеть траву и растения, растущие без теплиц, — крикнул из кабины инженер, — ради этого одного уже стоило ехать!
— А ещё скоро вашему вниманию будут представлены алчущие и некоторые другие местные достопримечательности, — сообщил Пустынник, — так что держите глаза открытыми.
— Кстати, — сказал Сергей, — алчущие часто встречаются ещё перед Пределом, а за ним их должно быть очень много. Почему мы всё ещё ни одного не встретили?
— Потому что они хищники, и плотность их обитания относительно невысока. Как ты думаешь, почему алчущие забредают в холодные края? Потому что им и тут с едой туговато приходится.
— Постой-ка, Пустынник, — вмешался Петруха, — а откуда ты это знаешь?? Ты же никогда не был здесь!
— Я просто рассуждаю логически, — пожал плечами сталкер, — я изучил их повадки, и могу уверенно утверждать, что единственный мотив, который гонит их на север — это голод. Далее вывод очевиден. Ах да, кстати. Я тут уже был.
— Резонно, — согласился учёный, — не совсем понятно только, отчего им туго с едой? Они же отличные охотники, и не только на людей!
— Верно. Вначале давайте мысленно вернёмся на восемьдесят восемь лет назад, когда во всём мире общее количество крупных хищников увеличилось эдак на пару миллиардов. Далее делайте выводы сами.
— Да уж, — ухватил мысль Сергей, — такое поголовье плотоядных существ попросту разрушило баланс пищевой пирамиды, сожрав всё, что было возможно. Потом они принялись друг за друга, и в результате выжили только самые сильные и свирепые алчущие. Естественно, что их потомство тоже оказалось сильным…
— Примерно так, наверное, всё и было, — кивнул Пустынник, всматриваясь вперёд, — добавлю лишь одно. Те алчущие, которые обычно встречаются на севере — первые.
— В каком смысле первые?
— Самые первые. Бывшие люди. Прошло почти девяносто лет, но вы же слышали о том, что иногда на телах алчущих находят татуировки вроде «В.Д.В.» и «Харлей-Девидсон»?
— Постой, так они что, живут так долго?!
— Выходит, что так.
— Пора ставить прицеп на колёса, — чуть погодя сказал Латышевский Сергею, — а заодно и баки заправим — легче будет этот прицеп тащить.
Вся процедура заняла час: инженер и его помощник наверняка отработали её заранее. Снятые полозья были выброшены вовсе, поскольку прицеп изначально создавался с расчетом на одноразовое использование.
— Всё топливо, что в прицепе, мы сожжём ещё до того, как вернёмся к Пределу, после чего перегрузим оставшееся добро в кузов, чтобы не тащить за собой полтонны мёртвого груз ради сотни килограммов снаряжения, — пояснил конструктор вездехода, — и в итоге обратная дорога будет ещё более быстрой, тьфу-тьфу.
Вскоре люди начали снимать лишнюю одежду: температура перешагнула нулевую отметку и медленно ползла вверх. Снега уже не оставалось — только слякоть чавкала под гусеницами, да местами пробивались кустики зелёной травы.
