беспокоиться, они нас всех переживут».
-Пошли, - Федор подхватил внука, - расскажу вам о предках наших, о Смутном Времени, о том, как
они после этого в Италию уехали.
Тео проводила мужа взглядом. Бережно положив письмо императора в шкатулку, она подошла к
окну. Было уже совсем темно, только на западе, над устьем Невы, виднелась тонкая, тусклая
полоска вечернего света - солнце почти село. Шпиль Петропавловской крепости, видневшийся
над деревьями Летнего Сада, чуть поблескивал, лед на реке отливал красным. Тео, вздрогнув,
запахнула кашемировую шаль: «Будто кровь».
-Милая моя Женечка, - читала Юджиния, протянув ноги к огню.
Дома было тихо, дети угомонились, родители тоже отправились спать. «Мы уже в Белой Церкви,
гостим в имении графа Браницкого. Здесь спокойно, мы возимся с детьми, - у Браницких большая
семья, - ездим на охоту и вообще, Женечка, ведем рассеянный образ жизни, - женщина невольно
усмехнулась. «Сергей Иванович Муравьев-Апостол и Павел Иванович Пестель передают тебе
большой привет, как и граф Браницкий. Мадам де Лу сейчас в Тульчине. Павел Иванович
показывает ей тамошний замок и дворец Потоцкого. Думаю, любовь моя, мы все скоро
встретимся, в Санкт-Петербурге, и мы с тобой уже никогда не расстанемся. Поцелуй от меня
Степушку. Джоанна просит сказать маленькому Мишелю, что она скоро вернется».
Юджиния, на мгновение, приложила письмо к щеке. Она, с сожалением, бросила листок в камин.
-На всякий случай, милая моя, - попросил ее муж, уезжая. «Хоть мы и вне подозрений, и вообще, -
он повел рукой, - никто ничего не знает, но все равно надо быть осторожными. Даже шифровать
корреспонденцию нельзя, - Петя наклонился и поцеловал ее, - мало ли что».
-Милая моя Евгения Петровна, - взяла она следующее письмо, - посылаю вам привет и поклоны из
нашей псковской глуши. Стоят морозы, только и остается, что кататься на санях, и ложиться спать с
петухами, что я и делаю. Я, конечно, скучаю по вашей гостиной, по музыке, по встречам с
друзьями. Я надеюсь, что, когда-нибудь, мне разрешат вернуться из ссылки. Тогда я усядусь на
вашу кушетку, - ту, что стоит у окна, надеюсь, вы потом, после моей смерти, прибьете там медную
табличку: «Здесь любил отдыхать Пушкин», - усядусь, и буду слушать, как вы играете Моцарта.
Передавайте привет Петру Федоровичу, и поцелуйте маленького Степу. Отдельно вы найдете
целую связку всяких разрозненных творений, что я написал, на досуге, в том числе трагедию о
Смутном Времени. Читайте, дорогая Евгения Петровна, и, если найдете время, напишите мне пару
строк. Остаюсь вашим преданным почитателем, Пушкин.
Юджиния ласково погладила стопку тетрадей, перевязанную бечевкой. Уже в постели, закинув
руки за голову, она вспомнила белую, нежную ночь на даче в Павловске. Дети весь день провели,
играя в парке, и рано улеглись. Петя был еще в Санкт-Петербурге, а они с Джоанной сидели в саду.
Джоанна, молча, курила, качая ногой в простой туфельке темного атласа. Потушив сигарку,
взглянув на Юджинию, женщина попросила: «Можно, я оставлю Мишеля на несколько дней?
Присмотришь за ним? Мне надо в город вернуться».
-Возьми его с собой, - недоуменно отозвалась Юджиния. «Квартира открыта. Дядя Теодор и тетя
Тео еще там, пока занятия в университете не закончились. Да и Петя тоже...»
-Это будет неудобно, - только и заметила Джоанна. Прозрачные, светло-голубые глаза
невозмутимо смотрели куда-то вдаль. «Я буду ночевать в другом месте».
Юджиния невольно покраснела и закашлялась: «Но ведь ты говорила, у тебя, в Брюсселе...»
-Это ничего не значит, - отрезала Джоанна. «У меня и Поля отношения, построенные на взаимной
свободе. Я его предупредила, что он волен меня покинуть в любое время, если встретит кого-то
еще. И я тоже, - она сладко потянулась, - вольна».
Юджиния помолчала. Где-то по соседству квакали лягушки, пахло, - томно, едва ощутимо, -
цветущей сиренью. Белесое, неяркое небо едва золотилось тонким, неуловимым сиянием
незаходящего солнца.
Она вспомнила прием у них в квартире. Петя, когда она закончила играть, смешливо ей шепнул:
«Посмотри на Джоанну и Павла Ивановича. Они, как увиделись сегодня, так и отойти друг от друга
не могут».
-Джоанна с ним ушла в библиотеку, - подумала Юджиния, - когда кофе принесли. Они там час
вдвоем сидели, а то и больше. Я бы так не смогла, конечно.
Джоанна, будто услышав ее, усмехнулась: «Я, дорогая моя, дочь герцога и маркизы. Я понимаю,
что такое светские условности. У тебя дома мы просто обсуждали статьи Фурье и других
философов. А сейчас..., - она не закончила. Юджиния, вздохнула: «И что, ты уйдешь к Павлу
Ивановичу?»
-Посмотрим, - только и ответила женщина. Юджиния развела руками: «Езжай, что с тобой делать».
Джоанна внезапно потянулась. Взяв ее руку, кузина искренне сказала: «Спасибо».
Юджиния взглянула на синий алмаз, что играл на белом, нежном пальце: «Почему ты его никому
не отдаешь? Я помню, мама мне говорила, принято отдать это кольцо тому, кого ты любишь. Он,
вернет, конечно..., - женщина улыбнулась.
-Я никого не люблю, - серьезно ответила Джоанна. «Пока. Я любила Мишеля, очень любила, и не
знаю, - она еле слышно вздохнула, - смогу ли еще раз испытать такое. Но, как я сказала, - она
отпила кофе, - посмотрим».
-Павел Иванович в Тульчин ее повез, - Юджиния зевнула и устроилась удобнее в постели.
«Увидим, что там у них получится».
Утром, за кофе, ей подали записку:
-Дорогая Евгения Петровна, хоть двор сейчас и в трауре, но я бы хотел попросить вас устроить
небольшой, приватный концерт, для меня и вдовствующей императрицы. Как сказала госпожа
Сталь: «Ничто не напоминает так прошлого, как музыка; она не только напоминает его, но
вызывает его, и, подобно теням тех, кто дорог нам, оно появляется, окутанное таинственной и
меланхолической дымкой». Надеюсь, вы не откажете в этой просьбе, с искренним уважением,
великий князь Николай Павлович».
Юджиния отпила кофе и пробормотала: «Так написано, что и не откажешь. Ладно, - она вздохнула,
- пойду, конечно. Сначала с Никитой Муравьевым надо встретиться. Я, наверное, наедине с
Николаем останусь. Может быть, удастся что-то узнать о его планах, раз Константин не взойдет на
престол».
За общим завтраком, - Степа и Мишель ели в детской, - Юджиния, подождав, пока горничные
уйдут, нарочито небрежно сказала: «Великий князь приглашает меня дать закрытый концерт во
дворце. Мне надо до этого, папа, - она взглянула на Питера, - новое платье сшить. Мы сейчас все в
трауре, но все равно не след появляться перед их величествами в старых нарядах. Я тогда зайду
сегодня к тебе, в Гостиный Двор».
-Конечно, - удивился Питер, - конечно, милая.
-А потом, - Юджиния налила себе еще кофе, - к портнихе прогуляюсь.
Она подняла голову и встретилась с прозрачными, зелеными, как трава, глазами матери. Марта
была в закрытом, утреннем платье цвета морской волны, в отделанной мехом соболя, индийской
шали.
-Я могу с тобой пойти, - тонкие губы улыбнулись.
-Я сама, мамочка, - ласково ответила Юджиния, - вы с тетей Тео лучше возьмите мальчишек, и на
санях покатайтесь. Снега много выпало.
-Хорошо, - только и сказала Марта, все еще, пристально, глядя на дочь.
Двухлетняя Катенька Муравьева, что сидела на коленях у матери, зевнула. Юджиния, ласково
сказала: «Унеси ее, Александрин, дитя спать хочет». Она погладила девочку по нежной щечке и
улыбнулась: «Степушка тебе кланяется, милая».
Женщины поцеловались, жена Муравьева ушла. Юджиния, взглянув за окно, - уже смеркалось, -
решила: «Экипаж отсюда возьму, похолодало к вечеру». Она оставила черный шелк и шкурки
соболя, - на палантин, - у портнихи, неподалеку от Гостиного Двора. Все время, пока она шла к
Муравьевым, Юджинии казалось, что за ней кто-то следует - неотступно, незаметно. Пару раз
женщина даже оглянулась. По едва расчищенной от сугробов набережной Фонтанки катились
кареты, шли люди, и она подумала: «Ерунда. Кто будет за мной следить? Хотя, конечно, ходят
слухи, что покойному императору донесли о заговоре. Но ведь это только слухи, не более. Точно
мы все равно ничего не знаем. Все будет хорошо, все получится. Мы начнем здесь, на севере, а на
юге восстание подхватят войска».
Никита Муравьев налил ей чаю. Подняв пристальные, темные глаза, он коротко велел: «Говорите,
Евгения Петровна».
Она откинулась на спинку кресла, сцепив холеные пальцы, - засверкали кольца. Муравьев,
выслушав Юджинию, хмыкнул: «Это нам очень на руку, конечно. Постарайтесь выведать, на какой
