законченной Риджент-стрит уже поднимались вверх стены будущего торгового эмпориума -
здание строилось по проекту Франческо. Изабелла, еще весной, рассматривая чертежи,
улыбнулась: «Я так не умею. Очень элегантно, как раз в духе Джона Нэша. У меня все виллы
получаются похожими на фабричные цеха, что бы я ни делала».
-Я тогда, - сказал Мартин, - отправлю всех в Лондон, и провожу тебя и маму до Ньюкасла. Заодно
на шахты загляну. Когда Майклу в Россию надо будет ехать?
Питер задумался: «Это от императора Александра зависит. Если сегодня все пройдет удачно, - а я
не вижу причин, почему так не должно случиться, - я ему привезу отчет. Скорее всего, он уже
следующим летом захочет начать строительство железной дороги от Санкт-Петербурга до этой их
резиденции..., Царского Села, - сказал Питер по-русски. «Мы с матерью дождемся Майкла и Элизу,
и поедем обратно. Почти на год расстаемся, - он усмехнулся. «Ты за всем здесь присмотри».
-Все будет хорошо, - Мартин обернулся. Веселый детский голос сказал, с порога: «Папа! А я
проснулся уже. Мэри еще спит, и Тони тоже, и бабушки, и тетя Элиза. Даже мама спит, я
посмотрел, - маленький Питер выпятил губу. Он был в бархатных бриджах и рубашке, каштановые,
длинные локоны - растрепаны, на шее блестел маленький, золотой крестик с бриллиантами.
Питер приподнялся на цыпочках и страстно шепнул: «Карта! Дедушка, расскажи! Это тоже поезд?»
-Конечно, - Питер посадил его себе на колени и ласково подумал: «Господи, еще бы лет двадцать.
Увидеть, как маленький в дела вникает. Марта мне обещала - до ста лет. Посмотрим, как оно
будет».
Внук бережно провел пальцем по карте: «А в Дареме, где тетя Рэйчел и дядя Уильям живут, будет
железная дорога? Там тоже шахты. И собор, где дядя Уильям служит. Там много паломников, я
сам видел, когда мы туда ездили».
-Обязательно будет, старина, - усмехнулся Мартин. «И в Итоне, где Аарон учится, и в Кембридже и
даже в Мейденхеде, - он пощекотал сына. Тот весело потребовал: «Еще! И я хочу заводную
железную дорогу! И кузена Стивена хочу увидеть, дедушка, - он посмотрел на Питера лазоревыми
глазами. «Хочу в Россию!»
-Обязательно съездишь, - успокоил его дед. «Там наше представительство, надо его навещать».
Мартин погладил по голове сына: «А еще у нас представительства в Париже, в Нью-Йорке, в
Берлине будет, - я туда в следующем году поеду, - в Бомбее, в Кантоне..., И все это когда-нибудь
тебе достанется, милый мой».
-Много, - восторженно заметил мальчик и заявил: «Есть хочу!»
-Сейчас все приготовим, - Элиза, в утреннем, закрытом платье вошла на кухню. Мэри, что
следовала за ней, блеснула зелеными глазами: «Папа и Бен на железной дороге ночевали, и
дедушка Джованни тоже. Мы с Тони просились, но нас не пустили».
-Вы сидите, - велела Элиза брату и отчиму. «Только бумаги со стола уберите, сейчас я бекон
пожарю, яйца. Мэри, - обернулась она к дочери, - возьми Питера в сад, Антония сейчас
спустится».
-Мы с тобой пойдем, - велел Питер сыну, - покуришь. Только спички не бери, - он шутливо
подтолкнул Мартина в плечо, - обойдись кресалом. Лето сухое было, от одной такой спички весь
Стоктон на воздух взлетит.
Марта сидела на подоконнике спальни, завернувшись в шелковый халат, дымя сигаркой. Внизу
смеялись дети, играя в салки. Муж и сын устроились на скамейке, разложив на коленях
документы. Она услышала, как Элиза что-то напевает, и улыбнулась: «Счастлива она, конечно.
Хорошо, что так вышло. И Мэри у них - славная девчонка растет».
-Дорогая моя Марта, - читала она тонкий, изящный почерк вдовствующей герцогини.
-Вот, я и в Париже, здесь все по-прежнему. Жан большую часть времени проводит в казармах. Я
живу на рю Мобийон, и, конечно, появляюсь при дворе. В Амстердаме меня нагнало письмо от
детей. Джон и Ева перебрались в Сидней, слава Богу, уже не живут в такой глуши. Экспедиция к
Ледяному Континенту была удачной, но, как говорит Джон, на сушу, они не высаживались,
невозможно было пробиться сквозь льды. Дебора со Шмуэлем процветают. Мальчик учится, она
занимается с профессорами в Лейденском университете, частным образом, и помогает
королевской полиции, тоже, конечно, негласно. Обидно, что ее экспертиза все равно
подписывается мужскими именами, однако в наше время вряд ли что-то изменится. Джоанна уже
с весны в России, но за нее я не беспокоюсь. Тео и Теодор ее дальше Москвы не отпустят, как они
меня уверили. Пиши мне о вашей первой поездке по железной дороге, и передавай привет семье,
любящая тебя Мадлен.
Марта свернула тонкие листы и улыбнулась - невестка вышла в сад, с альбомом в руках. Подозвав
к себе детей, Сидония лукаво сказала: «Между прочим, кое-кто вчера навещал дорогу и
зарисовал вагон, в котором мы будем ехать. Так что смотрите, - дети ахнули. Марта, потушив
сигарку, послушав пение какой-то птицы, пробормотала себе под нос: «Все хорошо. У Вероники
уже второй роман выходит, и мальчик у них славный получился».
Она подперла острый подбородок кулачком. Глядя на головы детей, что сидели вокруг Сидонии,
Марта попросила: «Пусть все счастливы будут, пожалуйста. Хватит нам уже смертей». Марта
глубоко вздохнула. Соскочив с подоконника, она пошла одеваться.
Бенедикт наклонился над жестяным умывальником. Взяв грубую щетку, юноша начал скрести
руки. «Не старайся ты так, милый, - раздался сзади веселый голос отца, - все равно, мы с тобой и
мистером Стефенсоном на локомотиве стоять будем».
Бен оглянулся. Локомотив возвышался посреди депо - неожиданно изящный, с высокой трубой, и
шатунами, что должны были вращать колеса.
-Семь сотен человек на первом рейсе, - восхищенно подумал Бен. «Господи, только бы все
получилось».
Им надо было пройти двенадцать миль до вновь построенной станции в Стоктоне. Кроме
платформы и деревянной крыши над ней, там ничего другого не было, но Бен знал, что уже с
рассвета там стали выстраиваться люди. Вдоль всей линии железной дороги тоже собирались
толпы. Он, внезапно перекрестившись, увидел лазоревые глаза отца.
-Да все хорошо, - мягко сказал Майкл. Притянув к себе сына, - они были одного роста, мужчина
поцеловал его в лоб. «Проедем эти мили, и не заметим, как, дорогой. Гнать не будем, шести миль
в час вполне достаточно. Потом, конечно, до двенадцати миль скорость доведем, а потом, -
Майкл улыбнулся, - на новых дорогах, и до двадцати. Давай, - он похлопал сына по плечу, -
разжигай котел. Мы с Джорджем проверим, что там с углем и пассажирами, выведем его, - Майкл
кивнул на локомотив, - наружу и будем вагоны цеплять».
Отец ушел, а Бен посчитал на пальцах: «Тридцать три вагона, из них двенадцать с углем, а
остальные с пассажирами. Не вагоны - платформы. Дедушка и семья, конечно, с удобствами
поедут, и все остальные инвесторы тоже. А мы здесь будем, - он взглянул на деревянное
отделение для машинистов, что было прицеплено позади локомотива. Бен вспомнил, как отец и
дядя Джованни ему рассказывали о самодвижущихся паровых тележках, и пробормотал: «Все
равно поверить не могу».
-А ты поверь, - Тони стояла в открытых воротах депо.
-Мы только приехали, - сказала она вместо приветствия. «Все уже там, - девочка махнула рукой во
двор, откуда доносился гул голосов. «Дедушка Джованни им вагоны показывает. Я сказала, что мы
с тобой договорились, - Тони подмигнула Бену, - и ты за мной присмотришь. И дядя Майкл».
Каштановые локоны падали ей на плечи, она была в простом, темно-синем платье. Подойдя к
локомотиву, бережно потрогав колеса, Тони требовательно спросила: «Принес?»
-Все в умывальной, - Бен внезапно рассмеялся и она покраснела: «Что?»
-Да ничего, - ласково ответил юноша. «Я тебя еще ни разу в штанах не видел».
-Вот и увидишь, - Тони вздернула нос и пошла в умывальную.
Оттуда появился легкий, изящный мальчишка, в холщовых штанах, старых башмаках и куртке с
пятнами от угольной пыли. Волосы были стянуты в узел и прикрыты шапкой из грубой шерсти.
Тони закинула в тележку мешок с платьем. Забравшись туда, девочка велела: «Топите котел,
инженер Кроу, нас ждут пассажиры».
Маленький Питер и Мэри прыгали на скамейке. Вагон был совсем простым. Питер, наклонившись
к жене, шепнул: «На линии Манчестер-Ливерпуль у нас будут бархатные диваны в первом классе,
вот увидишь».
-Через пять лет, дорогой, лично приеду на первый рейс и проверю, - Марта подняла бровь. Она
покосилась на страницу альбома невестки. Сидония покусала карандаш. Марта тихо спросила:
