на затылке, много заколок и спиц. Лицо измождённое морщинистое тонкое, но в то же время не без внутренней силы. Нос вздёрнут, губы сжаты в тонкие полоски, — Козима готова к противостоянию. Больше всего удивляли глаза — очень светлые, можно было подумать о том, что она слепая.
Козима, наконец, собралась и повторила:
— Всегда хотела сказать, как я его ненавижу, но потом встречалась с ним и сдавалась без боя. — Она вздохнула, помолчала ещё немного и добавила, указав на портрет: — Он всегда был для меня кем-то… чем-то сверхъестественным, далёким. Я и изобразила его здесь размытым в пламени звёзд именно так, как видела всегда, стоило мне только посмотреть на небо. Я верила, что он где-то там. Там, куда не всякий человек осмелится отправиться. Мерзавец, авантюрист, бесконечно храбрый человек. — Козима обвела взглядом собравшихся и закончила: — Спасибо, что пришли. Вас так много… и мне радостно, что отец оставил о себе добрую память.
Людей на самом деле собралось порядочно — для прощания выбрали не банкетный зал, а обзорную палубу, чтобы несколько сотен солдат, матросов и офицеров славной компании Георга Хокберга не задавили друг друга, когда придёт черёд проститься с усопшим.
Козима снова расчувствовалась, и капитану пришлось вмешаться. Он взял её за руку и с величайшим терпением, на которое был способен, передал Козиму в руки родственников и слуг. После Георг встал за трибуну и взял слово:
— Что ж, не стало ещё одного ветерана. И я не скажу, что это невосполнимая утрата.
Любые, даже самые тихие разговоры в толпе прекратились. Козима пришла в себя и, наверное, поверить не могла услышанному.
Надо отдать должное капитану — он хоть и провоцировал, но не перегибал. На лице ни намёка на улыбку.
— Я скажу другое, — продолжал Георг. — Когда Козырь покинул компанию после провала на Скутуме, я думал о том, что моя песенка спета. Лучшие люди разбегались кто куда. Когда же Козырь вернулся, я радовался, как ребёнок. Именно поэтому "Невосполнимая утрата" звучит просто оскорбительно. Надеюсь, сегодня мы такие шаблонные слова не услышим.
С этим бы никто не поспорил, и Козима тоже кивнула, не сводя взора с Георга.
— Такие люди, как Козырь или, например, Манрикетта Мурцатто — только никому не говорите, что я посмел называть её по имени, — капитан всё-таки позволил себе улыбку, — построили Classis Libera, сделали её чем-то большим, чем просто разбойничья ватага. В конце концов, они создали меня, как бы это громко ни прозвучало, за что я без меры благодарен. Обязуюсь оказать вам любую поддержку, госпожа Эспозито, — Георг приложил руку к груди. — Если пожелаете, "Амбиция" станет вашим домом.
Козима слегка поклонилась капитану.
Следующим к трибуне подобрался Нере "На-всякий-случай". Все заметно напряглись, так как этот человек за словом в карман не лез, а кроме того, не особо за ними и следил.
Нере широко улыбнулся, хлопнул в ладони, чтобы сложить их в замок, и начал:
— Не унывай, народ! Козырь бы точно не хотел, чтобы на его похоронах грустили.
Кто-то даже прислушался к совету, остальные ждали следующих слов.
— Я много говорить не буду. — Нере усмехнулся. — Вижу, не всем по душе. Так что — главное. Козырь был удивительным человеком! Вот кто мы такие и откуда вышли? — Нере не дал даже возможности кому-либо ответить и продолжил: — Дезертиры, каторжники, мошенники и пираты. Возможно, для кого-то станет сюрпризом, но вообще-то Козырь преподавал в военной академии, когда на Стирии случился перерыв во всём этом междоусобном безобразии. После он организовал подполье против тогдашней власти, провалился, угодил в тюрьму, а оттуда его уже вызволил наш капитан.
Георг кивнул.
Я тоже всё отчётливо помню, хотя скоро как сто лет прошло.
Проклятье… Насколько же я стар!
— Так что были среди нас люди талантливые, умные, не без благородства, — говорил Нере. — Наверное, поэтому наша бравая компания и не накрылась… — Нере помолчал немного и подобрал другое слово, — тазом в те далёкие времена. Пью за Козыря сегодня, завтра и все последующие дни, пока смерть не заберёт ещё какого-нибудь легендарного ублюдка. Тогда выпью за них обоих.
Ещё выступил я, Вилхелм, Жерар, несколько других старожилов. Без огонька, довольно скучно и однообразно, поэтому обойдусь без подробностей.
Виктория же себя оратором не считала, а потому просто дождалась очереди и оставила на столике у гроба хроно, которое ей когда-то Козырь и подарил. Она дотронулась до крышки гроба, а потом уступила место следующему человеку, который хотел проститься с павшим.
Экспонатов набралось столько, что я задумался открыть музей не только в честь Козыря, а вообще всех героев, когда-либо служивших в Classis Libera. Предложил эту идею Георгу, Козиме, и через некоторое время уже усваивал новую профессию.
В конце концов, вряд ли бы кто рассказал об этих людях то, что знаю я.
Они стали теми, кем стали, у меня на глазах.
2
Георг встретился с Туонелой на борту первого отремонтированного дока, что кружился по орбите Хелги-Воланты. Инквизитор как раз проводила инспекцию и указывала на недостатки сопровождавшим её специалистам, которые отвечали за восстановление стратегического объекта.
Георг тоже почувствовал один важный недостаток — отопление не наладили как следует, изо рта вырывались облака пара, желание снять скафандр не возникало.
И всё же он бы покривил душой, если бы не отметил, что устройство искусственной гравитации работает, а лёгкие наполняются воздухом, пусть с металлической пылью и запахом гари.
Уже через год, а, может быть, и раньше объект полностью укомплектуют персоналом, и рабочие займутся починкой какого-нибудь важного узла или даже целого звездолёта. Большое подспорье в деле блокады.
Георг вместе с Авраамом нагнал свиту Туонелы, инквизитор заметила гостей и жестом велела подчинённым оставить их одних. Она облокотилась на поручни мостика, нависающего над рабочей зоной, и позвала подойти.
Поручни хорошие, крепкие — выдержали человека в силовых доспехах.
— Император защищает, — поздоровался Георг и сотворил знамение аквилы.
Улыбаться он не стал, — после событий на Брунталисе счёл неуместным. Туонела тоже была не в духе, начала без всякого приветствия:
— Мне доложили, что прибыла только "Амбиция". Что случилось с капитаном Бонне?
— Если бы я знал! — Георг развёл руками. — Подозреваю, что этот сосунок меня кинул. На его судах хранилась львиная доля богатств, вывезенных с Брунталиса. Миллиарды тронов.
Туонела тяжело вздохнула, выпрямилась и сказала:
