Олька всё это замечает, но усилием воли сбрасывает с себя розовый шлейф ненужных мыслей, снова ведущих её не туда…
- Привет, Олечка…
- Привет? Как ты вовремя… У меня здесь еды на троих. Будешь? – и протягивает человеку из прошлого ещё один прибор, что нерасторопный официант забыл забрать.
Но красивый молодой человек, в строгом, дорогом костюме тёмно-синего цвета, таком, каких много сегодня сияло по пути к отелю в витринах дорогих магазинов, качает головой:
- Я не голоден…
- Моё дело предложить…
И Олька, нисколько не смущаясь чужим присутствием, пододвигает себе щи и разбивает ложкой румяную корочку из теста. Ложка, погружаясь в узкое глиняное горлышко, выхватывает из него густую капустную массу с щедрым куском мяса, и в воздух вырывается невероятный аромат кореньев и специй. Олька втягивает его носом и блаженно щурится, непроизвольно растягивая рот в закрытой улыбке. Непроизвольно. А мужчине напротив кажется, что она снова улыбается ему, вызывая ответную, неконтролируемую радость.
- Как поживаешь?
Олька отрывается от еды и поднимает глаза, в которых плещется искреннее недоумение. Ее оторвали. Оторвали от еды. И она словно пытается вспомнить, зачем. Ведь Завирко в своих мыслях, тех самых, что не допускают продолжения самой счастливой и самой больной истории в её жизни, уже перескочила с сегодняшнего вечера в будущее, на всякий случай, стерев из памяти вот этого холёного мужчину. Не было его сегодня… не было…
- Как поживаю? – переспрашивает она, и хрупкая стена из папируса, охваченная жарким пламенем, сгорает в мгновение, осыпаясь пеплом, чтобы в мысли и сердце хлынули ледяной волной воспоминания. Те самые…
А он улыбается, жадно окидывая мужским, тягучим взглядом всю её. Словно пробует на вкус. И этот его острый клык вновь сверкает жемчужной белизной в алой прорези губ.
- Голодная? – вдруг спрашивает он, так и не дождавшись от Ольки ответа на первый свой вопрос.
- Тимочка заказал, жаль оставлять нетронутым, – опускает она взгляд на стол.
И первая ложка всё-таки касается её губ. И Олька ест неспешно, под жаром требовательного, нетерпеливого, жаркого мужского желания, из последних сил изображая степенность и хладнокровие.
Но такие игры, игры в недотрогу, никогда не были сильной Олькиной стороной. Открытая всем ветрам, она никогда не прятала себя за сотней одёжек, чтоб только не было больно, а потому, доев ароматные, вкусные щи, она откладывает ложку и поднимает взгляд, чтобы поймать напротив встречное торжество. О! Олег знает, что победил. Снова. И этот его ликующий взгляд, словно он только что выиграл олимпийское золото по стрельбе в сердце, только добавляет горечи в Олькино поражение. Слишком лёгкое поражение. Слишком простая победа!
О, милая мамочка! Спаси меня, пожалуйста…
***
- И куда ты пропал! Гаарен! – возле стола возникают трое, его две спутницы и спутник, и Завирко безошибочно, лишь только по одной манере стоять и говорить, угадывает в них его коллег, врачей.
- Простите, что прервали, – неискренне извиняется та, что постройнее и постарше, ревниво оценивая Ольку.
- Ничего страшного…– Завирко берёт в руки бокал с вином, словно хочет выпить, и даже подносит его к губам. – Олег уже уходит.
И Гаарен действительно поднимается с места. А Завирко облегчённо делает глоток. Но вино терпкой кислотой бьёт по нёбу, скатываясь с языка в горло, а рука, что держит бокал, непроизвольно дрожит.
- Так! – бесцеремонно выталкивает Олег нежданных гостей туда, в общий зал. – У меня важная встреча! Прошу не мешать! Увидимся завтра на конференции!
И Олька снова ловит волну возмущения и скрытого за сарказмом и скабрёзными шуточками, что позволяют себе сейчас (вполголоса) его воспитанные питерские коллеги, настоящего женского гнева.
- Зря ты прогнал своих друзей, Олег. У меня сегодня совершенно нет времени.
Принц резко разворачивается:
- Идёшь на свидание? – делает он предположение.
И Олька, вспоминая свой оставленный в номере подоконник и чудесный московский вид, совершенно искренне кивает.
- Да…
- Ладно, – неожиданно соглашает принц, и в его голосе сквозит опасная мягкость, – увидимся в следующий раз. Пообещай, что тогда найдёшь для меня время.
- Обещаю…– неожиданно для себя говорит Олька и совершенно некстати краснеет.
А Олег, делая шаг, нагло наклоняется к ней через стол и целует в щеку, прощаясь:
- Пока, солнце ясное. До встречи…
Накрывая Олькину душу забытой и такой ненужной сейчас надеждой…
***
Он уходит, но совсем не далеко. Их столик у панорамного окна. И пока Олька приходит в себя, давясь из последних сил едой, заказанной щедрым Тимохой, принц и его гости, ожидая заказа, кидают в её сторону заинтересованные и ревниво-оценивающие взгляды. Хорошо хоть эта дырявая красная стена довольно неплохо скрывает пунцовую и злющую Завирко от придирчивых глаз.
- Да что б вас!
Ей удалось улизнуть незамеченной в тот самый момент, когда два официанта расставляли на круглом столе яства, заказанные принцем и компанией. Понимая, что всё внимание голодных врачей теперь сосредоточено на еде, Олька выскользнула из своего укрытия и, молясь про себя, неслышным шагом проплыла за спинами работающего персонала. И только, уже поднимаясь по ступенькам, она облегченно выдохнула.
***
Спалось Ольке сладко! А утром, после долгого валяния в огромной постели с невероятным, вкусно пахнущим постельным бельём, она наконец выползла из мягкого кокона, нехотя спустив голые ноги с кровати. Осенний утренний воздух проснувшейся Москвы, сочившийся в приоткрытое окно, приятно холодил ступни, разливаясь по паркетному полу. И так приятно было босым ногам, идущим сначала в ванную а потом из ванны, с прохладного дерева ступить на шерстяной ворс красного ковра с кремлёвским орнаментом. Счастье просто!
Олька не стала рисковать, спускаясь снова в ресторан, и заказала завтрак в номер: яйца пашот, два тоста с маслом и джемом и кофе.
А ровно в девять часов позвонил Тимоха.
- Лёль, – пробасил он, – ну ты это, как… на тренировку-то хочешь приехать? Я тебя с командой планировал познакомить. Приедешь? А?! А то на матче Овечкин будет и Карелин, и знаменитостей всяких – вагон! Да и настроиться нужно! Так что там будет не до тебя, Лёль. А сейчас в самый раз. Ну это. Чтобы познакомиться, значит.
- Да я уже вчера согласилась, Тимош! О чём разговор! К тому же я готова! Сейчас только обуюсь.
- Ок! – радуется Тимофей. – Я тебе это… такси вызову и перезвоню! До встречи, Лёль.
- До встречи! – и Олька громко чмокнула брата в трубку.
***
Такси опять было премиум класса, а потому оно действовало неторопливо. Неторопливо подъехало, покрасовавшись перед обычными прохожими шикарной автомобильной маркой, неторопливо, руками водителя, распахнуло дверь, показав Ольке дорогое нутро, обитое шикарной бежевой кожей, и также неторопливо ждало, когда она сядет, удобно устроившись, прежде чем захлопнуть дверь…
А потому клыкастому принцу хватило времени, чтобы буквально впрыгнуть в салон в последний момент. И пока оторопелая Олька глотала от неожиданности слова, он спросил, подмигивая:
- Подвезешь? – и тут же приказал водителю на правах незваного господина: – Трогай, шеф.
А пока водитель послушно заводил машину, принц удобно устроился, поёрзав на шикарно мягком сиденье, и развернулся к Ольке, сверкнув своей чёртовой, сексуальной улыбкой.
- Я соскучился… очень…
- Тимоха тебя убьёт…
- А Тимоха – это кто? Муж?
- Нет…– признается Олька, – но тоже родственник… Бешеный и ревнивый…
- Аааа! – понимающе тянет принц. – Краса города Н* – княгиня Ольга обо мне беспокоится? Напрасно! Я сильный мужчина! К тому же – храбрец, каких поискать! – и он серьёзно поднимает согнутую руку вверх, сжимая кулак, чтобы Ольке был виден красивый, обтянутый костюмом бицепс.
- И когда это питерцы стали столь бесцеремонны? – язвительно интересуется Олька.
