будет поменять агента при просском дворе за то, что мне толкнули дезу, а не выписывать ему премию, которая равно четверти годового жалованья.
Просто скажи, что ты усмирил свою чародейку, сделал ей ребёнка, утопил в колодце или, по заветам Николаса, затрахал. Потому что то, что недавно случилось на дипломатическом приёме в Проссии… Ну, я не знаю. Не укладывается нигде!
А теперь слушай…
Княгиня Алиса Лиховская, урождённая Гордон-Матеуш, наследная баронесса Витскрип. Тебе всё понятно?
Мне не очень. Дело в том, что если мой агент не напутал, то несколько дней назад эта девица была на дипломатическом вечере, во время которого произошло нападение на императора. И вот в чём вся соль… Девица эта оказалась сильной чародейкой, что своей магией закрыла императорскую чету с младшим наследником. Чем там дело закончилось, неизвестно, так как происходило сугубо за закрытыми дверьми. Но после того как девица лишилась чувств от магического истощения, её больше никто не видел.
Я буду безмерно рад, если твоя милая чудесная Элис сейчас сидит и читает это письмо, по привычке сунув нос в твою корреспонденцию. Но ежели это не так…
Гри… Вас убить мало!»
Грегори отложил письмо. Поднял чашку с чаем. Отпил. И поперхнулся. Расплескал густой напиток прямо на рабочий стол. Подскочил с кресла и вылетел из кабинета. Дорога до лаборатории прошла под гулкое биение сердца. Он не помнил, как влетел в подвал, сбросил со стола всё лишнее и выставил шкатулку с кровью по центру. Когда из его запястья потёк тонкий багряный ручеек, только тогда Стенли пришёл в себя. Аккуратно опустил кристалл в кровь Элис и замер над картой.
Мортен …
Графство с Просской Империи.
Быстрые шаги наверх. Оклик камердинера. Суетные сборы.
Если только с её головы упал хотя бы волос. Если эти мерзкие аристократишки хотя бы помыслили, чтобы предать её суду… Если она…
Вот о реальности преображения баронессы в княгиню Грегори верил с трудом. Но всё же. Мало ли. Это же князь. А он кто? Вредный некромант без имени, без титула…
Он ударился мизинцем о тумбочку. Взвыл. И пришёл в себя. Какая княгиня? Она герцогиней не захотела становиться, а тут княгиня. Он так громогласно фыркнул, что Ганс вздрогнул, когда занёс в спальню сумку с вещами.
— Сэр… — Учтивый поклон как дань традициям. — Шкатулка госпожи Элис…
Мужчина протянул Грегори аккуратную малахитовую коробочку с замком в виде бабочки. Почтовый артефакт. Только Элис почему-то им не пользовалась, предпочитала отвозить письма для отца на почту, и тот отвечал взаимностью. Иногда Стенли думал, что это просто блажь Алисии, но никогда не настаивал, чтобы она пользовалась его подарком. Хотя вот с драконом она переписывалась. И ещё с тётушкой.
Точно!
Про тётку Кло надо напомнить Элис, что они обещались съездить к пожилой родственнице после празднования Рождения года.
Демоны, что иногда за ерунда лезет в голову? Особенно в больную голову. Да ещё накануне долгого путешествия. Но это всё оттого, что Грегори просто не хотел заглядывать в эту шкатулку. С одной стороны, боялся узнать какие-то тайны, с другой — не считал себя правым.
Он всё же откинул крышку. И замер, глядя на тонкий конверт с золотой вязью по краю. В руках шершавая бумага была неприятна. Но Стенли всё же перевернул лицевой стороной к себе письмо.
« Князь Дмитрий Лиховской».
Грегори присел. Мимо кровати. Психанул и опёрся спиной о балясину, что держала балдахин. Распечатал послание. Пробежался глазами. Написано было по-иртанийски. Что обнадёживало.
« Милая моя Алиса…»
Какое, однако, животрепещущее начало. Грегори аж глаза закатил.
«… хоть наше расставание прошло столь сумбурно, что после вашего снотворного я не просыпался целые сутки…»
Слабак. Грегори после ядов Элис носился как в задницу укушенный слепым вурдалаком, который спросонья вообще не понимал в некромантский филей зубы запустил или в обычный.
« … но несмотря на всё это, я безумно счастлив, что нам удалось повстречаться. К слову, моё предложение руки и сердца будет в силе до тех пор, пока я лично не увижу на вас вязь брачных браслетов. Так что подумайте о нашей совместной жизни ещё раз».
Грегори скорчил такую брезгливую физиономию, что всё молоко в доме стало простоквашей. Его просто бесил тот факт, что пока он тут помирать изволит, какие-то князья лапы свои загребущие к Элис тянут. А она давно его. С первого проклятия.
«Алиса, вам не стоит появляться в Проссии хотя ближайшие пару лет. Конечно, не в качестве моей супруги. Вы иртанийская подданная и империя расценивает такие, как вы выразились фортели, что мы с вами устроили на дипломатическом вечере, как шпионаж. Поэтому, если всё же решите ответить согласием, просто напишите мне. Я приеду за вами. Мы обвенчаемся в Иртане и в мою страну вернёмся глубоко женатыми.
А пока что… Чтобы вы просто помнили обо мне, я хочу вам преподнести в подарок небольшое украшение, которое не раз убережёт вас от смерти.
Всё ещё ждущий вашей благосклонности, князь Дмитрий Лиховской»
Глава 29
Грегори потёр подбородок и скорчил скептическую мину. Потом тряхнул конверт и на ладонь выпал небольшой, с жемчужину, камень, закованный в серебряную вязь с трёх сторон. Стенли приподнял за цепочку амулет и посмотрел сквозь него на солнечный свет. В амулете переливалась синевой ночи жидкость, что при бликах играла золотым огнём.
«Запертая Жизнь».
Стенли много раз слышал об эликсире жизни, что создали шаманы Сенной пустыни, но из-за редкости ингредиентов никогда не видел, только читал. Основной компонент – пыльца цветка арагуа, что цветёт один раз в двенадцать лет на скальных склонах Дальнего Востока. В неволе не размножается, потому что только климат суровых пустынь даёт ему нужный перепад температур. Уже потом, когда растение достаточно изучили, некроманты смогли найти рецепт зелья, что излечивало любую хворь, заживляло страшные раны, которые несовместимы с жизнью, и оборачивало вспять заклятия. Но от этого менее редким оно не перестало быть.
И вот теперь эта маленькая «Запертая жизнь» покоится у Стенли на ладони. Наверно, князь серьёзно настроен, раз не побоялся лишиться такого эликсира. В любом случае у Грегори сейчас слишком паршивое настроение, чтобы предаваться рассуждениям. Ему вообще последние несколько месяцев, кроме этого предаться было больше нечему. Он подкинул подвеску в ладони.
