— Какого Салазара ты ещё здесь? — выпалила она.
— Я-то работал, а ты чего тут? — усмехнулся он. — А! Ждёшь своего суженого? Он не придёт. Думаешь из Азкабана так просто уйти?
— Думаешь, он там? — вздохнула она.
— Уверен. Если ты хоть немного его знаешь, должна понимать, что он выполняет свой долг. Для чистокровных семья — это нечто большее…
— Ну, знаешь! — возмутилась Гермиона. Гнев вспыхнул в её глазах. — Чистокровность тут ни при чём, ясно?! Маглорождённые не менее почтительны к своим родителям! Может даже более, чем вы!
— Ладно-ладно, не кипятись! — виновато ухмылялся Драко. — Я не так выразился. Иди-ка ты домой, он сюда уже не придёт. Думаю, после всего что произошло, он вообще забудет дорогу в министерство, разве что как свидетель…
— Малфой! — прорычала она.
— Согласен, это не смешно. Я отчаливаю, пока ты меня не прокляла, — бессовестно широко улыбнувшись, Драко вошёл в огромный камин и исчез.
Гермиона безнадёжно вздохнула. Ждать, действительно, не было смысла.
Даже ласково встретивший её Живоглот казался грустным. Они сидели на диване обнявшись. Ничего не хотелось, даже ужин готовить. Гермиона была почти уверена, что сегодня не увидит Майлза. Неужели после встречи с отцом, который ненавидит таких как она, Майлз решится прийти. А если решится? Что если она нужна ему, сейчас нужна как никогда?! Гермиона вдруг вскочила, резко переложив разомлевшего кота на диван. Тот недовольно выпучил удивлённые глаза и затряс измятой мордой.
Гермиона бросилась готовить ужин. Он не ест мяса, и хорошо, замороженные овощи есть и есть свежие. Поставив рагу на огонь, взялась за салат. Всё было готово очень быстро. Конечно, она понимала, что Майлз может вовсе не прийти, но надежда не покидала. Гермиона слонялась по квартире от одного окна к другому, хотя вероятности, что он войдёт через дверь не было. Нет. Он не станет врываться через камин. Майлз не так воспитан. Время шло так медленно, просто невыносимо.
Тихий стук в дверь заставил её вылететь из гостиной, на всём ходу ворваться в прихожую и распахнуть дверь не спрашивая, кто там. Радость мгновенно исчезла с её лица.
— Здравствуй, — тихо произнёс Майлз.
— О, Мерлин! Что с тобой такое? — она зажала рот рукой, увидев огромный фиолетовый синяк на пол щеки. — Входи скорее!
Она хотела схватить его за руку, но он резко отстранился.
— Мне нужно идти, Гермиона. Я просто должен был извиниться, что не пришёл вовремя.
— Да ты что?! Не за что…
Она снова протянула к нему руку, желая втянуть его в квартиру.
— Я был в Азкабане, — выпалил он. — Ты не представляешь, какая там грязь, инфекции. Я не войду в твой дом. Мне нужно вернуться в замок.
— Я знаю, где ты был, — тут же строго заговорила она. — Я знаю достаточно, чтобы… Так. Входи немедленно, примешь душ, я дам тебе одежду, поужинаем и поговорим об этом, — взглянула она на его разбитую челюсть.
Её всю трясло от волнения, больше всего она боялась, что Майлз просто уйдёт. Уйдёт, всё обдумает и больше не вернётся. Это было что-то интуитивное, не основанное ни на какой логике. Гермиона просто не могла его отпустить. Она отступила в сторону, шире открывая дверь.
— Пожалуйста, — шепнула она.
Майлз глубоко вдохнул, устало прикрывая глаза. Ведь он уже принял решение. Самое жуткое решение в своей жизни, самое болезненное, но этот чудесный заботливый взгляд что-то надломил внутри.
Он сделал нерешительный шаг, и Гермиона почувствовала, что дыхание возвращается к ней. Майлз вошёл в квартиру, и девушка с облегчением заперла за ним дверь.
========== Глава 14. За гранью ==========
— Итак, — деловито произнесла она. — Ванная здесь. Она, конечно, маленькая… для тебя, но помыться можно. Мыло… — она развернула новый кусок и положила в мыльницу. — Сейчас.
Гермиона ушла. Майлз устало запрокинул голову, снова и снова прокручивая этот тяжёлый день в голове. Ему ужасно хотелось лечь и уснуть, но было очевидно, что всё не закончится так просто. Девушка вернулась, неся в руках полотенце, джинсы и футболку, явно не её размера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Это вещи моего папы, — с виноватой улыбкой произнесла она. — Всё чистое, не волнуйся.
Она включила воду и вышла. Какое это было блаженство — смыть с себя эту, казалось прилипшую к нему, атмосферу Азкабана. Вода — это чистота. Майлз никогда не задумывался над тем, насколько это важно. Почему-то в её доме он чувствовал себя так спокойно. Волновало другое. Как? Как теперь это всё прекратить? Как он скажет ей об этом?
Спустя пятнадцать минут он вышел из ванной в непривычно коротких для него джинсах и нелепо обтянувшей плечи футболке. На синяк он даже смотреть не стал, с ним теперь всё равно ничего не поделаешь. Неспеша прошёл в кухню, тихонько шлёпая босыми ступнями. Гермиона обернулась, она стояла у окна, всматриваясь в темноту. Её взгляд быстро пробежал по нему, на мгновение задержавшись на левом предплечье.
— Немного не твой размер, ну да ничего, на один раз можно потерпеть, — приветливо улыбнулась она, и направилась в ванную, где лежали его вещи. Майлз присел на стул, пока девушка закидывала его одежду в стиральную машину и громко говорила: — Через час положу их в сушилку, и всё будет в порядке. Ты ведь не торопишься?
— Мне некуда, — тихо ответил он, но она уже стояла рядом.
— Дай посмотрю.
Она осторожно взяла в ладони его лицо, повернула к свету. Сердце сжалось, словно её саму ударили. Ближе к подбородку был явный синий след двух колец цепи.
— Это отец? — тихо спросила она.
Майлз молча кивнул.
— У меня есть бальзам. Готовила давно. Очень давно, но у него неограниченный срок годности. Если смазать, будет меньше болеть и быстрее заживёт.
— Да, я знаю такой, готовил однажды. На пчелином воске.
— Да, — улыбнулась она. — Именно.
Открыв шкафчик у окна, достала круглую широкую банку. Она зачерпнула тремя пальцами желтоватое содержимое и стала бережно втирать в его челюсть.
Майлз не сводил глаз с её внимательного лица. Её руки волновали, взгляд грел душу. В нём было всё: сострадание, нежность и даже нечто большее.
— Что было в том письме? — наконец спросила она. Майлз закрыл глаза. Стало холодно, когда её рука остановилась и пропала. Он взглянул ей в глаза. Не мог понять их выражения. Мог бы послушать, что она думает, но давно решил, что с этим нужно бороться всерьёз. — Я знаю, что произошло. Это моя работа, Майлз. Ответь, пожалуйста.
— Кто-то сообщил моему отцу о тебе. Теперь каждый сотрудник министерства, каждый служащий в Азкабане знает, что я… встречаюсь с маглорождённой волшебницей. Но никто не знает, что это ты. Они не осмелились спросить. Но если до этого дойдёт, я не смогу солгать. Я должен уйти. Не хочу впутывать тебя в этот скандал. Это может отразиться на твоей карьере, на репутации…
— Что ты такое говоришь? — возмущённо воскликнула она. — Ты что хочешь сказать? Что… наша жизнь только-только началась и ты, вот так просто…
— Это непросто, Гермиона, — с неожиданной дрожью в голосе произнёс он. — Это. Не. Просто. Я не хочу этого больше всего на свете. Но навредить тебе, всё равно что…
— Считай, что я этого не слышала, — резко заявила она. — Отец требовал, чтобы ты со мной порвал?
— Да.
— И ты ему пообещал? — с трепетом спросила Гермиона.
— Нет.
— Нет? — удивилась она.
— Я прямо сказал, что это невозможно. Его протесты ничего не значат. Но общество… оно жестоко. Тебя могут осудить за связь со мной, бывшим Пожирателем, сыном убийцы…
— Майлз… — вздохнула она, садясь напротив. — Что за домерлиновы рассуждения?
— Гермиона, это не шутки. Если Скитер в тебя вцепится, может погубить все твои начинания. Я не хочу быть причиной…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А я не боюсь! — горячо заговорила она. — Я пойду против стереотипов. Защищая маглорождённых, я вовсе не стремлюсь унизить чистокровных. Меня не может опорочить общение с тобой. Тебя оправдали! Ты — не убийца, не палач…
— Но мой отец…
— Ты не в ответе за отца! Люди должны научиться это понимать! Неужели, всё, что ты говорил… ничего не значит? Ты обещал…
