Улетая всё дальше от острова, испытывал невыносимую душевную тяжесть. Он так давно не видел отца. Был уверен, что за эти долгие семь лет бывший Пожиратель смерти очень изменился. Старался подготовиться к любому повороту событий. Но разве это возможно?
Когда карета коснулась узкой площадки на крыше Азкабана, сердце совсем замерло. Майлз заплатил извозчику, чтобы тот дождался, и пошёл навстречу высокому худощавому мужчине в кожаной куртке. Пронизывающий ветер свистел в ушах, волны бурлили вокруг огромного каменного здания. Майлз похолодел при мысли о том, что сам мог оказаться здесь.
— Мистер Трэверс? — осведомился мужчина.
— Да, сэр.
— Я — Алекс Мигл, провожу вас к мистеру Бредвику.
Молодой человек последовал за надзирателем. Они спустились по узкой тёмной лестнице в такой же узкий коридор, освещённый факелами. В нос ударил запах плесени и гниения. Для Майлза, привыкшего к ароматам трав, душистых эссенций и плодов, это было просто тошнотворно. Он понял, что его сырой неухоженный замок в прекрасном состоянии в сравнении с этим местом.
Некоторое время спустя, пройдя несколько витиеватых туннелей, они достигли цели. Железная тяжёлая дверь отворилась в конце одного из коридоров. Крупный, явно видавший виды мужчина лет пятидесяти, восседал за простым, но добротным письменным столом.
— Мистер Трэверс, полагаю, — сразу же начал он.
— Да, сэр, — спокойно ответил Майлз, крепко сжимая в кулаке свою волшебную палочку, лежащую в кармане куртки.
— Дойл Бредвик. Благодарю, что прибыли так скоро. Не хотелось бы долго держать заключённого обездвиженным.
— Всё настолько плохо? — так же спокойно говорил молодой человек, хотя внутри бушевал ураган волнения.
— Сразу к делу, — выпалил начальник тюрьмы. — Ваш отец получил письмо из министерства. Оно по протоколу было проверено на содержание, тёмную магию и скрытый текст. Ничего. В письме говорилось о состоянии вашего поместья и замка, за подписью некоего нотариуса, — Бредвик взглянул в журнал, разложенный на столе. — Мистера Армстронга. Письмо было передано вашему отцу, и через семь минут он словно взбесился. Стал требовать к себе сына, при этом круша и без того убогую обстановку камеры. Так орал о предателях крови, что взбаламутил всех в соседних камерах. Письмо самосожглось и восстановить его не удалось. Ваш отец молчит, но мы, на всякий случай, удерживаем его без движения.
Майлз прерывисто вздохнул. «Предатель крови». Мороз прошёл по коже. Он уже знает о чём речь.
— Я могу его увидеть? — бесстрастно произнёс он.
— Прошу, — Бредвик жестом пригласил Майлза выйти.
Они пошли по длинному коридору, который в итоге привёл в широкий зал. Со всех сторон решётки камер. В каждой находилось по одному заключённому. Все они с появлением Майлза поднимались со своих мест, словно призраки медленно подходили к решёткам, смотрели на него, как на ангела во плоти, словно забыли, как выглядят люди в обычной жизни.
— Что там творится, Трэверс? — прохрипел длинноволосый, заросший бородой старик. — Твой папаша явно недоволен.
— Захлопнись, Лестрейндж, — повысил голос Бредвик.
— Лорд Лестрейндж? — не верил своим глазам Майлз. Его пробрала дрожь.
Старик ехидно улыбнулся.
— Вы легко отделались, мальчики, — усмехнулся он. — Радуйтесь жизни вместо нас.
— Спасибо, сэр, — шепнул Майлз. Старик засмеялся уныло и безнадёжно.
Сердце сжалось. Если благородный Родольфус Лестрейндж так плох, видно, и его отец в нелучшем состоянии. Майлз уже предвидел — разговор с отцом ничего хорошего не сулит.
В конце зала была железная дверь с маленьким окошком. Надзиратель открыл его и ударил кулаком по двери.
— Трэверс. Твой сын явился. Веди себя пристойно, если не хочешь лишиться памяти.
Дверь скрипнула. Посреди грязной, чёрной от плесени комнаты, на дряхлом табурете сидел седой бородатый мужчина. Его руки и ноги закованы в кандалы, одежда и тело грязны и растрёпаны. Когда-то холёный, здоровый и представительный мужчина превратился в убожество. Майлза поразила глубокая жалость к отцу. Он никогда в жизни такого не испытывал. Старик поднял на него суровый взгляд, и Майлз понял — ничего не изменилось. Абсолютно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Явился, стервец, — хрипло проскрипел Бенедикт Трэверс. — Спасибо, что не заставил долго ждать.
— Что произошло, отец? Ты нездоров? — Майлз старался говорить уверенно, но эта жалость сделала его голос слишком мягким.
— В Азкабане невозможно остаться здоровым, — скрежетал Трэверс-старший.
— Я могу приготовить для тебя снадобья…
— Даже не думай. Чем быстрее сдохну, тем лучше. Но речь не обо мне.
Старик гордо поднял голову. Выражение его лица — холодное, презрительное — ничуть не изменилось за эти годы.
— Мне нужно поговорить с сыном наедине, — потребовал он.
— Исключено! — отрезал Бредвик.
— Сэр, пожалуйста, — тихо произнёс Майлз.
Надзиратель долго и подозрительно всматривался в лицо молодого человека.
— Сдайте палочку, — потребовал он.
Майлз, ни секунды не раздумывая, отдал её.
— Пять минут, — и Бредвик в сопровождении двух надзирателей покинул камеру. Дверь закрылась.
— Что ты сделал, мерзавец? — спокойно заговорил отец. — Ради этого я гнию здесь? Чтобы мой сын, чистокровный, благородный отпрыск, якшался с грязнокровкой?
Майлз вспыхнул.
— Кто тебе сообщил?
— Доброжелатель, — скривился отец. — Видно, очень могущественный доброжелатель. Министерская сова, бланк министерства, печати и… древняя магия. Очень древняя. Ты никогда не найдёшь своего недруга. Кому-то ты очень сильно досадил, Майлз. Какого Мерлина?! — злобно выкрикнул он, вскакивая с табурета. — Как ты можешь так поступать со мной? Грязнокровка?! Женщин мало в магическом мире? Почему?
Его возмущению не было предела. Теперь, когда Трэверс-старший стоял на ногах, Майлз увидел его худобу, сгорбленность спины. Боль жалости пересилила собиравшийся возникнуть страх.
Отец прихрамывая направился в сторону сына.
Эти спутанные волосы, грязная борода, ветхая роба разбивали сердце.
— Что это за девица? — сурово хрипел Бенедикт. — Что за дрянь пытается влезть в мою семью?
— Не говори так отец, — приподнял подбородок Майлз. — Она — достойная женщина.
— Грязнокровка не может быть достойна тебя! — воскликнул он, приближаясь. — Я пожертвовал своей жизнью…
— Тебе нужно было вовремя остановиться…
— Это всё твоя мать! — бросил Треверс-старший. — Её дурное воспитание. Ты должен понять. Чистокровных всё меньше. Если ты не возьмёшься за ум…
— Я уже всё решил, отец.
Бенедикт остановился в двух шагах от сына.
— Решил? — подозрительно выдохнул отец.
— Да. Я буду с ней, если она захочет.
Резкий взмах руками, и цепь, скрепляющая кандалы, ударила Майлза в лицо. Он пошатнулся. Жуткая боль пронзила челюсть, оставив кровавый след на щеке. Майлз восстановил равновесие, оставшись на своём месте.
— Мразь, — прошипел отец. — Я взял на себя всё, дал тебе полную свободу, и так ты мне платишь?
— Я не просил тебя…
— Если бы не я, весь магический мир давно знал бы твой секрет! Ты был бы изгоем! Ничего бы не добился. Тебя бы сторонились…
— Это худшая услуга, что ты мне оказал.
Лицо Бенедикта вытянулось от возмущения.
— Я всё время живу в сомнениях. Снейп решил, что я должен молчать о своём даре. Но я всё больше убеждаюсь, что это была ошибка.
— Не глупи! — прорычал отец. — Ты должен избрать другой путь!
— Чего бы ты хотел от меня? — безнадёжно вздохнул Майлз. — Чтобы я до конца дней оставался отшельником, чтобы наш род остановился навсегда?
— Лучше так! — бросил Пожиратель смерти. — Лучше забвение, чем порок, чем грязная кровь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нам не о чем говорить отец, — шепнул Майлз. — Тебе никогда не понять. Мама…
— Не говори об этой…
— Мама любила тебя до последнего вздоха! Не смотря ни на что! — воскликнул Майлз. — Она надеялась тебя спасти! Остановить!
— Она знала, что это невозможно! — вдруг тихо ответил отец. — Мои взгляды непоколебимы. Даже теперь!
