– Серьезно?
– Угу. – Тимар перебирал донесения, разыскивая что-то. – Куда же оно делось?.. – заметив, что я еще сижу, цыкнул. – Я могу передумать!
– Уже исчезаю! – подскочила я. – Только книгу возьму!
– Что б полезное читала…
Это Тим о романах. Слезовыжимающие истории он терпеть не мог. Хотя, на мой взгляд, ему самому не хватало романтизма. Боги щедро отсыпали брату силы воли, не поскупились на практический склад ума, да и на внешность тоже. А вот романтизма не было. Не считая этого – ну идеальный же. Красивый, храбрый, сильный.
Уши предательски заалели.
В какой-то момент у меня сложился образ идеального мужчины, и он один в один походил на старшего брата. Глаза – чтобы темные, волосы в косе, высокий, чтобы выше меня – я к своим тринадцати вытянулась чуть ли не на три с половиной локтя, манеры чтобы аристократичные, и меня чтобы любил. Примерно так. Подозреваю, всему виной были книжки – о благородных рыцарях, искусниках, магах, драконьих Всадниках и прекрасных принцессах. Хотя на принцессу я совершенно не тянула – тощая, одни локти да коленки, как у кузнечика. С другой стороны, на рыцарей я уже насмотрелась – и ни одного благородного на всю казарму не встретила. Мага, как и искусника, я знала только одного, но ни первый, ни второй восхищения не вызывали. Умели они многое, но как люди – те еще сволочи. Сибилл особенно. Эх…
И даже если предположить, что мне встретится книжно-правильный анахронизм (какое я слово знаю!) с букетом цветов и романическими бреднями, жаждущий лобзаний и объятий, – да я сбегу от него раньше! Или убью, если тронет. Что-то сдвинулось у меня в сознании после встречи с мантикорой, после горы трупов, рядом с которой я просидела несколько часов, дожидаясь помощи, и мысль об убийстве перестала вызывать дрожь в руках.
Книги стояли на полках корешок к корешку, тускло поблескивая золотым и серебряным тиснением. Люблю запах бумаги, краски, кожи обложек. Даже запах книжной пыли люблю, хоть и чихаю от нее, как от перца. Новые тома появились в библиотеке в прошлом году и разительно контрастировали со старыми, с их ломкими порыжевшими страницами и потрепанными переплетами. Граф расщедрился. Галия давно их все перечитала, еще до зимы, у меня же времени на блаженное ничегонеделание было гораздо меньше. Сегодня, например, первый свободный вечер за… дайте, Светлые, памяти… за все лето, кажется.
Я потянулась за книгой на верхней полке и охнула, когда резкое движение отозвалось болью в боку и спине. Если до утра не пройдет, придется идти к лекарю. … Обещая страшные кары, если он кому проболтается. Раз уж меня после простого отравления заставили вырабатывать иммунитет к ядам, то от боли в животе и разрезать могут, дабы проверить, что не так. Я потерла ноющее место и подтащила к стеллажу приставную лесенку.
Глаза разбегались. Что бы выбрать? О пиратах? О степных варварах? О Рау, где, говорят, чуть ли не каждый первый имеет слабый Дар?
Больше всего было книг о Меотских копях и эльвах – Галия обожала эти истории. Но, несмотря на то что подборка отвечала ее вкусам, мне нравилось представлять, будто Йарра купил их для меня – тисненые серебром тома заняли места на полках незадолго до моего двенадцатого дня рождения.
Глава 24
– Ты глубоко дышать, – в сто двадцать пятый, наверное, раз начал Учитель Рох. – Медленно. Вот так, да. Дышать и видеть океан. Чувствовать прохлада, слышать прибой. Зачерпнуть в ладонь. Вода принимает любая форма, тело – сосуд.
Раскоряченный до невозможности.
– Ты опять отвлекаться!
Бах!
Чашку на голове я удержала, лишь зло сощурила глаза. Дышу… Честно пытаюсь представить никогда не виданный мною океан. Крики чаек, соль на губах, пенные барашки волн. Тонущее в воде небо, необъятное, багряно-алое от купающегося в закате солнца. Облака кроваво-красные, будто объятые пламенем. Горячие на вид, они переливаются по краям золотом и пеплом, как угли в камине.
Бах!
– Не так! – взъярился, чуть ли не затопал ногами Рох. – Не так!
Тренирующиеся солдаты удивленно поглядывали на ругающегося старика. Недоуменно поднял бровь капитан десятки. Порскнули в стороны оруженосцы, в свободное время пытающиеся меня копировать. Рох, понятное дело, с ними не занимался, но и не прогонял. Ухмылялся в редкие усы, наблюдая за их потугами.
– Не так! Злая обезьяна!
Я еле увернулась от брошенной в меня палки. Да что с ним?!
– Сидеть!
Сняв пиалу, я хлопнулась в пыль, приняв позу почтения – задница на пятках, ладони на бедрах.
– Ты не встать, пока не livanjo вода! – Рох даже слова мешать начал, перейдя на островное наречие. – Qе gromys!
И что значила последняя фраза?
«Не шевелись», – одними губами перевел мне оруженосец-полукровка.
Я благодарно опустила ресницы.
Не тренировки, а сплошное мучение и издевательство. Я искренне не понимала, чего добивается Рох. «Остров покоя, вокруг вода, видеть вода, быть вода», – приговаривал он изо дня в день. Воды на сухом плацу я не видела, не нюхала, не слышала. И представить себя океаном тоже не получалось. Да каким там океаном, даже лужей!
Едва сдержалась, чтобы не поерзать. К лекарю я так и не пошла, а боль из поясницы прочно переселилась в низ живота. Ноет, ноет, ноет… Покалывает иногда. Но, представив осмотр – наверняка штаны снимать придется! – я обошлась горячей грелкой и отваром ивовой коры. Гадость – фе-е!
По утрам я чувствовала себя сносно, но в течение дня нарастала тяжесть, а вечером мне хотелось лишь одного – лечь, и чтоб никто не трогал. И грелку на живот.
Но «никто не трогал» – недостижимая мечта. После вечера отдыха, подаренного мне Тимом, занятия продолжились в том же безумном темпе. Такое чувство, что из меня Советника сделать пытаются, не меньше. Что-то мне подсказывает, тринадцатилетние леди ведут совсем другую жизнь, не зарываясь в учебники и не потея на солнцепеке.
Рох, кстати, добился своего. Спустя пару часов на жаре все мои мысли были о глотке воды.
Интересно, а что будет, если сейчас просто встану и уйду? Выпороть меня Тим не позволит, это исключительно его привилегия, на хлеб и воду тоже никто не посадит – сбегу. Замки я научилась взламывать в два счета – а как иначе я бы читала почту графа? Дозволение просмотреть его письмо было редкой удачей, и потому читала я корреспонденцию без спроса. А однажды, не заметив печати связи, активировала вызов. Испугалась – ужас как. Но ничего страшного не произошло – Йарра похмыкал и позволил вызывать его в случае необходимости. За два года разрешением я воспользовалась лишь однажды – попросив разрешения окончательно переселить пантеру в свои комнаты. Знаете, очень странное было тогда ощущение – я, кухонная девчонка, вот так запросто вызываю графа, Лорда-Адмирала и одного из Совета Четырех. Льстило очень, да.
Порой накатывало желание рассказать ему о своих успехах – без лишней скромности могу сказать, что училась я лучше всех мальчишек-сверстников, вместе взятых. В силе я проигрывала, зато там, где требовались ловкость и скорость, они глотали пыль. Но каждый раз я останавливалась. Во-первых, стеснялась. Во-вторых, боялась нарваться на Сибилла. И, наконец, что бы случилось, застань меня Тимар? Или, Светлые упаси, Галия? Графская любовница до сих злилась на меня из-за тех редких вызовов в кабинет Йарры. То, что за следующие два года мы с ним виделись всего раз восемь, не считая его прыжка ко мне с противоядием, роли не играло.
Но сейчас, чем дольше я сидела на уже занемевших ногах, тем сильнее крепло желание пожаловаться ему и умолить избавить от Роха и хотя бы части уроков. Ну их, эти Искусства! В гробу я их видала, в белом саване. И геометрию туда же, в погребальную урну. В идеале – вместе с теорией инженерного дела…
Нет, все-таки граф – это последняя инстанция. А пока попробую просто побунтовать. Или не попробую – в окне мелькнуло желтокожее морщинистое лицо. Следит, чтобы я сидела. Небось, каждую складку на моей рубашке запомнил. Чтоб его подагрой разбило…
Пришел Тим, принес поесть и буристу.
– Извини, освободить тебя не могу. Если бы не яд, – понизил он голос, – Рох бы оставил тебя без крошки еды на весь день. Чем ты его так разозлила? – Тим поднес к моим губам хлеб с ломтем мяса. Я с жадностью отгрызла кусок, прожевала.
– Не знаю.
– Врешь?
– Честно. Дай попить. – Пилюля привычно обожгла желудок.
Забавное, наверное, зрелище – длинноногий парень что-то заталкивает пинцетом в рот сидящей перед ним девчонке. Я бы посмеялась, если бы затекшие ноги так не ныли.
И голову напекло.
И в боку снова укололо – я едва сдержала стон.
Не-на-ви-жу.
Глоток воды, принесенной Тимом, лишь раздразнил.
Тщетно попытавшись вызвать образ океана, я от скуки переключилась на новобранцев, бегущих по полосе препятствий. Или ползущих – у кого на что сил хватало.
