Отрываюсь, поднимаю голову, заглядывая ей в глаза. Страха нет, плывет моя девочка, глаза пьяные.
— Тебе нравится? — голос сипнет к чёртовой матери.
— Да, — выдыхает Василиса.
— Иди сюда, — зарываюсь в ее волосы, притягиваю к себе и впиваюсь в губы. Целую долго, мучительно для обоих, лишая ее разума. Одновременно поглаживаю ее грудь, живот, ниже, ныряя пальцами в трусики. Девочка разрывает поцелуй, начиная паниковать. — Тише. Будет очень хорошо. Доверься мне, — шепчу ей в губы.
Снова пробираюсь в трусики, дотрагиваясь до самых чувствительных мест. Опять впиваюсь в ее губы, одновременно лаская клитор. Она вся мокрая, и это пи*дец как хорошо. Василиса реагирует правильно, получая удовольствие. Собираю влагу, скольжу по клитору, интенсивно массируя, чувствуя, как он наливается под моими пальцами, как дрожат ее бедра, как рвётся дыхание.
— Андрей, — стонет она, пытаясь свести ноги.
— Тихо, тихо, отпусти себя, и полетаем, — просто дышу ей в губы, продолжая растирать клитор. — Давай, не сдерживайся, впусти в себя удовольствие.
Василиса замирает, сильно сжимая мои плечи, содрогается, а потом кусает мои губы, пытаясь заглушить стон.
— Вот так, моя вкусная девочка. Это наш первый оргазм, и он прекрасен.
Зацеловываю ее губы, шею, скользя пальцами в ее горячее, мокрое лоно. Снова сжимается, не пуская меня.
— Ах ты жадная лисица. Я тоже дико хочу. Нельзя вот так оставлять мужчину.
Резко поднимаюсь вместе с ней и опускаю девочку на диван. Расстёгиваю ремень, наблюдая, как Василиса глотает воздух и сводит подрагивающие ноги. Снимаю брюки, боксёры, поддеваю ее трусики, стягиваю с ножек, откидывая в сторону. Она снова пытается закрыться, но я не позволяю.
— Ты очень красивая, моя маленькая, везде красивая, нежная, любимая, сладкая, — шепчу, как в бреду, закидывая ее ножки себе на бедра, упираясь болезненно пульсирующей головкой в ее горячие складочки. — Давай полетаем вместе, впусти меня, я аккуратно.
— Если я буду сопротивляться, возьми силой, — вдруг выдыхает она.
— Ну что ты говоришь, — скольжу членом по ее складкам. — Не буду я брать силой, ты расслабишься и позволишь мне.
Она, словно девственница, закрывает глаза, сжимаясь. Нет, так не пойдёт. Наклоняюсь, снова целую ее губы, шею, грудь. Что-то шепчу, ласковое, нежное, о любви, о желании, об удовольствии.
Рывок. Ее вскрик – и я глубоко в ней. Замираю. Василиса зажмуривается, одновременно спазмом стискивая мой член до боли.
— Больно? — спрашиваю ее.
— Не знаю, — мотает головой.
— Просто пусти меня, и будет хорошо, — прошу.
Она кивает, прикрывая глаза, и я начинаю двигаться. Очень плавно, медленно, хотя хочется сорваться и уйти в отрыв. Чувствую, что уже на грани. Василиса упирается в мою грудь ладонями, сначала царапает, а потом начинает рваться, пытаясь оттолкнуть.
— Василиса, я смотрю, тебе некуда девать руки, — возбуждённо усмехаюсь. — Ну-ка дай их сюда, — беру ее ладонь и тяну к лону, к месту, где мы сливаемся. — Давай, детка, ласкай клитор, как тебе хочется.
Мотает головой, облизывая губы.
— Дааа, — сам ее рукой массирую клитор, продолжая рваться в нее, еще и еще, пока девочка ни начинает сама растирать себя, выгибаясь мне навстречу. — Вот так, — отпускаю ее пальчики, подхватываю ноги, разводя шире, чтобы видеть, как вхожу в ее тугую киску, как ее пальчики интенсивно ласкают клитор, как дрожат ее бедра, как покрывается капельками пота ее кожа. Василиса уже громко стонет, что-то шепчет, мотая головой, ловя наш общий кайф, и я срываюсь, ускоряя темп, проникая глубже, грубее, как мне хочется.
Ее тело начинает рваться, но уже не от страха. Крупная дрожь – и девочка с воплями улетает, расцарапывая мою грудь. В последний момент выхожу из нее и заливаю густой спермой ее подрагивающий живот.
Все.
Падаю на нее сверху, утыкаюсь в шею, дышу, ощущая губами, как бьется ее пульс на шее. Меня самого потряхивает, волны накатывают одна за другой, не отпуская. И все равно мало ее. Опять ничтожно мало, словно я никогда не буду сыт этой женщиной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 27
Андрей
Утро. Просыпаюсь, оттого что барабанит дождь, разбиваясь о стекло окна. Поворачиваю голову, замечая, что Василисы нет в моей постели.
Да ну на хрен!
Неужели сбежала?
Вспоминаю, куда я дел ключи, запирая дверь. Оставил в прихожей.
Вот какого хрена я их оставил?!
Девочка моя, нет. Ну нет!
Беру с тумбы часы – всего половина седьмого.
Когда успела?
Потираю лицо, поднимаюсь с кровати, натягиваю штаны, заглядываю в ванную, но Василисы нет.
Детка, я тебя отшлёпаю, если ты сбежала.
Спускаюсь вниз и выдыхаю. У меня паранойя или боязнь не зафиксировать девочку на месте?
Василиса в зоне кухни, в моей рубашке, что-то готовит возле плиты, не замечая меня. Снова скольжу взглядом по ее красивым ногам, бедрам. Ее волосы собраны вверх и держатся на карандаше. Забавно.
Подхожу к ней сзади, обхватываю талию, прижимаясь грудью к спине Василисы. Девочка на мгновение замирает. Целую ее в шею, и Василиса снова расслабляется.
— Почему ты покинула нашу постель? Еще рано, — глубоко вдыхаю ее запах и понимаю, что Василиса пахнет мной.
— Потому что нужно вернуться в усадьбу на работу, — отвечает она, переворачивая гренки на сковородке.
— Я отменяю твою работу, — усмехаюсь, прикусывая мочку ее ушка.
— Нет, — пытается выкрутиться, но я вжимаю ее в себя теснее. — Меня Люба убьет. Ей трудно там одной.
— Я решу этот вопрос, — забираюсь ладонями под рубашку и рычу девочке в ухо. Трусиков нет.
— Андрей, — все-таки вырывается Василиса. Берет тарелку, выкладывая гренки. — Лучше завари чай, — указывает мне на закипевший чайник.
Да какой, на хрен, чай?
Вчера я нашел в себе силы остановиться и не трогать больше девочку. Сегодня такой выдержки у меня нет. Мне нужно присвоить ее себе. Мне ее мало.
— Никакой работы сегодня, Василиса, — завариваю чай, пока она выкладывает гренки на тарелки. — Иди-ка сюда, — хватаю ее за рубашку и тяну к себе. Смеется, но опять вырывается.
Нет, я могу удержать ее силой, но не буду.
— Я не понял, а ты что, от меня бегаешь? А ну-ка расскажи мне, что вчера было не так? — складываю руки на груди, опираясь на столешницу.
— Все было прекрасно, — улыбается, щеки краснеют.
— Точно? Как ты себя чувствуешь?
— Я хорошо себя чувствую, — отводит глаза.
— Так, я не понял. Ты что, стесняешься?
— Андрей, — выдыхает, кусая губы, а щеки горят.
Ох, как это красиво. Несмотря ни на что, она девочка еще, которая смущается после секса. И меня заводит этот факт.
— Иди ко мне, — сам подхожу к ней, зарываюсь в волосы, тяну голову назад, покрывая шею поцелуями. — Хочу тебя, моя сладкая, — хрипло шепчу, слегка всасывая кожу, чувствуя россыпи мурашек на ее теле.
— Только ночью было, — усмехается Василиса.
— Да ну что там было… — расстегиваю пуговицы на ее рубашке, — Почти ничего не было. Расслабься, моя девочка, будет хорошо, отдай контроль мне, — распахиваю рубашку, обхватывая упругую грудь, слегка сжимая. — Ты очень красивая, — скольжу руками на талию, сжимаю и резко, под вскрик Василисы разворачиваю ее спиной к себе.
— Что ты делаешь? — возмущается моя девочка.
— Я делаю нам хорошо, — шепчу ей на ухо, вжимаясь пахом в ее попку. Тяну с плеч Василисы рубашку, снимаю, откидывая на пол. — Вот так-то лучше.
Надавливаю ей на спину, чтобы прогнулась.
— Ложись грудью на стол, детка. — Василиса послушно ложится. — Умница моя, дай сюда свою попку, — тяну на себя ее бедра. Провожу пальцами по позвоночнику, наклоняюсь, целую плечи, лопатки, поясницу. — Съем тебя, — с рычанием кусаю ее за попу. Василиса взвизгивает, но смеется. — А ну-ка расслабься, — слегка шлёпаю ее по бедру. — Ножки шире, покажи мне себя, — рассматриваю ее прелести. — Очень красиво, — присаживаюсь на корточки, целую ее ноги, бедра, а потом прохожусь языком по уже мокрым складочкам. Василиса вздрагивает и тут же сжимает ноги, закрываясь.
