— Детка, прошу называйте меня батюшкой, или отцом, — с кряхтением опуская ноги в таз, ворчал герр фон Шейн, — а Вы сыграете мне, чтобы скрасить сею… пренеприятнейшую процедуру?
— Хорошо, батюшка, — соглашалась Мири, усаживаясь за старинный, немного расстроенный клавесин.
Геллер был потрясён до глубины души реакцией отца. Он ожидал что появление Мири и Аники в родовом поместье будет сопровождаться ежедневным брюзжанием и ворчаниями отца. А вместо этого Геллер увидел… как постоянные глубокие хмурые морщины на лице отца разглаживаются, а губы, привыкшие быть постоянно стиснутыми, расплываются в неуверенной улыбке, когда глаза старика видели Мири или Анику.
Без лишних слов Мири, надев простое платье и подвязавшись передником, прошлась по полям и собрала травы. Привычно приготовила мази и отвары, чтобы облегчить старику боль в суставах. Герр фон Шейн вяло сопротивлялся, но видно было, что в душе ему невероятно приятны внимание и забота со стороны невестки. И вообще, герр фон Шейн был удивлён, видя перед собой Мири, ставшую за время жизни в столице самой настоящей светской дамой. Ну, да, были у Мири проявления "дикарства"… вот и сейчас, эта неугомонная, велела притащить очередную припарку для ног. Но… стоит признать после припарок и растираний мазями невестки боли становились слабее. А ещё, эта негодница, прекрасно играла на стареньком клавесине.
В такие минуты, паря старческие ноги в душистых травах и слушая игру Мири, герр фон Шейн на мгновения забывал, что сын с невесткой приехали в поместье не по своей воле, а из-за многочисленных каверз Зикхарта.
Вот и сейчас, наглый внучок, решил напомнить о своём существовании бестактным появлением.
Зикхарт, как обычно, ввалился без предупреждения. Он стоял посреди огромного зала и ругался на всех и вся.
Ругался на старика деда, которого заворожила лярва-невестка, из-за чего дед лишает наследства законного внука. Ругался на Мири, которая притащилась сюда ради того, чтобы обделить его, Зикхарта наследством в пользу своих бастардов… Ругался на Геллера, что тот жил припеваючи в столице, а когда вопрос "запах деньгами", вспомнил о заброшенном родовом поместье.
Когда ворвался Зикхарт, Мири прекратила игру и сейчас молча сидела за открытым клавесином. Герр фон Шейн со старческой снисходительностью спокойно слушал брань Зикхарта, ожидая пока поток брани из уст внука, наконец, иссякнет. В какой-то момент Зикхарт, действительно, иссяк.
— Всё? Высказался? — Равнодушно спросил герр фон Шейн, — а теперь пошёл прочь из моего дома.
— Ты… — зашипел Зикхарт.
— Я, — также равнодушно перебивая внука, продолжил дед, — не виноват в том, что твои родители избаловали тебя, Зикхарт. Не виноват, что твой батюшка оставил тебе скудное наследство. Не виноват в том, что ты, дорогой внук, кутил и бросался деньгами без счёта. А теперь, Зикхарт, ты получаешь то, что заслужил. И я не намерен отдавать своё поместье в руки такого безответственного мота, как ты. В своё время я, продолжатель рода Шейнов, приложил немало усилий, чтобы стабилизировать доходы поместья и обеспечить приданым своих дочерей. Заметь, Зикхарт, моя дочь, твоя матушка, идя под венец с твоим батюшкой… да упокоит господь, его душу… добавила к поместью твоего батюшки внушительный кусок восточных земель Шейнов. Это была честная брачная сделка. А то, что вы, на пару с батюшкой, угробили земли, не моя вина. А теперь я тоже высказался и мне больше нечего добавить. Иди своей дорогой!
Герр фон Шейн демонстративно отвернулся от Зикхарта и посмотрел на притихшую Мири:
— Продолжай играть, детка, попросил он, — как видишь, мой внук уже покидает нас.
Зикхарт не менее демонстративно прошёл через залу громко бряцая шпорами и одним ударом ноги выбил из под ног герра фон Шейна таз с уже остывшей водой для припарки.
Мири громко ойкнула и бросилась поднимать откатившийся в сторону таз.
— Не трогай, детка, — с лицом, на котором не дрогнул ни один мускул, ледяным тоном произнёс герр фон Шейн, и добавил с разочарованием в голосе, уже обращаясь к Зикхарту, — Зикхарт, ты катишься по наклонной в пропасть. Но мне уже не жаль тебя. Ты слишком долго сеял смуту среди моих крестьян, чтобы сейчас твои выходки сошли тебе с рук. Иди прочь сам, или конюшие вышвырнут тебя, как шелудивого пса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Уходя, Зикхарт опрокинул с инкрустированного столика дорогую вазу, в которую Мири только сегодня утром поставила свежий букет цветов.
Мири бросилась убирать осколки, но герр фон Шейн жестом остановил её. Мири в окно наблюдала, как Зикхарт удаляется от усадьбы. В душе Мири закипало негодование… Зикхарт вскочил в седло, но конь встал на дыбы, и попытался сбросить седока. От злости всадник со всей силы пришпорил коня… на вороных боках выступили капли крови… от боли конь взвился и снова сделал попытку избавиться от наездника. Только годы обучения верховой езде позволили Зикхарду относительно мягко приземлиться. Конь продолжал беситься и готов был забить своего мучителя мощными копытами…
— Маргарета, остановись! — Услышала Мири ледяной голос герра фон Шейн.
Мири замерла… наблюдая как конь понёсся в сторону леса, оставив Зикхарта одного.
Мири обессиленно опустилась прямо на пол. Из глаз брызнули слёзы.
Неуклюже герр фон Шейн похлопал рыдающую Мири по плечу.
— Не надо, Маргарета, использовать свою силу! От этого будет только хуже.
Мири подняла на герра фон Шейна полные слёз глаза, сквозь которые читалось удивление.
— Ты думала, детка, что я подслеповатый старик, который ничего не замечает вокруг? — С лёгкой грустью спросил герр фон Шейн, — увидя тебя впервые я сразу почувствовал, что в тебе "что-то" есть… однажды, на войне я видел такое… один солдат умел заговаривать кровь. Но в тебе другое, что-то другое…
***
Клацнула кнопка выключателя и от яркого света боль стала нестерпимой.
— Мам, выключи свет! — Закричала Вера, закрывая глаза руками, — мне, кажется, что от боли, я просто сойду с ума!
Мать выключила свет и уже в темноте шёпотом спросила:
— Тебе принести воды? Или таблетку? Может "скорую" вызвать?
— Ничего не надо, мам, я просто полежу в темноте. Думаю, что скоро станет легче…
— Если будет плохо, зови меня, — с беспокойством в голосе сказала мать и закрыла дверь.
"На, получай!!! ВОТ ТЕБЕ ЕЩЁ! — Как будто кричала в голове Веры боль, — ПОЛУЧАЙ!"
И Вера снова перенеслась во времени и пространстве.
***
Был поздний вечер. Геллер с нотариусом уехали куда-то по делам. В огромной усадьбе остались только герр фон Шейн, Мири, Аника, Марта, несколько таких же престарелых, как и сам герр фон Шейн, слуг и Тото, спящий где-то недалеко от кухни.
Мири вздрогнула и проснулась. С улицы доносился далёкий топот ног и гомон. Выглянув в окно Мири увидела, что к усадьбе направляется толпа людей с факелами в руках. Во главе толпы, озарённого факельными огнями, Мири узнала Зикхарта. Конечно, на таком расстоянии и в темноте Мири не могла видеть лиц. Это было внутреннее знание. Мири просто "знала", что там Зикхарт и он идёт по её, Мири, душу.
"Началось", — охваченная предчувствием неминуемого, Мири достала из ящика письменного стола, заранее написанное и запечатанное письмо. Быстро надев домашнее платье прямо на ночную сорочку, Мири на ощупь пошла к комнате Аники, подзывая Тото.
Аника мирно спала в своей кроватке. В смежной комнате беззаботно спала Марта.
Мири разбудила Марту и приказала быстро одеваться. Пока Марта одевалась Мири давала указания: взять Анику и вместе с Тото спрятаться в дальнем подвале, а письмо передать лично герру Геллеру, когда он их найдёт. На шум не выходить. Когда шум стихнет, выпустить Тото, а самой Марте ждать. В случае опасности защищать Анику любой ценой. Напоследок Мири сняла с себя амулет — неправильную шестиконечную звезду и одела на шейку спящей Аники.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Закрыв потайную дверь за Мартой, держащей на руках Анику, Мири тихо прошла в огромный зал и села в кресле.
