Он поднялся и распахнул свой длинный чёрный плащ — и смотри-ка! — под ним он был одет в кольчугу и пояс с длинным мечом в чёрных с серебром ножнах и большим эфесом.
— В таком виде я ходил и теперь уже много лет сплю так, — сказал он, — чтобы с годами тело не ослабло и не стало дряблым.
— Однако теперь под командой Владыки Барат-дура самый жуткий из всех его капитанов уже хозяйничает на ваших внешних стенах, — сказал Гэндальф. — В прошлом король Ангмара, чародей, призрачный кольценосец, повелитель назгулов, копьё ужаса в руке Саурона, тень отчаяния.
— Тогда, Митрандир, у тебя противник тебе под пару, — ответил Денетор. — Что до меня, я давно знал, кто главный командующий войсками Чёрной Крепости. И ты вернулся только для того, чтобы сказать это? Или, быть может, ты ретировался потому, что тебя превзошли?
Пин затрясся, испугавшись, что насмешка эта вызовет ярость Гэндальфа, но страх его был напрасен.
— Это может произойти, — тихо ответил Гэндальф, — но нам ещё не довелось померяться силой. И если правдивы слова, сказанные в старину, он падёт не от руки человека, и судьба, что ждёт его, скрыта от Мудрых. Но может случиться и так, что Полководец Отчаяния пока не выйдет вперёд. Он командует, скорее, в соответствии с той мудростью, о которой ты говорил, из тыла, гоня вперёд своих обезумевших слуг.
Нет, я пришёл скорее для того, чтобы сопроводить раненых, которых ещё можно излечить, ибо Заграды прорваны повсюду, и вскоре войско Моргула войдёт внутрь во многих местах. И я пришёл, чтобы сказать главным образом вот что: скоро на полях будет битва. Следует подготовить вылазку. Пусть будут верховые. В этом кроется наша небольшая надежда, потому что только в одном наши враги имеют пока недостаток — у них мало всадников.
— Как и у нас. Вот сейчас приход Ристании был бы как раз кстати, — сказал Денетор.
— Но похоже, что сначала мы увидим других вновьприбывших, — заметил Гэндальф. — Нас уже достигли беглецы с Каир Андроса. Остров пал. Из Чёрных Ворот вышла другая армия и переправилась с северо-востока.
— Некоторые обвиняют тебя, Митрандир, в том, что тебе доставляет удовольствие приносить дурные вести, — отозвался Денетор. — Но для меня это уже давно не новости: я знал об этом ещё до наступления вчерашней ночи. А что касается вылазки, то я уже думал о ней. Сойдём вниз.
Время шло. Наконец часовые на стенах смогли разглядеть отступление внешних отрядов. Сначала подтягивались небольшие беспорядочные группки усталых и зачастую израненных людей, некоторые неслись, сломя голову, словно их преследовали. Далеко на востоке дрожали огни, и теперь, казалось, они тут и там ползут по равнине. Дома и сараи горели. Потом сразу из многих точек быстро потекли змеящиеся сквозь мрак ручейки красного пламени, которые подбирались к линии широкого тракта, ведущего от ворот Города к Осгилиату.
— Враги, — бормотали люди. — Вал взят. Они подходят, просачиваясь сквозь бреши. И похоже, они несут факелы. Где же наши?
По времени дело шло к вечеру, и свет был так тускл, что даже дальнозоркие люди в Цитадели не могли толком различить то, что делается на полях, кроме пожаров, что всё множились, и цепочек огней, что всё удлинялись и убыстряли движение. Наконец, меньше, чем в миле от Города, в поле зрения появилась довольно стройная масса людей, которые подходили, а не бежали, продолжая держаться вместе.
Часовые затаили дыхание.
— Должно быть, это Фарамир, — сказали они. — Он способен командовать и людьми, и лошадьми. Он ещё пробьётся.
Теперь основные отступающие силы были едва в двух фарлонгах. Из мрака позади них галопом выскочил небольшой отряд всадников: все, кто был оставлен в арьергарде. И снова они обернулись для последней обороны лицом к надвигающимся огненным линиям. Затем внезапно раздался грохот копыт и крики ярости. Налетела вражеская конница. Линии огня превратились в текучие потоки: шеренги за шеренгами орков с факелами и свирепых южан с красными знамёнами, выкрикивающих что-то на режущем ухо языке, которые поднялись, как большая волна, готовая захлестнуть отступавших. И с пронзительным криком с тусклого неба упала крылатая тень: назгул, устремившийся на свою жертву.
Отступление превратилось в бегство. Рассеянные люди уже метались в безумии, бросая оружие, крича от страха и падая наземь.
И тут в Цитадели запела труба, и Денетор, наконец, сделал вылазку. Внизу, в тени Ворот и под грозно нахмурившимися наружными стенами стояли и ждали его сигнала все всадники, которые оставались в Городе. Теперь они строем ринулись вперёд, тут же перейдя в галоп, и атаковали с громким криком. И со стен взметнулся ответный крик, потому что впереди всех скакали по полю рыцари Лебедя из Дол Амрота во главе с их принцем и голубым стягом.
— Амрот за Гондор! — кричали они. — Амрот к Фарамиру!
Подобно грозе обрушились они на врага с обоих флангов отступавшего отряда, но один всадник вырвался вперёд, быстрый, как ветер в траве: Тенегон нёс его, сиявшего, вновь представшего в истинном свете, и свет бил из его воздетой руки.
Назгул испустил зловещий крик и взмыл вверх, потому что их капитан ещё не явился, дабы бросить вызов белому огню своего врага. Войска Мордора, нацелившиеся на добычу, захваченные врасплох в своём диком галопе, смешались и рассыпались, как искры в бурю. Отряд с внешних укреплений с радостными криками повернул и ударил на своих преследователей. Охотники стали дичью. Отступление превратилось в атаку. Поле было усеяно сражающимися орками и людьми, и чад от отброшенных прочь факелов поднимался вверх плевками клубящегося дыма. Конница поскакала вперёд.
Но Денетор не позволил им уйти далеко. Хотя враг был остановлен и на минуту повернул назад, с востока текли громадные силы. Снова запела труба, командуя отступление. Конница Гондора остановилась. Отряд с внешних укреплений перестроился под её прикрытием. Теперь они спокойно отходили назад. Гордо шагая, они достигли Ворот Города и вошли, и с гордостью смотрели на них люди Города и воздавали им хвалу, но в сердцах их была тревога, ибо отряды горестно уменьшились. Фарамир потерял треть своих людей. Но где был он сам?
Он вернулся последним из всех. Его люди вошли. За ними последовали конные рыцари, и в их арьергарде стяг Дол Амрота и принц. И на коне перед собой он держал в руках тело своего родича Фарамира, сына Денетора, найденное на поле битвы.
— Фарамир! Фарамир! — восклицали со слезами люди на улицах.
Но он не отзывался, и его понесли вверх по извилистой дороге в Цитадель и к его отцу. В тот момент, когда назгул умчался прочь пред натиском Белого Всадника, прилетела смертоносная стрела, и Фарамир, бившийся с могучим наездником из Харада, упал на землю. Только атака Дол Амрота спасла его от кровавых мечей южан, которые изрубили бы его, лежачего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
