— Однако, — сказал Денетор, — не стоит с подобной лёгкостью бросать наши внешние укрепления, Заграды, на которые потрачено столько трудов. И Враг должен дорого заплатить за переход через Реку. А этого он не сможет сделать с силами, достаточными для атаки на Город, ни на севере, у Каир Андроса, из-за болот, ни на юге, через Лебению, из-за ширины Реки, что потребует множества лодок. Главный удар будет направлен на Осгилиат, как и прежде, когда Боромир заступил ему путь.
— То была лишь проба сил, — сказал Фарамир. — Сегодня мы можем заставить Врага заплатить за переправу потерями в десять раз большими, чем у нас, и всё же сожалеть об обмене. Поскольку ему легче позволить себе потерять войско, чем нам — отряд. И если переправа будет взята, то отступление тех, кого мы пошлём держать оборону так далеко от города, окажется опасным.
— А как насчёт Каир Андроса? — спросил принц. — Если оборонять Осгилиат, то остров тоже необходимо удержать. Не будем забывать об опасности слева. Ристанийцы могут прийти, а могут и нет. Но Фарамир сообщил нам о больших силах, постоянно стягивающихся к Чёрным Воротам. Из них может устремиться не одно войско и нанести удар не по одной переправе.
— В войне должно рисковать многим, — возразил Денетор. — Каир Андрос с людьми, и больше послать так далеко нельзя. Но я не хочу уступить реку и Пеленнор без битвы… если здесь есть капитан, который сохранил достаточно храбрости, чтобы исполнить волю своего повелителя.
Все молчали. Но наконец Фарамир произнёс:
— Я не противлюсь вашей воле, сир. Поскольку вы потеряли Боромира, я пойду и сделаю, что смогу, вместо него, — если таков будет ваш приказ.
— Я приказываю, — ответил Денетор.
— Тогда прощайте! — сказал Фарамир. — Но если я вернусь, думайте обо мне лучше!
— Это зависит от манеры твоего возвращения, — сказал Денетор.
Последним, кто говорил с Фарамиром, прежде чем тот ускакал на восток, был Гэндальф.
— Не кидайся опрометчиво или с горя своей жизнью, — сказал он. — Ты будешь нужен здесь, и для других вещей, чем война. Твой отец любит тебя, Фарамир, и он вспомнит об этом перед концом. Прощай!
Итак, господин Фарамир снова ушёл, взяв с собой столько людей, сколько готовы были пойти с ним или могли быть отпущены. Многие смотрели со стен в направлении разрушенного города и гадали, что там происходит, так как ничего не было видно. А другие не сводили глаз с севера и считали лиги до Теодена в Ристании. "Придёт ли он? Вспомнит ли наш древний союз?" — говорили они.
— Да, он придёт, — сказал Гэндальф, — даже если придёт слишком поздно. Но подумайте! В лучшем случае Красная Стрела могла попасть к нему не раньше, чем два дня назад, а от Эдораса много долгих миль.
Прежде, чем пришли вести, опять настала ночь. С переправы поспешно прискакал человек, говоря, что из Минас Моргула вышло войско, которое уже приближается к Осгилиату, и оно соединилось с полками южан, свирепыми и высокими харадримцами.
— И мы узнали, — добавил гонец, — что их снова ведёт Чёрный Капитан, и страх перед ним перешёл Реку прежде него.
Этими зловещими словами закончился третий день с тех пор, как Пин прибыл в Минас Тирит. Отдыхать пошли немногие, потому что мало осталось надежды у кого бы то ни было, что даже Фарамир сможет надолго удержать переправу.
На следующий день, хотя тьма достигла полноты и больше не усиливалась, сердца людей стали ещё тяжелее и прониклись сильным страхом. Дурные вести не заставили себя ждать. Переправа через Андуин была захвачена Врагом. Фарамир отступает к стене Пеленнора, направляя людей к Башням главного тракта, но его превосходят в численности в десять раз.
— Если ему вообще удастся пробиться через Пеленнор, враги будут преследовать его попятам, — сказал гонец. — Они дорого заплатили за переправу, но менее дорого, чем мы надеялись. План был составлен хорошо. Теперь понятно, что они давно строили в тайне множество плотов и лодок в восточном Осгилиате. Они лезли отовсюду, как тараканы. Но разбил нас Чёрный Капитан. Немногие соглашались стоять и ждать даже при слухе о его приближении. Его собственные люди трепещут перед ним и способны покончить с собой по его приказу.
— Тогда там я нужен больше, чем здесь, — сказал Гэндальф и сразу ускакал, и светлое пятнышко, оставленное им, вскоре скрылось из виду. И всю эту ночь Пин стоял на стене в одиночестве и без сна и пристально смотрел на восток.
Едва только, насмешкой в беспросветной тьме, опять зазвучали утренние колокола, как вдалеке он увидел взметнувшиеся поперёк тусклого пространства огни, там, где стояли стены Пеленнора. Громко закричали часовые, и все люди в Городе схватились за оружие. Теперь там опять и опять поднимались красные сполохи, и сквозь тяжёлый воздух смутно доносился неясный грохот.
— Они взяли стену! — кричали люди. — Они проделывают в ней взрывами бреши! Они приближаются!
— Где Фарамир? — в смятении воскликнул Берегонд. — Не говорите, что он пал!
Первые вести привёз Гэндальф. Он появился в середине утра с горсткой всадников, сопровождавших вереницу повозок. Это были раненые: все, кого можно было спасти из разгрома у Башен при тракте. Маг сразу отправился к Денетору. Владыка Города сидел теперь в верхнем покое над залом Белой Башни с Пином при нём и смотрел своими тёмными глазами в тусклые окна на север, юг и восток, словно силясь пронзить взором окружавшие его роковые тени. Чаще всего он обращал его к северу и временами замирал, прислушиваясь, будто уши его благодаря какому-то древнему искусству могли слышать гром копыт на дальних равнинах.
— Фарамир пришёл? — спросил он.
— Нет, — сказал Гэндальф. — Но он всё же был жив, когда я покинул его. Однако он решил остаться с арьергардом, чтобы отступление через Пеленнор не превратилось в бегство. Быть может, он сможет удержать своих людей в строю достаточно долго, но я сомневаюсь. Ему пришлось выступить против слишком могучего противника. Ибо появился тот, кого я страшился.
— Не… не Чёрный Властелин? — воскликнул Пин, от ужаса забыв про своё место.
Денетор горько рассмеялся.
— Нет, ещё нет, мастер Перегрин! Он не появится, разве только ради триумфа надо мной, когда всё будет завоевано. Он использует в качестве своего орудия других. Так поступают все великие владыки, если они мудры, мастер невысоклик. Иначе, почему бы я сидел здесь, в моей башне, и думал, и наблюдал, и ждал, растрачивая даже своих сыновей? Ибо я всё ещё могу владеть мечом.
Он поднялся и распахнул свой длинный чёрный плащ — и смотри-ка! — под ним он был одет в кольчугу и пояс с длинным мечом в чёрных с серебром ножнах и большим эфесом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
