Они молча стояли обнявшись. Свет фонарей почти не добирался сюда.
— Мне пора, — тихо произнёс он. — Уже поздно.
— Да, — шепнула она, но они остались на месте.
— Ты удивительная, Гермиона. Я не узнаю свою жизнь. Всё не так, как раньше.
Гермиона улыбнулась, подняла к нему лицо, с сияющими хитрыми искорками глазами.
— Всё настолько плохо? — смеялась она.
Он трепетно коснулся ладонью её щеки, превращая девушку в тающий воск.
— Всё настолько прекрасно, — шепнул он и порывисто прильнул к её губам.
Они словно взлетели, голова кружилась от сладких прикосновений, этих горячих, скользящих поцелуев. Как же не хотелось её отпускать. Он знал, и она не хочет отпускать его. Но Майлз чувствовал, что уйти нужно. Сейчас. Он бережно отстранился, нежно провёл рукой по мягким локонам.
— Мы увидимся завтра? — с надеждой спросил он.
— Да. После работы.
— Я буду ждать в холле министерства.
— Хорошо, — улыбалась она.
Они расстались у камина. Майлз исчез в зелёном пламени, и Гермиона упала на диван утомлённая и счастливая. На душе не было покоя, но это было самое сладкое волнение в её жизни.
***
Вернувшись в замок Майлз отправился в свой кабинет. Он окинул взглядом просторный, полупустой каменный мешок и в полной мере осознал, что не хочет больше здесь жить: есть за письменным столом, спать на кушетке. Всё это неправильно. Быстро поднявшись на второй этаж, открыл дверь в спальню, в которой не был уже очень давно. Здесь было холодно, сыро и уныло.
— Инсендио, — камин вспыхнул яркими языками пламени, мгновенно оживляя всё вокруг оранжевым сиянием. — Донна, — тихо позвал он.
Домовая возникла незамедлительно, с восторгом глядя на хозяина.
— Смени, пожалуйста, постель.
— Хозяин будет спать в своей комнате? — с восхищением пролепетала она, прижимая худенькие ручки к груди.
— Да, Донна. Ох, только не плачь, умоляю, — устало вздохнул он.
— Простите Хозяин… — радостно пропищала домовая, сейчас же занявшись делами.
Лёжа на животе и с упоением глядя на танцующий огонь, Майлз видел лишь её глаза, горящие, искренние, счастливые, напоминающие эти рыжие весёлые ленточки. Ресницы смыкались, он дремал. Не хотелось ни о чём думать, только чувствовать, что она рядом. Ему так нужно, чтобы она была здесь.
***
В тишине спальни было отчётливо слышно его взволнованное дыхание.
— Драко, что с тобой? — встревоженно шептала Астория, нежно целуя его ледяные губы. — Три часа ночи.
— Ничего, Стори. Всё хорошо, спи, — безразлично ответил он, отворачиваясь к окну.
Она настойчиво буравила взглядом его спину. Он чувствовал это, но ничего не мог поделать.
— Что-то на работе? — не унималась она.
— Нет. Я же сказал, всё нормально.
— Милый, если это Грейнджер…
— Стори, да о чём ты? — устало простонал он. — Сдалась тебе эта дура.
Астория прерывисто вздохнула. Ком встал поперёк горла.
— Драко, прошу, поговори со мной. Тебе станет легче. Обещаю, я не осужу тебя, даже если дело в ней…
— Я буду спать в гостевой, — он резко вскочил.
— Прости-прости! — зашептала она. — Всё, больше ни слова! Прошу, Драко, не надо, только не обижайся. Нет, так нет, я больше ни о чём не спрошу! Ложись, пожалуйста.
Он раздражённо рухнул на кровать, Астория устроилась у него на плече.
Она уже начала дремать, когда в тишине раздался его хриплый измученный голос.
— Как ты живёшь со мной? Я же невыносим.
— Я люблю тебя, милый! — ласково прошептала она, крепче прижимаясь к его боку.
Он шумно втянул носом воздух, напряжённо глядя в балдахин над головой.
— Я недостоин тебя… — беззвучно прошептал он.
========== Глава 13. Препятствия ==========
Майлз уже собирался отправляться в лабораторию, когда в окно его спальни отчаянно застучала сова. Крохотное ожерелье на шее и весьма внушительный вид очень встревожили. Молодой человек, немного подумав, принял письмо. Сова нерешительно потопталась на месте и улетела. Серый конверт с печатью министерства магии. Сначала, он подумал, что это может быть письмо от неё. Но на личных письмах не ставят печать министерства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тревога нарастала, но делать нечего. Майлз раскрыл конверт. В первое мгновение перед глазами потемнело, дыхание сбилось. Он сделал неловкий шаг и медленно опустился на кровать. Это было даже серьёзнее, чем он мог предполагать.
На сером бланке Азкабана был набран машинописный текст.
Мистер Трэверс.
Вынуждены Вас уведомить о том, что сегодня, ранним утром, Ваш отец, Бенедикт Уильям Трэверс, учинил в своей камере погром и спровоцировал беспорядки. Он требует, чтобы Вы немедля посетили его.
Надеемся, что Вы воспримете приглашение, как безотлагательное.
С уважением, старший надзиратель тюрьмы Азкабан
Дойл Александр Бредвик
Майлз медленно приходил в себя. Его отец не был общительным человеком. Между ними никогда не было теплоты, ни в детстве Майлза, ни в юности, ни тем более потом, когда не стало матери. Перед заключением в Азкабан, отец велел сыну не являться к нему ни под каким предлогом. У Майлза было несколько предположений, почему он так поступил.
Возможно, его мучила совесть за то, что заставил сына стать Пожирателем смерти против воли. Но эту версию он отметал сразу. Муки совести — это не для Бенедикта Трэверса.
Другая версия, отец не желал видеть Майлза из-за его сходства с матерью. После её смерти Трэверс-старший вообще избегал смотреть на сына. Но это лишь часть причины. Ариадна Трэверс была против войны с нечистокровными и воспитывала сына в своих убеждениях, жертвуя миром между собой и мужем. Говоря проще — отец мог ненавидеть сына за его убеждения и принципы. Азкабан был чуть ли не лучшим способом избавиться от непокорного отпрыска. Но Майлз почему-то не мог во всё это поверить.
Был ещё вариант. Отец пытался дать сыну возможность начать новую жизнь без него. Решил, что так будет лучше для их семьи. Почему-то именно эту версию Майлзу было принять легче всего.
Он пытался навещать отца первые два года, но тот так и не откликнулся, отказываясь покидать камеру или принимать сына в ней. На письма тоже не отвечал.
Майлз смирился. Он жил так, словно остался совершенно один. И теперь, осторожно достав из конверта магический пропуск в Азкабан, он с болью в сердце пытался хотя бы предположить, каковы могли быть причины столь безрассудых поступков отца, зачем он требует его посетить? Дурное поведение в Азкабане карается очень жестоко.
Размышлять было некогда. Каковы бы ни были его мотивы, видимо, они очень серьёзны. Майлз решил не терять времени на сов и отправился в лабораторию, чтобы предупредить Люциуса Малфоя лично о своём вынужденном уходе.
Мистер Малфой с недавних пор завёл привычку бывать по утрам в лаборатории и тщательно контролировать служащих. Майлз связывал это с улучшившимся состоянием Нарциссы. Вот и сегодня он деловито перебирал документы в своём кабинете, когда встревоженный Майлз сообщил его секретарше о личном визите. Люциус очень удивился, Трэверс никогда не являлся к нему сам, и увидел в этом дурной знак. Конечно, он отложил дела и, увидев бледного и взволнованного молодого человека, даже поднялся со своего кресла.
— Что произошло? — сурово спросил он.
— Сэр, мне нужно посетить отца. Вы позволите?
Люциус знал о сложных отношениях в семье Трэверса и его, конечно, насторожили неожиданные перемены.
— Конечно. Но, что произошло? — нахмурился Люциус.
— Отец устроил беспорядки, потребовал моего визита. Я не знаю причин.
Люциус тяжело вздохнул.
— Отправляйтесь, — уверенно произнёс он. — Надеюсь, ничего серьёзного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я тоже надеюсь. Благодарю, сэр.
Время было раннее. Майлз был почти уверен, что если отправится прямо сейчас, то к вечеру успеет вернуться, чтобы встретиться с Гермионой. Но оказалось, что нанять летающих коней не так просто. Ему понадобилось немало времени, чтобы найти свободного извозчика. Уже будучи в воздухе, он безмерно сожалел, что не предупредил девушку.
