— Могли они уйти? — косо посмотрев на Григорьева, спросил Немцов. Того от взгляда начальника аж пошатнуло.
— Да, если бы заслон оставили на хуторе, то краем болота спокойно ушли бы. Тихо, без шума, там у нас постов не было.
— Так все было? — спросил у взводного капитан.
Григорьев промолчал, хмуро глядя в одну точку.
— Свободен. Чтобы через час нормальный рапорт о бое на хуторе был у меня на столе. А не та филькина грамота, где между слов было написано, что командир взвода за захват хутора достоин награды. Пшел!
Когда взводный вышел, я вздохнул:
— Ох, намаетесь вы еще с этим типчиком. Он ведь пока реки крови не прольет, не успокоится. Или анонимку на вас напишет начальству. Для таких моральный кодекс командира — ничто.
— Писать замучается, — немного успокоившись, ответил Немцов и, глотнув остывшего кофе, поморщился, после чего убрал стакан. — Что-то ты запоздал. Где пропадал? Я тебя раньше ждал.
— Да и так торопился, не думал, что раньше приеду. Вот решил сразу к вам, приступить к писанине. Да просьбу озвучить.
— Рапорты на мое имя напишешь в кабинете Васильева, его как раз нет, вылетел в Киев, так что можешь всю ночь писать. А что за просьба?
— Думаю, завтра к обеду к границе поеду.
— Это еще зачем? Я думал, ты отдохнуть хочешь. Решил тебя в наш подотчетный дом отдыха отправить. Заслужил.
— Тут у нас тылы подчищены, а там банды орудуют очень продуктивно, с огоньком, я бы сказал, — мельком посмотрев на полусонного Лешего, я добавил: — Про войну вы знаете…
— Это еще не подтверждено точно, но ты прав, будет что-то серьезное, вроде конфликта на Халкин-Голе.
— Ну, это вам так кажется. А я уверен, что будет вой на. Более того, мне известно, что за два дня до начала войны активизируется деятельность диверсионных сил противника на нашей территории, в основном это хорошо говорящие по-русски члены банд оуновцев и других националистов. Напомнить вам, для чего они снимали с наших бойцов и командиров форму? То-то.
— То есть ты хочешь половить в приграничных территориях этих диверсантов? — задумчиво протянул Немцов.
— Да. У нас все тут почти подчищено, да и запугали мы их — вон, сколько арестов за эти месяцы. А там они еще непуганые. Вот и хочу поработать в тылу одной из застав, — встав, я подошел к карте на стене и, найдя нужный участок, ткнул пальцем: — Здесь.
— Двенадцатая застава… — задумчиво пробормотал капитан, встав рядом со мной. — В принципе я не против, позвоню в комендатуру, в которую входит эта застава, и предупрежу их. Как о тебе сообщить?
— Скажите, что прибудет специалист по противодиверсионным действиям. Будет работать автономно рядом с заставой, и сообщите мои данные. Только внешние не надо. Также нужны бумаги, разрешающие нахождение на этой территории.
— Имеющиеся у тебя и так подойдут… Принимается, утром пошлю посыльного, он сообщит о тебе. Пользоваться связью в этом случае неосмотрительно. Уже взяли одну телефонистку, что на узле связи подслушивала наши переговоры и передавала их бандитам. Спецсвязь повреждена и не работает со вчерашнего дня. Ищут обрыв.
— Вот уж чему я не удивлен. Местных жителей через одного надо ставить к стенке, а вы все с ними миндальничаете.
— Жестокий ты, — покачал головой Немцов, возвращаясь к столу и занимая свое место.
— На общем фоне еще нормально.
— Ладно, иди в кабинет Васильева, дежурного я сейчас предупрежу, он принесет ключи, а я пока с лейтенантом поговорю.
Оставив капитана с Лешим, я дошел до кабинета Васильева и, дождавшись, когда придет дежурный и откроет мне дверь, прошел внутрь. Стопка чистых листов лежала с краю стола, чернильница-непроливайка стояла рядом, туда же в держатели были воткнуты перья. Васильев всегда был аккуратистом.
Отодвинув стул, я сел на него, пододвинул первый лист и, на секунду задумавшись, с чего начать, стал накладывать часть своих приключений в лесу на лист бумаги. Естественно, не все, только то, что гарантированно можно приписать мне. Блин, надо отказываться от своей привычки проводить контроль.
Когда Немцов зашел в кабинет, было восемь часов утра пятницы двадцатого и я дописывал последние листы рапорта.
— Ты что, не ложился? — удивился он.
— Почему? — теперь уже удивился я. — Не срочно же, соснул на диванчике часов шесть. Выспался и часа два назад продолжил. Даже к своим успел сбегать, покормить да напоить.
— Не закончил еще?
— Последний лист допишу, поставлю подпись, и вниз, в секретариат, подшивать. А так почти все.
Капитан сел рядом, взял со стола первый лист рапорта и углубился в чтение. Я уже все закончил, когда он, наконец, оторвался и положил последний лист в стопку.
— Я тут не все вижу. Была перестрелка одиннадцатого июня возле Озерного хутора. Банды сцепились. Твоя работа? — поинтересовался Немцов.
— Да они и так машутся друг с другом, только пыль стоит. Я три раза был очевидцем, когда они вели бои не на жизнь, а на смерть. В одном случае одна из банд в количестве шестнадцати оуновцев была полностью уничтожена польским отрядом.
— Это ты указал. Я про Озерный спрашиваю.
— Ну, я там тоже присутствовал… — нехотя признался я. — Да я там вообще случайно оказался. Заметил банду, начал выслеживать. Нашел лежку, чтобы они прошли мимо меня, и начал их отстреливать. Сперва радиста и командира, потом пулеметчиков. Те начали отвечать, и вдруг залп недалеко от меня. Оказалось, параллельно еще одна банда шла, там кого-то зацепило от выстрелов этих, ну, и они начали месить друг друга, а я в сторонку отполз и дернул оттуда.
— Случайность… на месте боя обнаружено тридцать два трупа, а сколько еще раненых было? — хмыкнул Немцов. — Сколько еще вот таких случайностей, о которых ты не сообщил?
— Это единственная, — честно глядя ему в глаза, нагло врал я.
— Ладно, будем считать, что я тебе поверил и в той драке бандиты начали сами бой друг с другом. Твой отчет я забираю, сам проведу его через секретариат. Насчет твоей просьбы, все в порядке, посыльный отправлен. Думаю, насчет отдельной бумаги ты был прав. Я ее подготовил, заберешь у секретаря. Это еще не все. Приказ наркомата: отделы переводятся на усиленный режим работы, поэтому я своей властью решил удовлетворить еще одну твою просьбу. В оружейке получишь «наган» и карабин Мосина. Документы на оружие получишь также у секретаря. Выезжать можешь в любое время. Это все, ладно, пойду, у меня совещание через семь минут начинается.
Встав, Немцов протянул руку, которую я пожал, спокойно глядя ему в глаза.
— Удачи, — тихо пожелал он.
— Спасибо, Анатолий Гаврилович.
Забрав у секретаря все необходимые бумаги — как раз в кабинет Немцова начали проходить командиры на совещание — я спустился в подвал и получил у пожилого сержанта свое оружие. Оно выглядело как новенькое, хотя год выпуска у обоих стволов был более чем приличный. Карабин так вообще дореволюционный. Но дареному коню в зубы не смотрят, поэтому выбил дополнительно к каждому оружию по пятьдесят патронов. Тяжелее всего было выбить патроны для снайперской немецкой винтовки. У заведующего арсеналом они были. Но, как всякий куркуль, он чах над златом. Как бы то ни было, но пять бумажных пачек с двадцатью патронами в каждой выпросил. После этого с охапкой нового имущества я вышел во двор и сгрузил все прямо на сено в повозке. Вытерев лоб, я чуть не отпрыгнул — сено зашевелилось, и показалась забавная зевающая мордочка Шмеля, на которую налипли травинки.
— Тьфу на тебя, — хмыкнул я, погладив щенка.
Уложив в повозке новое имущество и вооружение так, как мне удобно, я снова переоделся под крестьянина. Потом, напоив Красавца, повесил ведро на место и повел коня на поводу к выезду. Там спокойно уселся на скамейку, проверил, где находится Шмель — тот спал в сене, только уши остроконечные торчали, прислушиваясь, — и направил Красавца вниз по улице в сторону рынка. Прежде чем исчезнуть из города, мне требовалось прикупить некоторые вещи личной надобности.
Когда я со своей корзиной прогуливался между рядов — кроме Шмеля повозку охранял пацаненок, нанятый за десять копеек — то наткнулся на бабульку, что продавала платки из разной материи. Подойдя ближе, я присел рядом и стал перебирать товар.
— Тебе на кой, милок? — спросила она на украинском. — Маме али бабушке?
Старушке было невдомек, что брал я себе. Еще бегая по лесу, я с ностальгией вспоминал банданы. А что? Удобно. Пот глаза не заливает, и голова прикрыта от солнца. Самое то. Выбрал я три штуки, два черных и один зеленый. По размеру как раз для меня. Буду завязывать на голове перед операциями.
Перед оплатой я сказал, что покупаю в подарок тетке, информация прошла нормально. Вернулся к повозке с полной корзиной. Бросив пацаненку монетку за работу, стал укладывать покупки. Продовольствие в шкафчик к крупам. Остальное под сено. Платки — где лежал мой комбез, я уже включил их в свою боевую униформу. Шмелю бросил мячик — он в последнее время все на зуб стал пробовать, пусть играет.
