и была на голову ниже его. Между ними оставалось не больше метра.
В эту секунду в сознании Мерле смутно забрезжило, что этих двоих она видит вместе не впервые и это их разговор она подслушала в коридоре.
Титус разжал и вновь сжал кулаки. Плечи заходили ходуном. Он наклонился вперёд, словно его удерживала невидимая цепь, а ноги согнулись, как перед прыжком.
И тут раздался резкий голос, привыкший отдавать распоряжения:
– Что здесь происходит?
Ну конечно, теперь, когда уже слишком поздно, появляются учителя!
Учитель математики не стал дожидаться никаких объяснений. Он указал на Рафаэля:
– Вы – к школьной медицинской сестре. – И кивнул Титусу: – Вы, Коста, отправляйтесь к госпоже Хердера. – Он скользнул взглядом по Мерле. – Вы тоже туда пойдёте, но сначала наведите порядок в столовой. – От него не укрылось и тихое хихиканье Самиры с подружками. – Очень мило, что дамы добровольно вызываются перемыть всю посуду. Для этого я освобожу вас от следующих уроков.
Пока они друг за другом брели к школе, ангел мщения исчез, и Титус опять стал обычным мальчишкой в драных шмотках и с поникшими плечами. Мерле не могла определить, с каким выражением смотрела на него Малинка – с заботой, с опаской, с сочувствием? Но это выражение тут же исчезло, как только она заметила, что Мерле её разглядывает.
То, чему вообще-то полагалось быть наказанием, оказалось благословением. Мерле было несложно убраться в столовой. Всё лучше, чем вернуться в класс и терпеть шушуканье у себя за спиной. Краем глаза она посматривала на учителя, который, сидя за столом «Лис», проверял домашние работы. Может, именно этого он и хотел: избавить её от унижения в классе? Подняв глаза, учитель посмотрел на неё и указал на оставшиеся столы. Мерле вздохнула. Нет, вряд ли.
Когда она наконец очистила столовую от всех остатков еды, пальцы у неё стали совершенно мягкими, и подушечки сморщились от тёплой мыльной воды. Она закинула на плечо рюкзак и потопала в кабинет директорши.
Миновав стеклянную дверь на четвёртый этаж, она вошла в приёмную. Рядом с кожаным диваном боролся за жизнь одинокий фикус. Через окно в крыше падал сероватый свет. У столика со стеклянным графином сидел на стуле Титус. Он почти утопал в зелёном армейском пальто. Когда она вошла, он даже не поднял глаз.
Она застыла. Что ей делать? Сесть на диван и молчать? Налить себе стакан воды, потому что это лучше, чем гнетущая тишина? Заговорить с ним? Сказать, как ей жаль, что он, встав на её сторону, огрёб неприятности? Спросить его, что, чёрт побери, там происходило?
Ненавидя себя за нерешительность, она с трудом выдавила:
– Привет.
Он в ответ лишь молча кивнул. С другой стороны открылась тяжёлая дубовая дверь и спасла её:
– Мерле, проходи, пожалуйста.
Рыжие крашеные волосы собраны в высокий узел. Очки в тёмной оправе. Улыбка, которая должна вызывать доверие, но не вызывает.
Госпожа Хердера приглашающе придерживала дверь.
Мерле показала на Титуса:
– Он пришёл раньше меня.
Руководительница школы улыбнулась, явив белые зубы:
– Тут дело не в том, кто первым пришёл. С Титусом я поговорю позже.
Пожав плечами, Мерле вошла. Она была готова поспорить, что её ожидают удобный диван или кресло. Но в кабинете стояли только письменный стол в двумя разными стульями и батарея комнатных растений. Не сложно было догадаться, какой предназначался для неё.
– Итак, дорогая, расскажи мне, что, с твоей точки зрения, произошло в столовой, – усевшись в большое офисное кресло, попросила госпожа Хердера.
Мерле поёрзала на жёстком деревянном сиденье.
С чего начать? Ни в коем случае нельзя признаваться, что в последние несколько недель она играла на улице у входа на рождественскую ярмарку в Ротенбахе. Учительница тут же сообщит в ведомство по делам молодёжи! И она пожала плечами:
– Всего лишь споткнулась в столовой, а Самира разозлилась, что на неё попала моя еда.
Директриса вздохнула:
– Послушай, Мерле, я хочу тебе помочь. Я знаю: произошло что-то нехорошее. Но все рассказывают мне абсолютно разные истории. Не хочешь сказать, что случилось на самом деле?
Ясное дело, правда уж точно поможет! Правда о том, что Самира узнала про её подработки и что Титус подбросил придурка Рафаэля в воздух, как мешок с мукой.
Она скрестила руки на груди. Кожаная куртка создавала приятное ощущение, что она в прочных доспехах, за которыми можно укрыться.
– Всё это просто недоразумение, – пробормотала она.
Директриса покачала головой:
– Послушай, Мерле! Мне кажется, что тебе в нашей школе нелегко. Новеньким всегда непросто. Но, возможно, дело отчасти и в тебе самой. Нужно разговаривать с другими, и со мной тоже. Ты должна открыться. Тогда легче будет найти друзей.
Ей хотелось сказать «У меня есть друзья», но она прикусила язык. А есть ли они у неё на самом деле? И где же они тогда? Что с Джес и Юри? И где был Ариан, когда она умчалась из столовой? Почему он не выбежал за ней во двор?
Она промолчала. Только кивнула. Этого директрисе, похоже, было недостаточно, и она, откинувшись на спинку кресла, сложила руки на столе.
– Я предлагаю заключить соглашение. Я не буду приставать к тебе с вопросами, – она посмотрела поверх очков, – не буду спрашивать и о том, где ты действительно была в последние несколько недель.
Мерле в панике вскинула голову.
Госпожа Хердера улыбнулась.
– А ты за это пойдёшь мне навстречу и поработаешь над своим поведением. Докажешь мне, что пытаешься сблизиться с другими ребятами и стать частью нашего школьного сообщества.
Мерле неуверенно кивнула. Это был выход, а в чём же подвох?
– Прекрасно, значит, ты со мной согласна. До меня дошли слухи, что ты вроде бы хорошо играешь на гитаре. Вот и выступишь на зимнем празднике, до школьного ансамбля. Когда твои одноклассники увидят, как много ты умеешь, они посмотрят на тебя совсем другими глазами. – И директриса заговорщицки подмигнула ей.
Глаза у Мерле округлились, пальцы сделались влажными. Догадывается ли эта женщина, чего от неё сейчас требует? Играть на публике?! Может, она просто будет убирать в столовой – до лета, если уж так нужно, – или напишет сочинение на ста пятидесяти страницах? Всё, вот правда, всё что угодно будет лучше.
Она не успела ничего сказать, как госпожа Хердера хлопнула в ладоши:
– Чудесно! Значит, договорились. – Она с трудом поднялась с кресла, но затем передумала и села обратно. – Мерле, будь так добра, пригласи Титуса зайти, когда выйдешь!
Машинально кивнув, Мерле выскользнула из кабинета. Говорить ей ничего не пришлось. Увидев её, Титус тут же встал
