Покрутил в пальцах. И убрал в карман дорожной сумки, что собрал ему в дорогу Ганс. А письмо…
Бумага вспыхнула тенями тлена в руке Грегори. И сила, всегда голодная, как-то вяло отреагировала словно не безумная волчья стая, а какой-то жирный домашний кошак. Грегори поджал губы, просмотрел на свои запястья, которые и не думали раскрашиваться тьмой и немного удивился. Совсем чуть-чуть. И только эта капелька удивления заставила его подойти к зеркалу и посмотреть на себя, уже призывая силу на полную мощь. Она заворочалась внутри лениво. Но один его приказ, резкий, жёсткий , требовательный и все нити вен окрасились непроглядной тьмой, которая рисовала извилистые дорожки по коже, выглядывая даже из-за ворота рубахи.
Грегори усмехнулся, чувствуя непокорную магию, что бежала по венам. Чувствовал и наслаждался этой упоительной властью над собственными демонами.
— А письмо, — пробормотал он, наблюдая, как в зеркале отразились чёрные, без белков, глаза. — На словах передам…
И отвернувшись от зеркального полотна, пошёл собираться в дорогу, ещё не догадываясь, что сзади, на шее, под волосами и воротником распустился насыщенный чёрный чертополох, что пустил свои побеги по позвоночнику.
Флигель встретил запоздалым осенним ароматом сушёных яблок и корицы, что вместо цветов торчала из стакана для воды. Бумаги были разбросаны точно в таком же беспорядке, как и при Элис. Она ведь даже не стала забирать все вещи. Платья тяжёлыми рядами висели в шкафу, записи, книги, украшения… Всё лежало на своих местах, словно Алисия никуда не сбежала, а просто вышла в сад. Грегори заставил себя отвести взгляд от помятой постели и вернуться в прихожую.
Шкафы с зельями были закрыты. Он подёргал ручки и полез под стол за связкой ключей, которую Элис любила прятать в таком загадочном месте. На полу, возле мусорной корзины, валялись скомканные листы бумаги. Не иначе как из любопытства Грегори развернул один и вчитался.
« Прости, но я больше не могу так жить…»
Дальше всё было перечёркнуто, и Стенли, подозревая, что тот образец эпистолярного жанра, который он нашёл у себя в спальне, был самым удачным и злым, стал перебирать разбросанные черновики.
Наткнулся ещё на один с почерком Алисии.
« Грегори, я уезжаю. Потому что…»
Снова всё зачёркнуто.
« Господин Стенли, вы идиот!»
Вот это уже больше похоже на Элис.
« Мало того что в нашем доме обживается какая-то шлюха. Так, ты ещё на этой курице жениться вздумал!
А как же я, Грегори?
Ты же мне обещал. Ты клялся мне! Ты заверял меня! Ты заставил меня поверить, что кроме меня тебе никто не нужен! Ты же сам говорил, что не нужна тебе жена, ведь есть я…»
Строчки плясали неровными линиями. Когда Элис это писала, она была на пределе. Местами буквы были размыты, и Грегори лишь по очертаниям узнавал руны, но от этого легче не становилось.
Она в нём разочаровалась. Ведь в её глазах весь этот цирк был предательством.
Грегори ударился головой о столешницу, когда вылазил из-под стола. Запнулся о деревянный стул. Стукнулся коленом об угол секретера.
В итоге, разозлившись на самого себя и убрав выброшенные письма в карман, он нахватал эликсиров почти не глядя и хлопнул дверью, возвращаясь в дом.
В кабинете за неделю его отсутствия собралась куча корреспонденции, но Грегори быстро пролистал конверты и убрал их в сейф. Ничего важного не было, хотя заметки господина Тампла стоили отдельного внимания, но он прекрасно разберётся и без сопливых некромантских советов. Благотворительные фонды, аукционы… Стенли пихал всё в металлический ящик с таким остервенением, как будто это проклятые бумаги виноваты в его задержке, но через четверть часа, когда вся почта была убрана, деньги перекочевали в кошели, а нервы натянулись канатами, он понял, что пора.
Сумка неудобно ударялась о спину, когда Стенли почти бегом спускался по лестнице в лабораторию. Графство Мортен… По карте можно будет построить телепорт. Куда-нибудь в открытое место. Например, в лесополосу. Проблема телепортов магов особенна тем, что, не зная точно обстановки по месту прибытия, нерадивый волшебник просто рискует впечататься в стену дома, скалу, ну или радостно в ближайший бордель. А у Грегори и так с перемещениями вечная проблема, то косо, то криво, то в косяк попадёт. Но сейчас он вообще не задумывался о риске. Что он по сравнению с Элис? Так, лёгкие треволнения.
Компания у парадного входа заставила остановиться. Грегори повесил сумку на край перил и, сунув руки в карманы брюк, приблизился.
— Ганс, в чём дело? — Широкая спина камердинера не давала возможности рассмотреть, кого принесла нелёгкая.
— Сэр, это к вам… — с какой-то долей сомнения признался старый военный и отошёл. На пороге стоял Льюис в компании нескольких полицейских. Парень потирал свои запястья и прятал глаза. Он изменился не так сильно после практики у Филипа в отделе. Стал немногим более уверенным в себе, но вот эта трепетность и какая-то несвойственная мужчинам нежность в компании с его боязнью мертвецов, всё портила. Грегори ещё нескоро забудет, как этот полицейский падал в обмороки во время эксгумации трупов. А чего стоила молитва в его устах…
Стенли подошёл ближе и вознамерился протянуть ладонь для рукопожатия, но заметил на лице Фарнинга печаль и как будто заранее смущение. Потом мальчишка, набравшись смелости, твёрдо, казённым голосом, сказал:
— Грегор Стенли, вы арестованы по подозрению в убийстве Бертраны Виар.
Глава 30
Карету тряхнуло, и Элис ударилась головой о боковую панель. От этого пришлось резко проснуться.
Мужчина, что сидел напротив, подался вперёд и протянул носовой платок. Алисия успела смутиться: точно слюни во сне пускала, но следующая реплика заставила напрячься:
— Госпожа Гордон, у вас кровь… — Господин поверенный графа де Морт провёл пальцем у себя под носом, намекая на конфуз. Элис немедленно перехватила лоскут и зажала кровоточащий орган.
— Вы плохо выглядите, госпожа чародейка. — Графство Мортен было в двух днях пути от столицы Проссии, поэтому язык не поменялся, и Элис постоянно ловила себя на том, что не доверяет артефакту-переводчику. Из-за этого она с заминками отвечала на реплики, а иногда и просто многозначительно молчала. Последнее почему-то действовало на собеседников почти угрожающе, сразу начинали лебезить. — Мне кажется, у вас жар.
Элис
