Когда взошло солнце, мне было грустно и радостно вместе. Хоть бы эта ночь никогда не кончалась! Мистер Кюффур выключил генератор, и все понарошку заплакали. Музыка оборвалась, пора расходиться по домам. Я отправился спать с широкой улыбкой на лице, солнце светило в глаза и наполняло теплом. Это была самая замечательная ночь в моей жизни. Жалко, что она закончилась и что не осталась со мной навсегда.
Но оказалось, где-то глубоко память ее сохранила. Закрываю глаза и жду, пока блаженство не охватит меня всего. Теперь я знаю, что делать. Выскальзываю за дверь. Мама и Лидия храпят без задних ног. Вот папа, он бы меня понял, даже одобрил бы. Это единственный способ поправить положение.
Кидаю зуб крокодила в мусоропровод. Слышу, как он ударяется обо что-то внизу. Это моя жертва богу вулканов. Это дар самому Господу. Если я отдам ему свой талисман, Бог избавит нас от всех несчастий, болезней, поножовщины, мертвых младенчиков и снова сведет вместе. Иначе несправедливо будет. Достойный обмен, никто с этим не поспорит. Это обязательно сработает, я знаю. Спасибо тебе, голубь, что указал мне нужную звезду!
* * *
Возле церкви мы наткнулись на З-Омби с Шиззи. Я понимал, что они привяжутся, и даже не пытался убежать. Я знал: они постараются разделаться с нами на раз-два, а то опоздают на перекличку. И я шагнул на церковную лужайку.
Я:
— Идите сюда, здесь они особо не разойдутся.
Дин и Коннор последовали за мной и встали на самом краешке лужайки. Если стоишь обеими ногами на священной земле, тебя не тронут.
Шиззи:
— А нам плевать. Выросли уже из глупых сказочек.
Он и не подумал остановиться. Все цветы истоптал. Сейчас как врежет, рожа вон какая злющая. А все потому, что у меня больше нет крокодильего зуба. Это часть сделки: теперь Господь в первую очередь защищает других, а я должен сам о себе позаботиться. Что ж, я не против. Схожу с церковной лужайки обратно на тротуар.
— Не трогай их, они ни при чем.
Шиззи:
— Как скажешь.
И как приложит меня два раза в плечо. Совсем не больно. Я нарочно вскрикнул, чтобы он оставил Дина и Коннора в покое. Шиззи загоготал как тупая обезьяна.
Шиззи:
— Ссыкло!
З-Омби:
— Давай живее, хватит с недоноска.
Мы подождали, пока они отойдут к подземному переходу, и показали им грязные пальцы. Прикольно получилось.
Коннор Грин:
— Мартышки голожопые!
Дин:
— Вафлеглоты!
Я:
— Пихаешься как девчонка!
Они нас не слышали. Даже мне уже нечего было бояться. Это все понты. Сплошные понты, я так и знал.
Я:
— Говноеды!
Дин прочел мой протокол, и я быстренько сложил листок, чтобы не увидел кто. Мы стояли возле входа в актовый зал прямо напротив крыльца кафешки. На наш невооруженный глаз, все казалось мелким. Нужен был бинокль.
Дин:
— Четыре признака возможного криминала — это немало, но прямых улик как не было, так и нет. Чтобы получить признание, надо провести допрос с пристрастием, а орудия пыток где? Нужны аккумуляторы, провода, молотки, масса всего. Считаю, надо заняться ДНК. Ты пробы взял?
Я:
— Нет. Я собирался взять пробу слюны у Джордана, но он отказался.
Дин:
— А как насчет мочи?
Я:
— Попытаюсь раздобыть в больнице. Возьму у мамы бейджик и проберусь в хранилище, где держат анализы. Их в холодильнике держат.
Дин:
— Очень уж опасно. Охрана. Погоди. Чем это они занимаются?
Шиззи, Резак и Убейца толклись возле кафешки. Шиззи поставил Убейцу лицом к окну, руки на стекло, и изображал полицейского, что производит личный досмотр. Убейца и ноги расставил, и руки растопырил. Обе ладони упирались в стекло. Отпечатки всех пальцев — вот они, прямо на блюдечке! Резак — тот как бы наставил на обыскиваемого пистолет, чтобы не вздумал сбежать.
Дин:
— Это наш шанс. Теперь или никогда. Как считаешь?
В животе у меня заледенело, кровь обратилась в металл. Я готов. Деваться-то некуда. План очень простой: я как бы убегаю (как самый быстрый), Дин за мной гонится. Вытаскиваю из портфеля клейкую ленту и передаю ему.
Дин:
— Ты его толкаешь, отвлекаешь внимание, а я тем временем снимаю со стекла отпечатки. Если он за тобой погонится, несись со всех ног.
Я:
— Готовность номер один.
Потихоньку направляемся к кафешке. Хотя с другой стороны, надо успеть все провернуть, пока эти не разбежались. Пусть орут что угодно, не останавливаться. Дин как ни в чем не бывало подходит к окну и замирает. Подбираюсь к Убейце сзади и толкаю из всех сил. Времени на страхи нет. Раз — и готово. Лови меня теперь.
Убейца:
— Ты че творишь, малявка?
Я:
— Псих! Псих!
Шиззи:
— Хватай его!
Шиззи и Резак бросаются за мной. Убейца стоит обалдевший, с безумнными глазами. Дин прижимает клейкую ленту к отпечаткам на стекле и мчится к актовому залу.
Убейца никак не может взять в толк, что делать и за кем гнаться. Вертит головой в разные стороны, словно крыса в подземном переходе.
Убейца:
— Ты че творишь?
Стирает со стекла отпечатки. Опоздал! Не поймаешь! Мы выиграли!
Убейца:
— Недоносок!
Теперь уже все бегут за мной. Я со всех ног лечу к корпусу естествознания. Врываюсь в кабинет мистера Томлина. Он готовится к уроку, расставляет рядком лимоны. Значит, кто-то сегодня узнает про лимонные батарейки. Жалко, не я. А то прошел бы все по новой, будто в первый раз.
Мистер Томлин:
— В чем дело, Гарри? Куда спешим?
Я:
— Ни в чем. Заблудился. Кабинет потерял.
Мистер Томлин:
— Так и голову потерять недолго. Хотя вроде бы она у тебя привинчена как следует.
Я:
— Да уж!
Убейца и Шиззи замерли в дверях. Увидели учителя и затормозили. Правда, Убейца пнул дверь. А что ему остается? Плохие парни в конце всегда проигрывают.
Убейца:
— Ты покойник!
Мистер Томлин:
— До конца перемены еще четыре минуты. Успеете найти другую жертву.
А из мистера Томлина ничего бронежилет получился, прикрыл меня от злобы плохих парней. Я пулей пронесся по корпусу естествознания и выскочил с другой стороны. Теперь надо держаться от них подальше на переменах и на улице, в оба смотреть.
Мы торчали в компьютерном клубе, пока все не разошлись по домам. Слыхал про «YouTube»? Там показывают сплошь ролики, где все только и делают, что друг друга едят. Дин показал мне змею, что пожирала мальчика. Целиком проглотила. Дело было где-то на краю света. Односельчане принялись колотить змею палками, пока она не выплюнула жертву. Весь покрытый слизью из змеиного живота мальчик свернулся клубком, но руки-ноги были на месте. Он был младше нас.
Дин:
— Вот бы посмотреть, как змея глотает автомобиль. Где-то это было. Чума!
Я:
— Вот бы посмотреть, как змея глотает саму себя. Типа исчезает на глазах в воздухе.
Дин:
— Чума!
Мы подождали, пока берег очистится, и достали для проверки отпечаток ладони. Дин посмотрел его на свет.
Я:
— Не разобрать ничего. Сплошная грязь. Черт!
Дин:
— Снимал-то в спешке. Сам бы попробовал!
Кое-какие линии были видны, но как следует пропечатались они только ближе к середине, а по краям сливались и расплывались, будто картинку резко дернули в сторону. Указательный, средний и краешек большого пальца. Нам бы клейкую ленту потолще, посолиднее.
Дин:
— Блин. Не расстраивайся, образец-то мы все-таки добыли. Может, полицейский компьютер почистит изображение. Увеличит его, и все такое. Тогда награда наша.
Я:
— Все о'кей, босс.
Ленту с отпечатками я тщательно завернул в тетрадную страничку и написал имя подозреваемого. Убейца. Буду держать с прочими вещдоками, и в один прекрасный день обязательно понадобится. Мне было немного страшно. И весело тоже. Жохан, в общем. Словно кусок жизни Убейцы оказался вдруг в моем распоряжении. Теперь ему даже не спрятаться как следует, отпечатки пальцев все расскажут, хочет он того или нет.
Когда змея выплюнула мальчика, он словно заново родился на свет. Может, так и должно было случиться. Может, из него вырастет Человек-змея. Обязательно расскажу Алтафу, ему понравится, если такое произойдет на самом деле. Мне тоже. В общем, набери «змея ест мальчика» в «YouTube» и посмотри сам. Просто крышу снесет!
Агнес:
— Гарри!
Чесслово, это самое прекрасное, что я слышал в жизни! Слушал бы и слушал. Без передыху!
Я:
— Привет, Агнес! Тебе лучше?
Бабушка Ама:
— Скажи «да»!
Агнес:
— Да!
Мама расплакалась от радости, Лидия вслед за ней.
Лидия:
— Она может говорить! Скажи «Лидия».
Агнес:
— Лидя!
Лидия:
— Мы любим тебя!
Я:
— Мы любим тебя, Агнес!
В животе у меня сделалось тепло и приятно. Я спас ее! На глаза у меня тоже навернулись слезы, но не лить же слезы при Лидии.
