времени на размышления, а потом сказал:
— Да, тяжело такое представить. Вы позволите? — Георг достал мундштук, дождался отмашки от хозяина, тоже закурил. — Привычный мир рушится. Ещё вчера он мог казаться несовершенным, мог не нравиться, но вы чувствовали его, как нечто незыблемое. — Георг больше жестикулировал, а не затягивался, и оставлял дымный след в воздухе. — И вот через несколько дней его не станет. С ума сойти, да?
— Не то слово. — Габриэл кивнул.
Георг глубоко затянулся, выдохнул, из-за чего Ийдане пришлось разгонять дым у лица, а потом сказал:
— И всё же, даже в таком случае… нельзя останавливаться, господин Маринеску. Нужно действовать. Мы с вами ещё живы. И мы с вами ещё можем жить долго и счастливо.
— Что вы предлагаете?
— Спасение. Спасение вас, ваших семей, близких и, конечно же, наследия Брунталиса. Ваши руководители из секретной службы в курсе, у меня есть их голозаписи и поручения. — Георг приподнял с пола небольшой кожаный дипломат и постучал по корпусу.
Комендант откинулся в кресле, закурил ещё одну сигарету, но интереса к документам так и не проявил. Однако через пару минут размышлений он потянулся к дипломату. Щёлкнул замками, раскрыл, а потом посмотрел на собеседника и сказал:
— Лет десять назад я, в первую очередь, подумал бы о грандиозной афере. Всё-таки у вас, господин Хокберг… специфическая репутация. Но теперь я уже не так уверен. Вы можете быть чертовски убедительным.
7
Путь от Форта Межон до ближайшего космопорта перекрыли, из-за чего на дорогах образовались чудовищные пробки. Те, кто думал, что это совсем ненадолго и скоро вооружённые конвои перестанут курсировать, здорово просчитались.
Терпеливые водители первыми заподозрили что-то неладное. Они окрикивали солдат охранения, но те и сами не знали всех деталей.
Естественно, часов через шесть произошла первая трагедия, — на сталелитейном заводе завершилась смена, рабочие отправились домой, но доехать так и не смогли. После продолжительного ожидания автобусы перегородили дорогу конвою, но вместо каких-либо переговоров, тут же произошло столкновение. Бронированные транспорты протаранили преграду, а тех, кто бросился наперерез, перестреляли. Водители неподалёку предпочли не дожидаться у моря погоды и бежали прочь, только бы не получить пулю. Какое-либо движение в районе прекратилось вовсе.
Где-то ещё на Брунталисе эвакуация проходила с меньшим размахом и с меньшим же привлечением внимания. Правда, многие банки столкнулись с недостатком наличности, а на бирже объявили остановку торгов, что стало неожиданностью для большинства игроков. Восстание подавили, скоро великая победа, должен быть рост, но так оно обычно на бирже и происходит. "Должен быть" только для тех, кто не в курсе.
Глава верхней палаты парламента, Маттео Коломбо, человек, который в жизни не поднимал ничего тяжелее принадлежностей для письма, обратился к шофёру перед тем, как сесть в лимузин:
— Ну что за жизнь-то такая?!
Потом он поехал к частной посадочной площадке, как и другие счастливчики, получившие выигрышный билет.
На борту "Амбиции" и других кораблей эскадры Хокберга появлялись всё новые и новые челноки, почти ни одного одинакового, похожего на то, что выпускают мануфакторумы.
Яхты?! Пфф… вчерашний день!
Богачи Брунталиса соревновались друг с другом аэрокосмической техникой.
Георг уравнял их только в количестве свободных мест и требованиями к багажу. Представители крупных семейств пытались защитить свои права, даже угрожали Георгу, но любые споры стихали, когда он давал понять, что вообще может не взять кого-то на борт.
На "Амбиции" вдруг стало очень много такого народа, который по старой привычке одаривал всех остальных взглядами свысока и бесчисленными замечаниями. То им не то, это не это.
Если бы Мурцатто не отправилась на учёбу, она, посмотрев представление, вспомнила бы родную Стирию и то, как там происходил исход, когда стало ясно, что Смута — это надолго.
Те, кто был всем, становились никем. Что бы потомственные аристократы и нувориши Брунталиса ни взяли с собой, этого не хватит, чтобы начать точно такую же жизнь где-то на чужих берегах.
— О, Бог-Император! — воскликнула одна пышная дама, которая шла по прогулочной палубе "Амбиции" в составе целой делегации из членов семьи и слуг. — Дорогой, погляди!
Полы её длинного платья поддерживала пара служанок. Это единственное, что я успел подметить перед тем, как посмотреть, что же такого она могла увидеть в иллюминаторе.
В верхних слоях атмосферы вспыхивали и гасли огни — работа противокосмической обороны. Ещё не тяжёлые ракеты, которые при попадании могли сбить крейсер, но излучатели, вполне способные за один залп рассеять целую стаю небольших челноков, лишь бы летели в ряд. А они летели, так как удара исподтишка никто не ждал.
— Грязные мутанты, — проговорил муж пышной дамы, худой и высокий как каланча старик. — Надо бы отыскать министра обороны и сказать ему всё, что я о нём думаю! Потерять целую планету!
— Вполне возможно, что стреляют свои же, — предположил я.
Тут же оказался под прицелом пары десятков глаз, — во многих из них плескалось ничем не скрытое презрение. Телохранители бросились вперёд, только бы оградить нанимателей от какого-то безумного старика в экзоскелете. Я же тем временем добавил:
— Они нашли в себе силы напомнить, что мы их бросили.
На что пышная дама отозвалась следующими словами:
— Проклятая чернь! Даже умереть с достоинством не могут!
Спасли первых и последних людей Брунталиса. Первых я показал, последние — добровольцы из числа заключённых, пожелавшие служить в компании вольного торговца. Ни те, ни другие не особенно приятные люди. Была во всей этой ситуации злая ирония, даже злая шутка судьбы.
Надеюсь, что обречённые хотя бы насладились зрелищем того, как горят челноки беглецов. Как отправляются в последний полёт почерневшие тела трусов, вываливается из грузовых отсеков награбленное, проливается на землю золотой дождь — последние поднимающиеся с Брунталиса транспорты с сокровищами Форта Межон тоже попали под обстрел.
Георг чуть кулак в кровь не разбил и наградил метких зенитчиков почти теми же словами, что и пышная дама ранее. Такого точно не было в его планах.
Впрочем… несмотря на освободившееся место в трюмах, он не стал дожидаться лайнеров с беженцами и отдал приказ улетать.
Что произошло после, я не видел, но постараюсь описать для лучшего понимания, из-за чего вообще произошла такая некрасивая история.
Я никогда не встречался с тиранидами лицом к лицу, но был свидетелем пустотной войны, просмотрел множество записей с камер наблюдения, общался с ветеранами
