Но в этом она ошибалась.
* * *
Тарадин позвонил ей вечером домой, и, услышав его низкий хорошо поставленный голос, Настя не смогла сдержаться, чтобы не скривиться. Ну ладно, пусть он достает ее на работе, но звонить по вечерам домой — это уже верх нахальства.
— Вы будете очень смеяться, — начал Владимир Антонович без долгих предисловий, — но я их нашел.
— Поздравляю, — холодно ответила она. — Это радостное известие, разумеется, не могло подождать до завтра.
— Известие не такое уж радостное. — Тарадин, казалось, и не заметил ее недовольного тона. — Беда в том, что я не могу их найти.
— То есть?
— Я их вычислил. Но они пропали.
— Оба? — насторожилась Настя. Холодность и раздражение как рукой сняло.
— Оба. И мужчина, и женщина. Хуже того, женщина явно скрывается, а мужчина ее ищет. Что-то у них там произошло, видно, конфликт какой-то… В общем, разошлись во мнениях. Женщина так старалась исчезнуть, что даже родной матери не сказала, что вернулась из Австрии. Позвонила и наплела, что осталась там поработать, ей якобы предложили выгодный контракт. А мужчина с синими глазами по имени Коля ее искал-искал, да и скрылся в неизвестном направлении. Похоже, он ее все-таки нашел. Я вот думаю, не труп ли этой женщины мы получим в итоге.
— А вы уверены, что она не осталась в Австрии? Может быть, она сказала матери правду?
— Может быть, — усмехнулся Тарадин. — Только дело в том, что она с этим синеглазым, судя по моим сведениям, возвращалась из Вены одним рейсом. Так уж тут одно из двух: или она с ним возвращалась, или нет. Если нет, то он не стал бы искать ее у матери. Я не прав?
— Правы, — вздохнула Настя. — Но это нужно проверять в Шереметьеве. Она могла собраться, приехать в аэропорт и даже пройти регистрацию на рейс вместе со своим спутником, а потом почему-то передумала лететь. Может, они поссорились, и она не захотела лететь вместе с ним, взяла билет на следующий рейс. Или ее что-то спугнуло, может быть, местная полиция сделала что-то такое, что их насторожило, и они решили не рисковать и не светиться вместе. Тогда он ждал, что она в ближайшее время вернется, а когда она не появилась, стал искать ее через мать.
— Возможно, — согласился Тарадин, чуть помолчав. — Но если у них все в порядке и нет никаких конфликтов, то она должна была в первую очередь отзвониться ему, чтобы он не беспокоился. А она этого почему-то не сделала. Вы же понимаете, Анастасия, убийство явно заказное, а раз так, то у этой парочки есть хозяин, перед которым они отчитываются. Пусть не синеглазому напарнику, но уж хозяину-то она должна была позвонить и сообщить, где она и что с ней. И тогда напарник не стал бы ее разыскивать, прикидываясь брошенным любовником.
— Ладно, от меня-то вы что хотите?
— Вы могли бы выяснить в Шереметьеве, проходила ли она паспортный контроль? Коченова Тамара Михайловна, 16 сентября.
— Хорошо, я узнаю. Что еще?
— Вы прекрасно знаете, что еще. Просто вы не хотите мне помогать, я вам надоел.
— Да, вы мне надоели, — с неожиданным раздражением сказала Настя. — Говорите приметы.
Она быстро записала под диктовку Тарадина приметы Тамары Коченовой и Николая Саприна. Завтра же она «примерит» эти приметы к неопознанным трупам. Может быть, синеглазый Саприн уже нашел и убил красивую шатенку Тамару. А может быть, скрывающаяся Тамара сама убила нашедшего ее Саприна. Во всяком случае на первый взгляд получается, что сразу после совершенного в Австрии преступления оба они вылетели в Москву, а теперь обоих почему-то никак не найти. Нехорошая история.
Настя повесила трубку и вернулась на кухню, где вместе с мужем разгадывала огромный, размером в газетную полосу, кроссворд. Алексею достаточно было одного взгляда на ее лицо, чтобы понять, что она находится в крайней степени недовольства.
— Ты чего, старушка? — озабоченно спросил он. — Кто тебя расстроил?
— Ерунда, Лешик, не обращай внимания, — отмахнулась Настя. — Что там у нас дальше?
— Дальше у нас персонаж, сделавший карьеру на стеклотаре. Третья буква «р» и предпоследняя тоже «р».
— Баркильфедро, — тут же откликнулась она.
— Умница, — похвалил муж. — Тогда у нас появилась буква «ф» для слова по горизонтали. Это будет… это будет… Патологическая страсть к тем, кого уж нет. Это что такое?
— Это некрофилия. Составитель кроссворда претендует на чувство юмора?
— Наверное. — Он пожал плечами. — А почему ты злишься? Что в этом плохого?
— Извини, солнышко, это я так. Настроение испортилось, вот и брюзжу.
— Может, расскажешь родному мужу-то?
— Ой, Лешик, да нечего рассказывать. Глупая у тебя жена, вот и весь рассказ. Дура, одним словом.
— А поподробнее нельзя? Двадцать лет с тобой знаком и все мечтаю услышать трагическую повесть о том, какая ты глупая? Слушай, Ася, ты валяешь дурака.
— Вот именно. Я валяю дурака, и поэтому у меня резко испортилось настроение. Понимаешь, я позволила себе увлечься эмоциями и очень боюсь, что в результате моих пустых переживаний проморгаю серьезное преступление.
Она неторопливо пересказала Леше всю эпопею с Тарадиным.
— И я ведь понимаю, что он прав, он дело говорит, но ничего не могу с собой сделать. Вот как невзлюбила его с самого начала, так и пошло все наперекосяк. Ты же понимаешь, что у меня возможностей в сто раз больше, чем у частного детектива. Я бы этот список отработала в три секунды вместе со всеми многочисленными однофамильцами. Если бы я нормально работала, то адреса, телефоны, места работы и пикантные подробности биографий этих двадцати шести человек я бы знала максимум через два дня. И тогда этому Тарадину оставалось бы только посмотреть на них своими глазами, сравнить приметы и понаблюдать за образом жизни. А я строила из себя невесть что, играла в целомудрие и доигралась до того, что мужчина уехал вслед за женщиной. Похоже, не с самыми романтичными намерениями. Если бы я с самого начала все делала так, как надо, Тарадин нашел бы мужчину еще до того, как тот уехал. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Я понимаю, Асенька, что ты себе не простишь, если этот таинственный мужчина убьет женщину. Но я не понимаю другого.
— Чего же?
— Я не понимаю, откуда взялись эти сложные отношения с частным детективом. Почему ты его невзлюбила-то? Он тебя обидел?
— Он меня испугал, — ответила Настя очень серьезно. — Он представитель мафиозной структуры, и я жутко боялась вляпаться в какое-нибудь дерьмо.
— Зачем же ты ему помогала?
— Меня попросили.
— Кто?
— Человек, которому я не могла отказать.
— Господи, откуда ж такие берутся? — искренне изумился Леша. — Сколько тебя знаю, отказать ты всегда могла кому угодно. Что это за выдающаяся личность? Я его знаю?
— Его лично — нет. Но ты видел его сына. Помнишь, в прошлом году ко мне неоднократно приходил смешной такой человечек с визгливым голосом? Ты тогда еще возмущался, что я пускаю в дом уголовников.
— Помню. Он же погиб, кажется?
— Да. Он погиб. И поскольку я чувствую себя виноватой в этом, я не могу отказать его отцу.
— А отец, конечно, этим пользуется, — прокомментировал Алексей. — По-моему, ты действительно валяешь дурака. Я тебя не узнаю, Ася. Для тебя дело всегда было на первом месте, а эмоции — на последнем. Что изменилось? Произошло что-то такое, о чем я не знаю и что заставило тебя так сильно измениться? В чем дело, Асенька?
— Ни в чем, милый. Наверное, я просто старею, теряю хладнокровие, трезвость мысли и рассудительность. Знаешь, чем человек моложе, чем меньше у него жизненного опыта, тем проще ему быть жестоким и не поддаваться жалости. А с годами приходит понимание простой истины: нет такого преступника, которого не за что было бы пожалеть. Всегда есть хоть что-нибудь, что способно вызвать сочувствие. Надо только уметь это увидеть. Преступление — это несчастье самого преступника, а не только его жертвы. Ладно, все это философия, — она внезапно улыбнулась, — и сопли на глюкозе. Плевать мне на всех мафиози вместе взятых, надо делом заниматься и не канючить, правильно?
— Ну наконец-то, — облегченно вздохнул Леша. — А то я уж испугался, что мне жену подменили.
* * *
На следующий день Настя первым делом выяснила, нет ли среди неопознанных трупов таких, которые имели бы приметы Тамары Коченовой или Николая Саприна. Таких не нашлось, и по крайней мере одну версию событий можно было отбросить. Если бы обнаружился труп Тамары, можно было бы полагать, что Саприн нашел ее, убил и скрылся. А так становилось ясным, что Тамара все-таки уехала из Москвы раньше, чем Саприн ее нашел. И теперь нужно было постараться выяснить, куда она уехала. Если она еще жива, то надо ее охранять от назойливого синеглазого мужчины, а уж потом выяснять, отчего же, собственно, она ударилась в бега.
