От этого сладкого прозвища, сказанного с нежностью, что-то внутри меня напряглось.
– Правда? – спросил я, прекрасно понимая, что она приняла меня за Даррелла.
Как я и думал, Перри всем телом повернулась ко мне, чуть не роняя ноутбук с колен. Через секунду брови ее сердито изогнулись, а зеленые глаза потемнели, превращаясь в два больших изумруда.
– Пауэлл? – зашипела она, оглядываясь. – Какого черта ты расселся тут?
– А мне нравится летать, – сказал я, вспоминая ее фразу о самолетах. – Самолет самый безопасный транспорт.
– Ты оглох? – вскипела она. – Зачем ты сел со мной?
– А это запрещено?
Перри вскинула подбородок и отвернулась, нервно оглядывая зал ожидания.
– Нельзя, чтобы Майк узнал, – прошептала Утконос. – А то, что ты сел рядом – подозрительно.
– Подозрительна только твоя бурная реакция.
Она задумалась на несколько секунд, зеленые глаза то смотрели на меня, то оглядывали зал.
– Иди за мной. – Она убрала ноутбук в сумку и повесила ту на плечо.
Рядом с залом ожидания был небольшой коридор, ведущий к пожарной лестнице. Перри привела меня именно сюда.
– Говори, что хотел, только быстро.
– Мне кажется, что ты избегаешь меня все эти дни.
Ее щеки покраснели от злости, уничижительный взгляд прошелся по моему лицу, затем удостоверившись, что никто не подслушивает и не смотрит на нас, она тихо сказала:
– Нам нужно держать как можно дальше друг от друга.
Мне хотелось рассмеяться в голос.
– Поздновато, не находишь?
Она обхватила себя руками, зеленые глаза растерянно бегали по моему лицу.
– Мне пора, – сказала она и попыталась уйти, но я приблизился к ней и обхватил нижнюю часть ее лица рукой, аккуратно сжимая щеки, заставляя смотреть мне в глаза.
– Почему ты все еще с Дарреллом? – спросил я, ведь думал, что в свете последних событий она уйдет от него. Почему же она так держится за этого придурка? Она ведь не любила его, словно рыба просто плыла по течению.
Перри не отстранялась, не пыталась освободиться от моих рук. Мне казалось, что она наслаждается этими маленькими прикосновениями.
– Потому что мы идеальная пара, – сказала она. И в этот раз я не сдержался, улыбнулся, хотя внутри почувствовал, как закручивается ураган. Мысли о ней и Майке моментально подпортили мое настроение. И я не знал, почему так происходило.
Заметив мою улыбку, она начала злиться. Перри не знала всего того, что знал я. Даррелл был худшим человеком из всех, кого я встречал на своем жизненном пути. Он отвратительный друг и ужасный парень, который обращался с девушками как со своими игрушками. Я тоже не был святым, но и не претендовал на роль парня Перри. В этом плане она мне не нужна.
– Ты уверена в том, за что борешься?
– Уверена, – отмахнулась она. – И отпусти меня, сейчас же, наши с ним отношения – не твое дело!
Она очень тяжело дышала. Было видно, что я вызываю в ней не только гнев. Остановив свой взгляд на ее губах, я приблизился к ней, позволяя думать, что хочу поцеловать Перри. Гнев моментально погас в ее глазах, она потянулась мне навстречу, даже не удостоверившись, что за нами никто не наблюдает. Вот и ответ на все. Я отстранился, так и не поцеловав ее.
– Перестань избегать меня. Зачем отказываться от того, чего мы оба хотим? – спокойно спросил я.
– Потому что у меня есть парень.
– Он не даст тебе то, что могу дать я.
Она тяжело выдохнула и мягко оттолкнула меня.
– Нет Макс, это ты не сможешь мне дать то, что сможет дать он. Секс ничего не значит, вот, – она указала на уродливое помолвочное кольцо на своем пальце, – это значит многое. То, что случилось, было ошибкой. Я не позволю этому повториться и не позволю больше так легко запудрить мне мозги. Найди себе другую игрушку.
***
Мы обошли Торонто и заняли первое место в Восточной конференции. Команда вернулась в Ньюарк.
Во время выездного матча произошло одно неприятное событие – Даррелл получил травму колена. Теперь ему предстоит потратить две недели на восстановление. Не могу сказать, что огорчился. Когда мы вместе играли в Королях Лос-Анджелеса, он был неплохим результативным игроком. Но сейчас его статистика ухудшалась, Дьяволы заключили контракт с балластом, ведь если он не исправится, то повиснет на шее клуба.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В понедельник мы готовились в нашей раздевалке к игре, когда туда запустили журналистов. Мой взгляд сразу выхватил рыжую макушку и маленькую фигурку в толпе журналистов-мужчин. Перри, даже не взглянув на меня и прикусывая нижнюю губу от волнения подошла к Эшбруку, который находился в двух метрах от моего места.
Она продолжала избегать меня, даже запретила себе смотреть в мою сторону. Наш последний разговор в аэропорту ни к чему не привел. А мое тело требовало определенной разрядки. И я решил насытить вновь распалившийся организм. Сделать это было не сложно, ведь меня всегда окружали фанатки. И дело тут не только в хоккее. Я знал, что был очень хорошо сложен, девушки с ума сходили от моей внешности и от накаченного тела. Но я никогда не зазнавался на этот счет. Да, в том, как я выглядел, была преимущественно моя заслуга, ведь я проводил в тренажерном зале большое количество времени, но черты лица, голос, взгляд, все, на что покупались девушки, появилось исключительно благодаря генетике.
После того, как Утконос ясно дала мне понять, что спать со мной больше не намеренна, я попытался присмотреться к другим девушкам. Но ни одна не смогла меня хоть немного заинтересовать, мысли все время возвращались к рыжеволосой «беде».
– Ник, скажите, как вы оцениваете свои шансы на этот сезон? Были выиграны четырнадцать из шестнадцати игр, это хороший результат. – Перри наставила динамик телефона на Эшбрука.
– Не могу сказать, что не рад. Но и расслабляться рано, мы пока только в начале пути. – Так ответил бы и я. Но с журналистами я теперь предельно осторожен.
До меня вдруг донесся приятный тонкий запах чего-то сладкого, вроде зефира или… клубники со сливками. Я вскинул голову и взглянул на Утконоса. От нее шел этот приятный запах, такой нетипичный для мужской раздевалки. И от этого аромата моя голова налилась свинцом.
Она закончила с интервью и искренне улыбнулась Эшбруку. Видимо Ник один из тех немногих в этой раздевалке, кто с самого начала хорошо к ней относился.
– Удачи тебе сегодня на льду, – сказала она.
О нет. Эшбрук, как и многие другие хоккеисты был слишком суеверен, и из его списка запрещенных фраз Утконос выбрала ту, что стояла на первом месте.
Ник замер, прекратил затягивать свою защиту для плеч и взглянул на Перри. Его суровое с искрами страха выражение лица вызвало у меня улыбку.
– Нельзя желать удачи на льду. Я могу прокатать всю игру как в фигурном катании и не забить ни разу. Нужно говорить «хорошей игры».
– Прости-прости, – спохватилась она. – Хорошей игры! Всем вам. – Кивнула остальным.
– Черт! Ты сбила меня! – воскликнул Басс.
– Сбила с чего? – непонимающе нахмурилась она.
– Я забыл, сколько раз обмотал клюшку!
– А сколько нужно?
– Широкая лента, тринадцать раз, – буркнул Сойер. – Номер капитана.
Перри удивленно округлила глаза.
– Что? Ни разу не слышала? Ты же живешь с хоккеистом! – воскликнул он.
– Да, у Майка тоже есть парочка суеверий, но твое выглядит удивительно. Многие вообще не обматывают клюшку, – сказала она.
– А потом проигрывают и ломают конечности, – добавил Эшбрук, натягивая на себя джерси.
– Погоди, а если бы номер капитана был девяносто девять, ты обматывал бы девяносто девять раз? – недоуменно спросила она.
Сойер бросил на нее раздраженный взгляд, но не ответил.
Рядом переодевался Назаров, Перри взглянула на него. Могу представить, что творилось в этой симпатичной голове. Тема суеверий – повод для статьи.
– Вик, у тебя есть какие-то суеверия или ритуалы?
