— Как обычно, ты, господин мой, думаешь лишь о Гондоре, — сказал Гэндальф. — Однако есть ведь другие люди и другие жизни, и время так и будет продолжаться. Что до меня, то мне жаль даже его рабов.
— И где эти другие люди обретут помощь, если Гондор падёт? — ответил Денетор. — Если бы сейчас эта вещь была у меня в глубоких подвалах Цитадели, мы не тряслись бы тогда от страха под этим мраком, боясь худшего, и мысли наши не были бы в смятении. Если ты не веришь, что я выдержал бы это испытание, тогда ты меня ещё не знаешь.
— И всё же я не верю тебе, — возразил Гэндальф. — Иначе я мог бы послать эту вещь сюда, тебе на хранение, и избавить себя и других от многих мучений. А теперь, слушая твои речи, я доверяю тебе ещё меньше, не больше, чем Боромиру. Нет, сдержи свой гнев! В этом я не доверяю и себе, и я отверг эту вещь даже как добровольный дар. Ты силён и в некоторых вещах всё ещё можешь владеть собой, Денетор, но, если бы ты получил эту вещь, она уничтожила бы тебя. Даже будь она похоронена у корней Миндоллуина, она всё же сжигала бы твою мысль по мере роста тьмы, и последовали бы ещё более худшие события, чем те, что скоро обрушатся на нас.
На минуту глаза Денетора, смотревшего в лицо Гэндальфу, снова вспыхнули, и Пин опять ощутил борьбу между их волями; но сейчас казалось, что их взгляды скрестились, словно звенящие клинки. Пин задрожал, опасаясь какого-то ужасного удара. Но неожиданно Денетор расслабился, снова стал холоден и пожал плечами.
— Если бы я! Если бы ты! — произнёс он. — Все эти слова и "если" тщетны. Оно ушло в Тень, и лишь время покажет, какая судьба ожидает его и нас. И время это не будет долгим. В оставшееся же пусть все, кто борется с Врагом на свой лад, будут заодно и хранят надежду, пока ещё могут; а когда надежды нет, остаётся ещё смелость умереть свободными.
Он обратился к Фарамиру:
— Что ты думаешь о гарнизоне в Осгилиате?
— Он не силён, — сказал Фарамир. — Как я уже говорил, я послал отряд из Итилии, чтобы усилить его.
— Этого мало, я полагаю, — сказал Денетор. — Туда падёт первый удар. Им понадобится там стойкий капитан.
— Там и во многих других местах, — ответил Фарамир и вздохнул. — Увы, мой брат, которого я тоже любил! — Он поднялся. — Могу я оставить вас, отец?
Тут он покачнулся и опёрся на кресло отца.
— Ты устал, я вижу, — сказал Денетор. — Ты долго и быстро скакал и, как мне сообщили, под зловещими тенями в воздухе.
— Позволь не говорить об этом! — попросил Фарамир.
— Тогда не будем, — согласился Денетор. — Ступай сейчас и отдохни, пока можешь. Завтра нужда станет суровее.
Теперь все простились с Владыкой Города и пошли отдыхать, пока еще было можно. Снаружи была беззвёздная чернота, когда Гэндальф с Пином, который шёл рядом и нёс маленький факел, направились в свою комнату. Они не разговаривали, пока не очутились за закрытой дверью. Тогда Пин наконец взял Гэндальфа за руку.
— Скажи мне, — произнёс он, — есть ли хоть какая-то надежда? Я имею в виду Фродо, или, по крайней мере, в основном Фродо.
Гэндальф положил руку на голову Пина.
— Особой надежды никогда не было, — ответил он. — Только дурацкая надежда, как мне и было сказано. А когда я услышал про Кирит Ангол… — Он замолчал и быстро подошёл к окну, словно его глаза могли пронзить ночь на востоке. — Кирит Ангол, — пробормотал он. — Интересно, почему этот путь? — Он повернулся. — Именно теперь, Пин, моё сердце почти отреклось от неё, когда прозвучало это имя. И всё же, по правде говоря, мне думается, что вести, доставленные Фарамиром, содержат в себе кое-какую надежду. Поскольку кажется ясным, что наш Враг развязал, наконец, войну и сделал первый ход, когда Фродо был ещё на свободе. Так что теперь в течение многих дней его глаз будет направлен куда угодно, только не на собственную страну. И ещё, Пин, я чувствую издалека его спешку и страх. Он начал раньше, чем намеревался. Произошло что-то такое, что подтолкнуло его.
Некоторое время Гэндальф стоял, напряжённо размышляя.
— Может быть, — пробормотал он. — Может быть, даже твоя глупость помогла, мой мальчик. Дай прикинуть: около пяти дней назад он должен был узнать, что мы ниспровергли Сарумана и завладели Камнем. И что из этого? Мы не могли бы использовать его в полную силу или без того, чтобы он знал об этом… А! Интересно… Арагорн? Его час близится. И в душе, Пин, он силён и отважен, смел, решителен, способен поступать по-своему и при необходимости пойти на великий риск. Да, это возможно. Именно для этого он мог воспользоваться Камнем и показать себя Врагу, бросив ему вызов. Интересно… Ладно, мы не узнаем ответа, пока не придут всадники Ристании, если только они не придут слишком поздно. Впереди тяжёлые дни. Спать, пока мы можем!
— Но, — заикнулся было Пин.
— Что "но"? — сказал Гэндальф. — Только одно "но" разрешаю я этой ночью.
— Горлум, — сказал Пин. — Как их угораздило идти с ним, даже следовать за ним? И я понял, что место, куда он повёл их, нравится Фарамиру не больше, чем тебе. В чём дело?
— Сейчас я не могу ответить на это, — сказал Гэндальф. — Однако моё сердце догадывалось, что Фродо и Горлум должны были встретиться перед концом. К добру или к худу. Но о Кирит Анголе я не желаю говорить этой ночью. Предательства, предательства боюсь я, предательства этого жалкого существа. А к этому идёт. Всё же, будем помнить, что предатель может перехитрить себя и сделать добро там, где не намеривался. Бывает и так, иногда. Спокойной ночи!
Следующий день начался с утра, похожего на бурые сумерки, и сердца людей, приободрённые на время возвращением Фарамира, снова упали. Крылатые Тени в этот день больше не показывались, но снова и снова в вышине над городом слабо звучал крик, и многие из тех, кто слышал его, замирали, охваченные внезапным ужасом, тогда как менее мужественные дрожали и плакали.
И Фарамир теперь снова ушёл.
— Ему не дают отдыха, — ворчали некоторые. — Владыка слишком уж гоняет своего сына, а теперь ему приходится отдуваться за двоих: за себя и за того, кто не вернётся.
И люди то и дело поглядывали на север и спрашивали:
— Где же всадники Ристании?
На самом деле, Фарамир не пошёл бы по своей воле, но Владыка Города был хозяином своего Совета и сегодня был не расположен склоняться к чужому мнению. Совет был созван рано утром. Все капитаны сошлись на том, что из-за угрозы на юге их силы слишком малы, чтобы первыми открыть военные действия, если только случайно не успеют подойти всадники Ристании. Тем временем следует укомплектовать стены людьми и ждать.
— Однако, — сказал Денетор, — не стоит с подобной лёгкостью бросать наши внешние укрепления, Заграды, на которые потрачено столько трудов. И Враг должен дорого заплатить за переход через Реку. А этого он не сможет сделать с силами, достаточными для атаки на Город, ни на севере, у Каир Андроса, из-за болот, ни на юге, через Лебению, из-за ширины Реки, что потребует множества лодок. Главный удар будет направлен на Осгилиат, как и прежде, когда Боромир заступил ему путь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});