“Интересно, что на самом деле значат эти слова? — Тесно притянул к себе девушку и вдохнул запах её волос. — Плевать! Что бы это ни значило, она всё равно станет моей!”
Не удержался, легонько прикоснулся губами к её макушке, потом поцеловал в лоб. Да так и застыл, размышляя, поцеловать её в губы или всё же не стоит? С того самого мига, как Берг понял, что Мирра из рода Тиадары его истинная пара, он постоянно думал об этом. Даже просто находиться рядом с ней для него было удовольствием.
“Один-единственный малюсенький поцелуйчик, — уговаривал сам себя Берг, неотрывно глядя на приоткрытые губы кифийки. — Ничего ведь не случится? — Наклонился ниже. — Она даже не почувствует этого. — Лицо девушки было так близко, что он кожей ощущал её дыхание, а сердце так сильно бухало в груди, что он слышал его стук в ушах. — Вот сейчас, — и почти коснулся таких желанных губ, как вдруг на лицо кифийки легла тень.
— Берг, — позвал Валенд, по привычке обращаясь к бывшему ректору академии за распоряжениями. — Что мне делать с новобранцами: только подсушить или ещё по кроватям раскидать? — Удивлённо приподнял брови, когда младший Берриз вдруг вскинул на него недобрый взгляд. — Да их разве поймёшь? — словно извиняясь, пояснил он, удручённо указывая на преподавателей, которые, заметив, что в их сторону смотрят, сделали вид, что активно переговариваются между собой. — Кто говорит, что надо высушить, кто — по кроватям растащить, а Сверр требует бросить их как есть, только повысить температуру в помещении, ну вроде для того, чтобы в следующий раз думали, где и как укладываться спать. — На щеках бывшего ректора заходили желваки. — Ох. Просто скажи, что нужно делать, да я пойду.
— Высуши их, но по кроватям не надо разносить. Не нужно, чтобы они знали о нашей заботе, — чётко проговорил Берг, опуская свою драгоценную ношу на подушки, а сам подумал: “Как же ты не вовремя, дружок!” Отошёл от кровати, неотрывно глядя на свою суженую. — И начни с неё! — приказал он.
Берг не стал ждать, пока Валенд высушит одежду кифийки, развернулся и зашагал к выходу. Ему срочно нужен был свежий воздух. Прямо на входе превратился в медведя и сорвался в сторону леса.
— Да уж! — Альрик провожал сочувствующим взглядом друга. — Берегите меня, боги, от безумия, называемого любовью!
— Зря ты так говоришь. — Гренвир тоже вышел на улицу и слышал каждое сказанное слово; уж сколько лет этот волчара был один и не подпускал к себе ни одну женщину. — Это ведь счастье — найти ту самую, — отыскал взглядом Орджину Берриз. — Любить и осознавать, что эта женщина для тебя составляет весь смысл жизни, что ты не можешь полноценно жить без неё. Это когда ты хочешь, чтобы она была рядом постоянно, хочется прижать её к себе, обнять и не отпускать никогда. Она для тебя всё! — шумно вздохнул он. — Хочется оберегать её от всего и от всех, защищать, беречь, как маленького и беззащитного котёнка.
— Ну и много ли тебе твоя любовь принесла счастья? — горько усмехнулся Альрик, проследив за его взглядом. — Сколько лет ходишь вокруг да около и не можешь ни на что решиться. А всё потому, что знаешь: если вдруг повстречаешь свою истинную пару, то уже не сможешь быть с ней как раньше — полноценно, всепоглощающе и только для неё.
— Конечно, понимаю. — Гренвир до боли сжал кулаки. — Но сколько у нас таких семей, которые смогли жить с этим? Раз-два и обчёлся. А сколько тех, кто в надежде повстречать свою истинную пару так и остался в одиночестве? Тысячи. Для кого-то и жизни мало бывает, чтобы найти ту самую, свою единственную. И не обязательно, что так только у оборотней. У людей так же. Есть спокойное и надёжное счастье, как лазурная тихая гавань, а есть всепоглощающая страсть, крышесносное безумие, словно бушующий открытый океан, где каждый день — это выживание. — С сочувствием покосился на друга: все знали его историю. — И однажды ты снова полюбишь. Тебе всего лишь нужно открыть своё сердце.
— Я больше никогда никого не полюблю! — сквозь зубы процедил Альрик, встречаясь с горящим взглядом Гренвира. — Хватит с меня этого дерьма! Сыт по горло! Да, она была не моей истинной, но я её любил. Искренне. Всем сердцем. И, пожалуйста, результат: она рожает щенков моему старшему сводному брату.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, но ты не забывай, Раина истинная пара твоего брата, — напомнил Гренвир причину их расставания. — А этому невозможно сопротивляться! Уверен: не вернись он, у вас всё бы получилось. А потом однажды просто наступает такой момент, когда уже не важно ничего, кроме того, что твой любимый человек счастлив.
Альрик засмеялся, вот только в его смехе не было и тени радости, одна горечь.
— Да я в ужасе от одной мысли, что успел бы на ней жениться и завести потомство. Ты только представь это: два братца и одна самка! — Альрик отряхнулся, словно почувствовал себя грязным от одной только мысли об этом. — Я собственник до мозга костей. Что моё то моё! И вообще, знаешь, я сейчас думаю, что это хорошо, что мой сводный брат вернулся до того, как мы совершили таинство.
— Ну, не знаю — хорошо это или плохо, — честно сознался Гренвир, глядя на белоснежного волка долгим проницательным взглядом. — Но это случилось! И с этим нужно научиться жить. Посмотри на это с другой стороны. Вдруг судьба уберегла тебя от этого союза не просто так? Вдруг ты скоро повстречаешь свою единственную?!
— Ха-ха, — Альрик рассмеялся. — Даже если такое случится, я вырву это чувство из своего сердца. — Кивнул в сторону гор, куда умчался Берг. — Мне такого счастья не надо!
— Зря ты так говоришь! — Гренвир коснулся плеча друга. — Понимаешь, если у него всё получится, — кивнул в сторону леса, куда смотрел Альрик, — это как раз будет та самая крышесносная страсть, не поддающаяся никакому описанию.
— Но у него не получится! Всё слишком сложно: такие, как она, не умеют любить, а он, — махнул головой в сторону леса, — не сможет жить без неё. Что мы имеем в итоге? Ещё одного безумца возле Чёрной скалы, — высказал Альрик своё предположение. — Ладно, пойду посплю немного, — расстроенно проговорил он и отправился к себе; все эти разговоры и воспоминания о бывшей любви расстроили его не на шутку. — Через два часа прозвучит сигнал побудки, снова побежим.
— Я сейчас тоже пойду, — тихо прошептал Гренвир. — Только сначала кое-что сделаю. — И уверенно зашагал к двери, возле которой вповалку так и спали новобранцы. Он теперь точно знал, что ему надо делать. И для начала он тоже отнесёт Орджину на кровать, а на ближайшем праздничном кострище в честь прохождения дороги смерти обязательно поговорит с ней о будущем. Об их совместном будущем.
Глава 22
Прозвучал сигнал побудки. Мирра села на кровати, свесила ноги с поножами и с удовольствием поболтала ими. Странно, но она чувствовала себя отдохнувшей. От души потянулась, потом прогнулась в спине, провела руками по нагруднику, поправляя его на себе, и застыла. Все вещи на ней были сухие, но она точно помнила, что вчера принимала душ одетой, а значит, просто высохнуть не могла. За спиной раздался стук, будто что-то упало. Мирра резко обернулась.
Орджина с совершенно потерянным видом сидела на своей кровати и непонимающе смотрела на пустые постели подруг. Девушки посмотрели друг на друга: в глазах ведьмочки читался страх, а на лице кифийки — недоумение. Что происходит? И та, и другая прекрасно помнили, что накануне преспокойно улеглись спать вместе со всеми на полу.
— Ну, ты сильна, — восхищённо проговорила Нанира, подходя к подруге. — Ещё смогла как-то доплестись до своей кровати.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да, — неуверенно произнесла Орджина, опуская ноги на пол; нужно было выходить на построение. — Но я не помню, как я это сделала. — Посмотрела на задумчивую кифийку, тихо спросила у неё: — Ты видела, как я сюда пришла?
— О чём ты? — горько усмехнулась Мирра. — Я не помню, как сама здесь оказалась.
Потёрла виски, силясь восстановить в памяти вчерашний вечер, но добилась лишь того, что перед внутренним взором всплыло лицо преподавателя по рукопашному бою; его холодные серые глаза, обрамлённые густыми пушистыми ресницами, отчего-то смотрели на неё с грустью. Она тихо ойкнула, сердце тревожно заколотилось. Бросила испуганный взгляд на Орджину, словно та могла подслушать её мысли.
