обособившейся рукодельнице, — сколько ты уже
игрушек сделала? Может, уже пора в лавке выставлять?
— Сейчас принесу, — не зная счета, женщина засуетилась и бросилась в свою мастерскую.
Маленькая хозяйка предупреждала её, что если её поделки будут приносить доход семье, то она
попросит деда утеплить выделенную Аксинье клетушку и увеличить окошко. А если вообще
всё будет хорошо, то под её начало посадят парочку девочек-помощниц.
Через минуту Аксинья ворвалась в трапезную и поставив на скамью короб, начала
выставлять поделки. Их оказалось около трех десятков.
Дед подошёл, разделил всё по кучкам: совы, снегири, олени, зайцы… Каждой твари было по
две-три-четыре штуки.
— Ну что ж, думаю выставить по копейке за штуку, а вот за украшения будем брать по
алтыну.
— Возьмут ли? — засомневалась Милослава.
— А мы дедушке на шапку вот эту веточку прикрепим, — подскочила Дуня, — мамину
шубу украсим и себе на поясок. Походим, покрасуемся!
Милослава кивнула, а стоявшая рядом ключница поддержала боярина:
— Покупать этакую безделицу будут приличные люди, а им цена в алтын в самый раз. Я бы
и игрушку подороже выставила.
Еремей довольно кивнул и спросил:
— А что с Митькиной работой? Дунька, я тебя послушал и малым людишкам место в доме
выделил, но пока только Аксинька отчиталась, и то неизвестно, будет ли прок.
Дуня встрепенулась и не став никого просить, сама помчалась вниз к Митьке. Ворвалась к
нему, напугала, но когда он понял, что боярышня хватает валенки, то помог ей и побежал
следом. В большую горницу вошёл со страхом, но остаться постеснялся и притаился за дверью.
— Вот! — выставив валенки на скамье, повела рукой девочка. — Пока без прикрас, но
можно обшить цветной нитью или сделать из кусочков ткани картинку.
— Это как? — не поняла мама.
— Как на покрывале моём, — тут же ответила Дуня, и все присутствующие согласно
покивали.
— Бисером расшить можно, — предложила ключница.
— Если сумеем отбелить шерсть для валяния, то с бисерной вышивкой будет красиво… с
любой вышивкой будет красиво, но сейчас чем-то попроще надо украшать.
Дед сел, собираясь примерить валенок. К нему сразу же подскочила Милослава с ключницей, да и Машка, чтобы помочь.
Женщины быстро надели на боярина валенки, заправили штанины в голенища, и он
поднялся, притопнул, прошёлся туда-сюда.
— Ничего, похожи на новгородские валенцы, только швов не видно, и высокие.
Дед повернулся к Дуне, она согласно закивала. Еремей прохаживался и посматривал на
женщин, что тоже бросились примерять валенки.
— Тепло, — сразу же заявила ключница. — Батюшка, можно ли мне в таких по дому ходить?
Не везде у нас топлено и ноги бывает так застынут, что моченьки моей терпеть нет ломоту.
— Хм, а ты что скажешь? — обратился он к Милославе.
— Тепло-то оно тепло, но уж больно неказистая обувка.
Еремей посопел и сел. Женщины бросились к нему помочь снять, но он ловко подтолкнул
одной ногой валенок и тот легко свалился. Боярину это понравилось, и он так же избавился от
второго валенка.
— Выставим в лавке по… — боярин пощупал утолщенную подошву с нашитой грубой
кожей и посмотрел на Дуняшу. Она уверенно ответила:
— Не меньше, чем по алтыну, а лучше пятиалтынный брать.
Дед смешно вытаращил глаза и крякнул. Пятиалтынный! Но если подумать… Так-то она
права — за сапоги меньше гривенника не берут, но это не сапоги. Валенки, скорее всего, будут
брать крестьяне, да бедные горожане, а у них заработок в день копейка. Вот если валеночки
украсить, как женщины говорили, то можно их поставить в ряд с сапогами, да не с самыми
дешевыми.
Еремей взял в руки валенок, пощупал, взвесил, попробовал на разрыв… довольно качнул
головой. Добротная вещь получилась! И ключница сразу себе захотела валеночки, а она баба
привередливая.
— Митька! — громогласно позвал боярин парня. Тот вбежал и бухнулся на колени. —
Сколько в день такой обувки делаешь?
— Пока вот столько, — он подполз на коленях к скамье и выставил три валенка.
— А потом будешь больше делать?
Митька добавил к трём валенкам четвёртый.
— Трудно делать?
Парень отрицательно замотал головой, но потом кивнул и пояснил:
— Долго.
Еремей пошевелил губами, считая, и Дуня сделала тоже. Если Митька будет делать по две
пары в день, и продажа наладится в таком же темпе, то заработок будет чуть менее двух рублей.
Но тут Дуня сообразила, что считала тридцать рабочих дней, а если вычесть церковные
праздники, то в среднем надо брать двадцать рабочих дней и тогда выходит рубль двадцать в
месяц. Проект для семьи дьяка получался не особо нужным.
— М-да, — расстроено выговорил дед, видимо тоже считавший по минимальной цене и
придя к тому же итогу. — Вот что, поставим их в лавке подороже и посмотрим, — решил он и
тут же строго посмотрел на Митьку:
— Но, если дело не пойдет, то ты вернешься в деревню под начало Федьки. Там тебе всегда
дело найдут и будешь сыт.
Все выразили своё одобрение, а ключница даже улыбнулась Митьке. Она не сомневалась, что его валенки будут покупать за хорошую цену и батюшке-боярину не придется отсылать
недоросля.
— Можно валять валенки из крашенной шерсти и отдавать маминым мастерицам, чтобы
расшивали, — предложила обеспокоенная Дуня.
— Тогда и цену поставим, как за расшитые сапожки, — быстро дополнила Маша.
Боярин посмотрел на внучек и улыбнулся. Дружные они у него. Вон стоят рядом и в одну
дуду дуют, даже Ванятка сестёр поддерживает, как умеет.
— Пусть Митька пробует, — одобрительно махнул рукой Еремей, — а ты, Милослава, посмотри, как украсить, чтобы эта обувка вровень с дорогими сапогами стояла.
Невестка поклонилась, принимая поручение.
До конца сеченя (февраля) вьюжило и все оставались дома. А как только начался березень, то Еремей поспешил выставить в лавку все новинки. Дуня и там умудрилась приложить свои
умения. Во-первых, она предложила поставить на столы стеллажи с наклонными полками. Во-вторых, отделить продукты от рукоделия. В-третьих, настояла на том, чтобы в лавке было
полно коробочек из лыка, бересты или листьев камыша, чтобы паковать любой товар.
Еремей со всеми предложениями внучки согласился, но не ожидал, что будет толк, а он
случился сразу же. Местным кумушкам понравилось, что продавец любую мелочь укладывает в
коробочку, пусть это даже пяток яиц. А вот приезжим купцам пришлось по нраву, что яркие
игрушки и необычные
