Я должен это ценить и не забывать его щедрость. Ремонтом, впрочем, можно пока не заниматься, всё равно, до восемнадцати прав мне не дадут. Так что пусть пока постоит в стойле, а время придёт, можно и гараж переоформить, и машину отремонтировать. А пока он просит не афишировать факт владения и никому об этом не говорить. В общем, дядя в своём репертуаре.
Впрочем, она и так стоит. С того раза, как он мне её «вручил», я в гараже ни разу не был. Поскольку… Блин, ну, там и так всё ясно…
Катя приходит в перерывах между экзаменами. Она сделала выкройки на три размера и уже вырезала из ткани детали, которые останется только сшить. Приходя, она закалывает чёлку и ползает по полу по размотанной материи с мелом и ножницами, а я сижу на диване и любуюсь провокационными картинами из жизни закройщиков, настраивающими на совершенно определённый лад.
Но к Вике пока подходов нет. Впрочем, никуда она от меня не денется. Я уверен, так что подождём.
— Так, минуту внимания! — говорит физрук после очередной тренировки. — Парни, я понимаю, лето, хочется отдохнуть, повалять дурака и всё такое. Я не против. Хотите отдыхать, идите и отдыхайте, а сюда с таким настроем приходить не надо. Вот, гляньте на Артёма Кострова. Вот он перед вами. Ещё месяц не закончился, человек пришёл с трояком по физре. Чего от такого ждать, да? Но посмотрите, что значит целеустремлённость. Старается парень, выкладывается, всю душу отдаёт занятиям. Помимо тренировок у него ещё бег в программе, подтягивания, гиря. Ну, и что вы видите? Я вот вижу, что он уже некоторых старичков обходит по умению. Если бы вы все так занимались, как он, вы бы уже чемпионами были. Идите и думайте. Если хотите отдыхать, сюда не приходите, ясно вам. Костров, ты молодец, продолжай в том же духе и через полгода будешь непобедимым бойцом.
— Йеззз!!! — сжимаю я кулаки и притягиваю к себе, «нагибая» невидимого врага.
Пацаны ржут.
— Глеб Алексеич, — говорю я. — Давайте к Новому году организуем серию боёв. Как раз полгода пройдёт.
— Каких боёв?
— Сейчас в Америке и Японии развивается такая фигня, как бои без правил.
— Чего-чего?
— Или, по-другому, смешанные единоборства. Они ещё не набрали популярность, но это будущее, поверьте, у меня чуйка. Я читал. Представьте бой, в котором можно использовать техники из любого боевого спорта, включая все наши с вами плюс ещё бокс и борьбу. Да хоть сумо. Это вообще очень круто и зрелищно. Давайте такую байду замутим!
Пацаны ржут. Им нравится, что я предлагаю «замутить байду».
— Только чебурахаться перестал, а уже «байду мутит».
— Нет, правда, круто будет. Соберём призовой фонд для бойцов. И тотализатор можно будет устроить. Все заработают и всем понравится.
— Так, Костров, перехвалил тебя. Какой ещё тотализатор! Всё, все свободны, через два дня жду здесь.
Я переодеваюсь и захожу к нему в каморку.
— Глеб Алексеевич. Я серьёзно. Представьте, как здорово будет. И деньжат поднимем.
— Сколько ты там поднимешь? А я с работы вылечу. Мне «Факел» достаточно платит, чтобы я тут с вами упражнялся, ясно?
— Блин! Ну вы подумайте хотя бы. Круто будет. Я кстати Черепанова вызову.
— Кого? Альберта? Да он в два раза больше тебя. У вас разная весовая. Чё смеяться!
— Пофиг! По-любому вызову.
— Это уже не соревнования, Артём, а чисто выпендрёж.
— Это бой за корону, Глеб Алексеевич. И я ему её не отдам, жопу надеру.
— Знаю я твою корону. Хорош блажить. Иди, белка поешь.
Я выхожу из зала в приподнятом настроении и шагаю домой.
— Мам, пап, пойдёмте, я вам такое покажу, вы просто обалдеете!
— Как это родители «обалдеть» могут? — качает головой мама, но идёт.
Я тащу родителей в гараж и показываю им «свою» ласточку.
— Дядя Гриша мне щедрый подарок сделал, — говорю я, отпирая ворота.
Прохожу внутрь через маленькую дверку и открываю обе створки. Надеюсь, их удастся потом закрыть. У мамы с папой челюсть отпадает. Вообще-то у отца «копейка», но гараж находится за тридевять земель от дома, на полпути до Химкомбината, в настоящих пампасах.
Нужно ехать минут двадцать на автобусе, а потом ещё минут пятнадцать идти по тополиным зарослям, чтобы добраться до места. А о такой роскоши, как гараж во дворе собственного дома мы даже и не мечтали никогда. Это возможно только для почётных, геройских, стахановских, горисполкомовских и обкомовских. А дядька каким-то образом ухитрился пролезть в кооператив.
— Миша, — говорит мама, демонстрируя практическую жилку, — этот драндулет нужно перевезти в наш гараж, а нашу машину ставить здесь.
— Нет уж, — отвечает отец и подтверждает слова резким взмахом руки. — Я с твоим братцем связываться не буду. Он сегодня подарил, а завтра назад заберёт и будет всю жизнь кричать на каждом углу, что я пытался у него гараж «отжать». Его любимое словечко. Даже не заикайся больше!
— А документы? — интересуется мама.
Я объясняю, как есть. Мама машет рукой, как на что-то совершенно бесполезное, пожимает плечами и возвращается домой, а мы с отцом выталкиваем железного коня из бокса. Хо-хо! Тачило то ещё! Весь кузов в пятнах ржавчины, всё в пыли, старое, убитое. Капец просто. Настоящая рухлядь.
— Да, — усмехается папа, — умеет твой дядя машины выбирать. «Победа» даже новее выглядела.
— Это что у нас тут за зверь такой! — раздаётся громкий зычный голос.
Мы поворачиваемся. Переваливаясь с боку на бок, к нам шагает Валентин Пущин. У него «Москвич», гараж здесь же, записанный на отца, инвалида войны, и работа в каком-то крупном гараже или АТП. В общем, он имеет славу автомобильного знатока и мастера золотые руки. А ещё — любителя пригубить.
— Дядя Валя, — говорю я. — Выскажите своё экспертное мнение, что с этим крокодильчиком можно сделать.
— Какой же он крокодильчик, — хмыкает Валентин. — Видишь, какие у него ушки? Значит он кто?
— Зайчик?
— Сам ты зайчик, а он, — ласково улыбается «эксперт», — Чебурашка. Это имя зверя.
Он по-хозяйски открывает двери, заглядывает в багажник, который,
