Ольга Решина была другой. И она готова была идти по трупам во имя мировой славы и больших денег. Но ее мужу знать об этом было совсем не обязательно. Более того, она старательно изображала сострадание к умирающим пациентам, чем вызывала насмешливо-снисходительные взгляды Бороданкова. На самом же деле чужая смерть ее не смущала. Поэтому она даже не вздрогнула, услышав от своего бывшего любовника Шоринова, что он помнит данное ею обещание и теперь ей пора подключаться.
— Твоя Тамара ведет себя неправильно, — выговаривал ей Михаил Владимирович. — А теперь вот ее кто-то ищет, и если Николай сумел выяснить, куда она делась, то и они смогут. Я принял меры к тому, чтобы эти люди не смогли пройти тот же путь, что и Коля. Но на этом пути четыре звена. Троих просто заткнули, а с четвертым нужно поработать. Нужно выяснить, как много этот человек знает, не рассказала ли ему Тамара что-нибудь лишнее. Этим займешься ты.
— Хорошо. — Она согласно кивнула. — Я должна только выяснить, насколько этот человек информирован?
— Нет, не только. — Шоринов многозначительно посмотрел на нее. — Сначала выяснить, а потом решить, нужно ли делать что-то еще.
— То есть ты хочешь сказать, что делать «что-то еще» нужно будет не только с ним? — нахмурилась Ольга.
— А вот это ты и должна выяснить у него. Во-первых, что ему рассказала Тамара, и во-вторых, рассказывал ли он сам об этом еще кому-то. Мы должны охватить полностью тот круг людей, который выводит на Тамару и на ее связь с событиями в Австрии, с одной стороны, и с нами, с другой.
— Но почему, Миша? — удивилась Ольга. — Если ты нанял для решения вопроса каких-то людей, пусть уж они заодно и это сделают. Они же, наверное; профессионалы, не то, что я.
— Почему-почему, — проворчал Шоринов. — Потому что это денег стоит, вот почему. Я что, по-твоему, бездонная бочка? Я согласился финансировать проект, но всему есть предел. Из-за твоей Тамары мне и без того пришлось идти на дополнительные расходы, оплачивать работу Николая, а это тоже, знаешь ли, немало. Теперь вот хвосты подчищать приходится. Эта контора за свои услуги дорого берет. Лишнего платить не хочу. Понятно?
— Понятно, — вздохнула она. — Хорошо, Миша, я все сделаю.
— Как дела у Александра? Когда будет готово?
— Скоро, Мишенька, не беспокойся, уже совсем скоро. Теперь это вопрос нескольких недель, если не дней.
— Я думал, после того, как я достану вам архив, результат будет немедленно, — недовольно заметил Шоринов. — Чего он возится так долго, этот твой гений?
— Еще немножко потерпи, — попросила она. — Не все так просто. В бумагах Лебедева нет готового решения, только общие идеи. Может быть, твой Николай не очень внимательно их смотрел и пропустил самое важное.
Шоринов понял, что это был мелкий укол в ответ на упреки в адрес Тамары. Ольга, дескать, ошиблась в той переводчице, которую рекомендовала, но и человек, подобранный для выполнения задания им, Шориновым, тоже мог оказаться не на высоте. Ладно, проглотим.
— Ты хочешь сказать, что он привез не те бумаги? Так, между прочим, это ты его инструктировала и объясняла, что именно нужно в них искать.
— Значит, или я плохо его инструктировала, или он плохо меня понял. Ты хочешь воевать со мной на ровном месте, Миша?
— Ладно-ладно, — примирительно сказал Шоринов, — сойдемся на том, что ты все хорошо объяснила и Коля все правильно понял, но в бумагах действительно больше ничего не было. Все равно дело уже сделано, обратного хода нет. Даже если кто-то из нас ошибся, надо работать с тем, что есть. Будет толк-то? Или все впустую?
— Будет, Миша. Это я тебе обещаю, — твердо ответила Ольга.
* * *
Прошло несколько дней, и Настя Каменская немного успокоилась. Присланный Денисовым частный детектив Тарадин и в самом деле не просил ее ни о чем, кроме наведения справок в центральном адресном бюро и в ОВИРе. Если, к примеру, в его списке был человек по имени Сергей Иванович Васин, то Настя запрашивала в ЦАБе данные на всех москвичей с таким именем, Тарадин проходился по списку с карандашом, вычеркивая тех, кто не подходил по возрасту, затем Настя выясняла по своим каналам, кому из них выдавался загранпаспорт. На этом ее миссия заканчивалась, и дальше Владимир Антонович Тарадин действовал самостоятельно.
Регулярно, каждые два дня, ей звонил Эдуард Петрович и вежливо справлялся, не обременяет ли ее своими просьбами Тарадин, не обижает ли.
— Кто меня обидит, тот дня не проживет, — сухо усмехалась в ответ Настя. — Вы же знаете, Эдуард Петрович, я только с виду тихая.
Неприязнь к Тарадину возникла у нее еще до того, как они встретились в первый раз. Частный детектив, присланный Денисовым, был для нее олицетворением неведомой опасности, ловушки, в которую ее хотят заманить. Но постепенно, по мере того, как она успокаивалась, стало рождаться уважение к его последовательной, четкой и неутомимой работе. Облик нелепого застенчивого мямли не мог ее обмануть, тем более что первый их контакт был телефонным, когда Настя ориентировалась на уверенный голос и снисходительные интонации. Однажды она даже сказала ему об этом.
— Владимир Антонович, если вы хотите кого-то обмануть, не начинайте знакомство с разговора по телефону. Вся ваша сущность сконцентрирована в голосе, после этого ваша выразительная внешность уже не пляшет.
Он весело расхохотался.
— А может быть, все наоборот? Голос — это способ обмануть собеседника, а внешность как раз правдива? Откуда вы знаете, может, я и есть самый настоящий рохля и тюфяк?
— Вы — человек Денисова, этим все сказано, — заметила Настя, невольно сама начиная улыбаться, настолько заразительным оказался смех у этого Тарадина. — Вы не можете быть рохлей и тюфяком по определению.
— Вот видите, как вас легко ввести в заблуждение. — Казалось, Тарадин еще больше развеселился. — Наклеили на меня ярлык «человек Денисова», и вам уже кажется, что я непременно должен быть эдаким суперагентом. Достаточно оказалось двух телефонных звонков — моего и Эдуарда Петровича, чтобы вы составили обо мне мнение, которое на самом-то деле ничем не подкреплено.
Тут уж Настя и сама расхохоталась. Тарадин начинал ей нравиться.
— Один — ноль, вы ведете, — призналась она. — Только не забывайте об одной мелочи: я же вижу, как вы работаете. Уж в этом-то меня обмануть трудно. Ну признайтесь, ведь вы каждый вечер составляете что-то вроде сетевого графика на следующий день, у вас все спланировано, учтены все возможные сбои и продуманы запасные варианты, чтобы ни одна минута не пропала зря. Угадала?
Он внимательно посмотрел на нее и усмехнулся.
— Стыдно, Анастасия. Вы разговаривали со Старковым, а теперь делаете вид, что сами догадались. Не думал, что человек, о котором Старков отзывался так высоко, способен на такие дешевые номера.
Возникшее было теплое чувство к Тарадину тут же потухло, Настя разозлилась.
— Мне очень приятно, что Старков хорошо обо мне отзывался, — сказала она ледяным тоном, — но ставлю вас в известность, что в последний раз я разговаривала с ним два года назад. А у нас с вами, Владимир Антонович, не те отношения, чтобы я, как говорят блатные, пыталась брать вас на понт.
В тот раз они расстались чуть ли не враждебно, однако уже на следующий день Тарадин позвонил как ни в чем не бывало. Настя решила не заостряться на своем отношении к нему. Чем быстрее он закончит свою работу, тем быстрее уедет и оставит ее в покое. Проверка двадцати шести человек из списка шла довольно быстро, у Тарадина оказалось какое-то невероятное чутье, позволяющее ему почти безошибочно находить тех, кто ему нужен. Если, к примеру, после проверки в ОВИРе оказывалось, что тех самых Сергеев Ивановичей Васиных, подходящих по возрасту и имеющих загранпаспорт, двадцать пять человек, то именно тот, который ездил в середине сентября в Австрию, непременно попадал в первую же пятерку проверяемых. Были и такие, кого не удавалось найти с первого раза — люди уезжали в отпуск, в командировки, ложились в больницы, по тем или иным причинам жили у друзей или родственников, а вовсе не там, где прописаны. Но так или иначе, Тарадин нашел почти всех, и Настя радовалась, что скоро он от нее отстанет. Когда будут точно установлены все двадцать шесть человек из списка, он, если не врет, будет среди них искать убийц, и здесь она уже никакой помощи ему оказывать не будет.
Но в этом она ошибалась.
* * *
Тарадин позвонил ей вечером домой, и, услышав его низкий хорошо поставленный голос, Настя не смогла сдержаться, чтобы не скривиться. Ну ладно, пусть он достает ее на работе, но звонить по вечерам домой — это уже верх нахальства.
— Вы будете очень смеяться, — начал Владимир Антонович без долгих предисловий, — но я их нашел.
— Поздравляю, — холодно ответила она. — Это радостное известие, разумеется, не могло подождать до завтра.
