доме все привыкли к его эмоциональной, но очень доброй натуре.
— И у нас сейчас будет не сладко. Надо мобилизоваться, дорогая и детей сберечь. Мы доктора с тобой, нам все лучше известно о болезнях — выговаривал он:
— Горе, горе. Оно повсюду. Это жизнь… — и ему совсем расхотелось доедать свой гуляш с курицей. Раскурив сигару, он вышел на балкон, как обычно это делал, когда мужчине хотелось заплакать. На Будапешт спускались сумерки. Лето было в самом разгаре — это южный край и рабочие, которые работали на улице и в конце Szeptember (Сентября) быстро загорали. Зной начинал остывать на крышах, но духота мучила своей влажностью. Должно быть ночью ждать дождя, а он так нужен, чтобы освежить раскаленный камень и песок в столице.
ГЛАВА 106
Как бы Ани не было страшно, перед операцией она держалась молодцом. Артур приехал в клинику и когда встретился лицом к лицу с Иденом Тернером, со стороны могло показаться, что они с трудом переносят друг друга. Обменявшись шаблонными фразами, хозяин клиники предложил ему поприсутствовать на кафедре в качестве зрителя во время операции. На что тот наотрез отказался.
— Мне смотреть как вы вскроете живот моей супруги?! Вы в своем уме?! — с недоумением возразил он.
Тернер хотело было съязвить.
— Она вам не супруга — но воздержался.
Целый день Артур провел в больнице. Ему сообщили, что родилась девочка, но шальной волны радости он не испытал. Все это время в сердце жил страх за Ани. Никто не знал, но с того дня, как Ани сообщила ему, что предстоит пройти операционный путь разрешения родами, он перевернул всю публицистику о проведении данных операций и все, что ему удалось узнать из скудных пока еще источников, это почти 100 % летальный исход всех проводимых операций до сего времени. Он становился мрачнее день изо дня, и служанка Бетти недоумевала, почему хозяин перестал кушать её еду и так же стала переживать. Безграмотной негритянке откуда же было знать, о тонкостях всего процесса деторождения. Сама она рожала быстро, нож под подушку — он разрежет боль и распущенные волосы, чтобы легко родить. Глаза вылезут на лоб от сумасшедшей боли, когда ребенок начинает проходить родовые пути, но это длиться максимум пять минут, покричишь как зверь, сжав зубы и … …отпустит. И нет большей радости принять своего малыша на грудь, такое маленькое тельце, которое все в твоей власти, а у тебя к нему столько нежности и ласки. Хватило бы заполнить океан!
Войцеховский не находил себе место, по всему дому заполнялись пепельницы сигарами, спиртного он не переносил и уезжая по делам к своим компаньонам по разворачиваемому бизнесу, сопряженному с авиастроением, начинал раздражаться на любое их возражения и отношения портились. Ситуацию спасло то, что после отбытия Ани в клинику и днём родо — разрешения, прошло только три дня. Операцию сделали быстро и мать, и родившаяся девочка уже были вне опасности. Ани очнулась и ей кололи каждые четыре часа опиум, чтобы она не чувствовала боли. Молока не было и первое что сказал Тернер Войцеховскому, чтобы срочно искали кормилицу. Избавившись на время от напрягающего присутствия князя, лорд Тернер целиком сконцентрировал свое внимание на своей пациентке, отдав все свои предстоящие в эти дни операции своим коллегам. Медсестры потихоньку стали переговариваться о том, что ни за одной из своих пациенток, хозяин клиники не ухаживал так щепетильно, как за этой и все уже стали тщательно вырисовывать картины их романа. Он сам ставил капельницы, сам колол опиум, сам проверял шов и мерил температуру. Когда она приходила в сознание, то только видела его лицо, и он давал ей попить воды. А она ждала Артура. К ней его допустили только через день, и когда он увидел бледное, но радостное лицо своей Ани, к нему по-настоящему пришло чувство вселенской полноты. Это чувство приходит в наши сердца так редко, оно шикарно, оно замечательно. Это не просто чувство радости. Это большее, чем эйфория счастья, оно более спокойно, но оно глубже, гораздо глубже. Чувство вселенской полноты, дарованное людям богом, приходит тогда, когда разрешаются именно природные, кармические, судьбоносные узлы вселенной, ты становишься словно только сейчас по-настоящему полноценным, и все уголки твоей жизни приобретают настоящее, полное счастье и удовлетворение. И он такого еще не испытывал. Не он спросил её первым. Как она себя чувствует, а она задала ему этот вопрос. Первый раз в жизни ему трудно было сформулировать ответ, он думал, что-то рвалось изнутри, а слов не находилось. И первое, что облеклось в словесные звуки, это был его такой странный, но простой ответ:
— Я чувствую себя полноценным. — Ани чуть не рассмеялась, но …пусть она после уколов опиума и не чувствовала боли, но всегда ощущала, как будто стальной стержень вставили в живот и он разорвет её пополам. Такое ощущение давал шов на матке, мышцах, коже.
Артур приложил её руку к губам и не отпускал. Она смотрела в его черные, счастливые глаза и была настолько благодарна Деве Марии за то счастье, которым она её одарила! Но больше всего она хотела спать. Опиум делал свое дело и её так клонило в сон. Что даже радость общение с отцом дочери не могло превозобладать над этим желанием. Войцеховский не знал этого и сонливое состояние Ани принимал за недомогание. И когда её глаза сомкнулись, не в силах больше бороться со сном, он взбаламутил всех медсестер. Ему объяснили.
Вечером в доме царила суета. Ввозили некоторые вещи, детскую кроватку и совсем маленькую, подвешенную к потолку как качели люльку.
Бетти увидела оживленного и радостного хозяина и у неё отлегло от сердца. Прилив энергии был такой, что переполняли и их необходимо было расходовать. Он увлек Билли с собой и оба, в одних штанах, с голым торсом кувыркались на турнике, качали пресс, делали отжимание.
Войцеховский стал отцом в 40 лет. Поздние дети становятся баловнями своих родителей, потому что те уже заждались их появления, а если от любимой женщины, то это станет любовью безусловной…
Две недели Ани была под наблюдением хозяина клиники Идена Тернера, молоко появилось не скоро, что вызвало волнение, но пошло молозиво и, наконец то, малютку смогли приложить к материнской груди и
